Кризисная ситуация в России к началу XVII века

За короткий срок войска Болотникова захватили все города и области к югу от Москвы, в момент его наибольших успехов к Болотникову присоединились отряды враждебных Василию Шуйскому дворянских повстанцев, рязанских воевод Прокопия Ляпунова и Григория Сунбулова, а также дворяне Истомы Пашкова – руководителя движения на юге против правительства Шуйского. Восстания охватили также районы Поволжья. Восставшие остановились под Москвой в районе села Коломенское. Однако, в этот решающий момент сначала рязанцы П.Ляпунова, а затем и отряд И.Пашкова перешли на сторону царских воевод – сказалась классовая рознь в войске восставших. Разбитый в декабре 1606 года Болотников отступил от Москвы к Серпухову, затем к Калуге, а затем перешёл в Тулу, куда прибыл к этому времени «царевич Пётр». Тула имела внушительный каменный кремль, на который рассчитывали повстанцы. В мае 1607 года войска царя Василия подошли к Туле. Поскольку взять город штурмом никак не получалось, царь прислушался к совету одного из детей боярских Ивана Сумина Кровкова устроить платину на реке Упе, протекавшей через город, и затопить тульских «сидельцев». Была построена довольно сложная платина, она перехватывала течение реки поперёк и шла вдоль берега, противоположного крепости на расстоянии примерно полукилометра (чтобы не позволить поднимающейся воде уйти болотами – берег был болотистый). В итоге гарнизон повстанцев, действительно, сдался, так и не дождавшись прихода истинного царя. «Царевича Петра» повесили, И.Болотникова утопили на севере в Каргополе, предварительно выколов глаза, остальных в большинстве отпустили. Крестьянская война закончилась, но осталось скверное последствие. Дело в том, что повстанцы сумели вырваться небольшим отрядом из осаждённой Тулы и направились в сторону Литвы (Белоруссии), чтобы поторопить «истинного Дмитрия» на помощь городу. Командовал отрядом авнтюрист (поляк родом) Иван Заруцкий. Заруцкий, действительно добрался до Литвы и подтолкнул тамошнюю шляхту к продолжению самозванческой эпопеи. Теперь на роль Дмитрия выдвинули нового кандидата – судя по расследованиям белорусских книжников, им оказался какой-то учитель и пьяница, учивший грамоте поповских детей сначала в Шклове, потом в Могилёве. Новый Лжедмитрий даже не был внешне похож на Лжедмитрия I, однако, и он пользовался поддержкой людей, ненавидевших боярского царя. В отличие от Лжедмитрия I, который, по крайней мере, был личностью, самостоятельной фигурой, Лжедмитрий II оказался совершенно безвольной марионеткой в руках своих польских хозяев.

В июне 1607 года войска Лжедмитрия II появились в пограничном русском городе Стародубе, отсюда первоначальное имя самозванца – «стародубский вор». Его отряды состояли из казаков и в очень большом количестве из поляков, шляхтичей, убежавших от преследований со стороны королевского суда. Среди них были бандиты Ян Сапега и Александр Лисовский. Уже в июне 1608 года новый самозванец был под Москвой, города он не взял – потерпел поражение, но остановился в 12 км. от Москвы, в Тушино. С этого момента его принято называть «Тушинским вором». В Тушино сложился двор «вора», у него была своя боярская Дума, свой патриарх (Филарет – в миру Фёдор Никитич Романов, формально он назывался «наречённый иерарх»), но на деле всем заправляла группа польских феодалов из 10 человек – «децемвиры». Тушинцы захватили значительную часть страны, поскольку южные и центральные области уже были разграблены, то их внимание привлекли замосковные богатые области, в частности поволжские города Ярославль, Кострома, Ростов и др. Всего тушинцы захватили и разграбили 22 русских города. Тушинский вор раздавал полякам области русского государства и города в «кормление». Марина Мнишек оказалась в его лагере и признала в нём своего мужа. Играя на противоречиях между двумя царями, разделившими русское государство, различные представители боярских родов без конца переходили из одного лагеря в другой, заслужив себе название «тушинских перелётов». И «полуцарь» и «царик» относились к ним вполне примирительно, не позволяли себе наказывать знать, тогда как с простонародьем расправлялись без особого смущения.

В сентябре 1608 года войска бандита  Яна Сапеги осадили Троице-Сергиев монастырь, который защищали всего 2-2,5 тысячи воинов, тушинцев было около 12 тысяч. Несмотря на все усилия, монастырь тушинцы так и не взяли. В конце 1608 года начались восстания в северных городах, которым надоело тушинское хозяйничанье в стране. Но царь Василий доверял не своему народу, а соседям. Шведский король уже давно набивался со своей помощью – дело в том, что польский король Сигизмунд III был по национальности швед, изгнанный своими подданными из Швеции, и шведы осознавали угрозу, которая для них возникнет в случае утверждения поляков в России. К Швеции и обратился теперь за помощью Василий Шуйский, отправив в Новгород Великий своего племянника М.В.Скопина-Шуйского, молодого человека, уже успевшего зарекомендовать себя талантливым полководцем. В феврале 1609 года Скопин подписал со шведами договор о помощи, обещав отдать шведам Карельский перешеек с городом Корелой. Шведский король не стал отправлять коронные войска, его вербовщики обшарили Европу и набрали всякой наёмной швали, этот семитысячный отряд во главе с французом Яковом Делагарди шведы и направили в Новгород. Он соединился с небольшим русским войском, которое удалось собрать Скопину. Этот соединённый отряд неоднократно разбил тушинцев и подошёл к Москве, Тушинский вор даже бежал в Калугу и стал «Калужским вором». Его эпоха закончилась.

4. Польский король решил, что  настал момент, подходящий для  открытого вмешательства в дела  России и прямой агрессии против  неё, и в сентябре 1609 года напал  на крепость Смоленск, разумеется, поляки собирались не захватывать  русские земли и убивать русских  людей, а «защищать» жителей  России от шведов. Смоленск оказался, однако, для них крепким орешком.  Его воевода боярин Шеин сумел  прекрасно организовать оборону  города и поляки застряли под  Смоленском на долгих 20 месяцев,  а когда взяли, последние защитники  города взорвали себя в одной  из башен. Польский король не  блеснул особенным благородством:  мужественного боярина Шеина,  попавшего в руки поляков, жестоко  пытали, а затем 9 лет продержали  в кандалах. Так началась польская  интервенция.

Между тем, поскольку братья царя Василия  уже успели в Москве отравить победоносного  полководца Скопина, в котором видели опасного конкурента в борьбе за престол, то навстречу полякам русско-шведское войско вышло во главе с бездарным  братом царя Д.И.Шуйским. Польский гетман Жолкевский, оставив позиции под Смоленском, двинулся навстречу русским и шведам. У поляков была только кавалерия, к тому же их было значительно меньше. Тем не менее, русско-шведское войско потерпело сокрушительное поражение под селением Клушино, шведы по ходу сражения стали переходить на сторону поляков под предлогом, что им не платят жалования, Делагарди бросился раздавать это жалование, а потом сам перешёл на сторону противника, трусливый царский брат испугался и ускакал, бросив своё войско. В Москве дворяне, ненавидевшее царя Василия, набросились на него и насильственно постригли в монахи. Власть оказалась в руках группы членов боярской Думы – «Семибоярщины».

Гетман Жолкевский подошёл со своими войсками к русской столице, подошёл к Москве и «Калужский вор», бросившийся теперь воевать с поляками, благо почти все польские отряды по призыву короля покинули его. Семибоярщина оказалась перед непростым выбором: поляки Жолкевского или «шпыни» Калужского вора. «Шпыни» оказались по классовым мотивам неприемлемы, стало быть, надо было договариваться с поляками. И Семибоярщина совершила опасный ход – заключила с польским гетманом соглашение о прекращении военных действий на условии, что сын польского короля Владислав займёт русский трон, при этом Россия не понесёт никаких территориальных потерь, не будет обращена в католичество, не претерпит изменения политического и социального строя. Владислав должен был перейти в православие. Такое разрешение проблемы было бы вполне приемлемым, если бы король серьёзно воспринял его, к сожалению этого не произошло – король не был так умён как гетман. Королевские войска продолжили осаду Смоленска, собираясь присоединить город к Польше. Русское посольство, приехавшее к Смоленску, и не согласившееся на передачу города полякам, было брошено в тюрьму, в том числе и проявивший себя с лучшей стороны Филарет (Фёдор Романов). Калужский вор погиб у себя в Калуге, будучи убит своей же татарской охраной. Некоторое время он пролежал в одной из калужских церквей с отрубленной головой, а потом вновь «воскрес». На этот раз он чудом спасся и объявился на северо-западе, в Пскове. Кто был этим новым самозванцем, мы уже и совсем не знаем, одна и та же летопись называет его в одном случае Сидоркой, а в другом - Матюшкой, дьяком «из-за Яузы». Дьяк некоторое время побирался в столице, а затем отправился в Новгород и объявил себя «Дмитрием», новгородцы не дали себя убедить, а псковичи – дали. Этого самозванца называют «Псковский вор». Псковскому вору пришлось воевать со шведами, поскольку шведский сброд из под Клушина добрался до Новгорода, внезапно напал на город и овладел им, началась шведская интервенция, разумеется, с целью «защиты» русских от поляков. Между тем в Москве Семибоярщина всё больше шла на уступки полякам, позволила им ввести свои части в Кремль, и фактически полностью предала страну в руки врага. Казалось, что страна погибла.

Единственно, кто мог спасти Россию, это сам народ, народное движение. Но нужен был призыв. Вообще в  это время между городами русской  земли шла патриотическая переписка, в которой участвовали как  воеводы, так и простые горожане, посадские. Из Троице-Сергиевой лавры  исходили письма с призывами бороться против иноземных бандитов. Но были и призывы, имевшие особое значение в глазах современников. С таким  призывом к русскому народу бороться с иноверцами выступил глава православной церкви патриарх Гермоген. Комендант польского гарнизона Кремля некто Гонсевский приказал посадить старика в подземную келью Чудова монастыря и давать на неделю, как какой-нибудь лошади, сноп необмолоченного овса и ведро воды. Однако, и из заключения отважный глава церкви умел связаться с теми, кто «прямил» Московскому государству (современники этих событий различали «прямых» и «кривых» своих сограждан). Патриарха не сломили, он даже проклял членов семибоярщины за их попытку очернить ополчение Пожарского и Минина. В итоге поляки совсем уморили патриарха, но его призывы сыграли свою роль.

Весной 1611 года к Москве двинулось  дворянское ополчение, собранное по инициативе думного дворянина Прокопия Ляпунова в Рязанском крае. Под Москвой оно соединилось с казачьими отрядами, входившими ранее в состав войск Калужского вора. Руководил ополчением триумвират из П.Ляпунова, кн. Д.Т.Трубецкого и атамана И.М.Заруцкого. К моменту подхода войск первого ополчения его руководители собирались приурочить восстание в Москве, соединение усилий ополченцев и московских повстанцев должны были помочь выбить оккупантов. Предполагавший такую возможность польский предводитель Гонсевский спровоцировал преждевременное выступление на московском посаде, когда войска ополчения ещё не собрались. Восстание на посаде возглавил князь Д.М.Пожарский. Полякам, несмотря на военное превосходство, никак не удавалось справиться с восстанием. Что делать им подсказал глава «Семибоярщины» Ф.И.Мстиславский, приказавший своим холопам поджечь собственный двор, чтобы он не достался «черни». Прямой совет поджечь город подал иноземцам негодяй М.Г.Салтыков – тоже член «Семибоярщины». Поляки подожгли весь город в разных местах, и пока москвичи пытались тушить свои дома, стали убивать жителей. К моменту подхода ополчения город сгорел, князь Д.М.Пожарский был тяжело ранен и увезён в одно из своих имений.

Подошедшие войска первого ополчения  взяли укрепления Белого города, но поляки укрылись в Китае и в  Кремле, взять и их сил не было. Но самое главное – ополчение  раздирала социальная рознь, поляки умело пользовались этим и подогревали  вражду казаков к дворянам. Поляки изготовили документ с поддельной подписью Ляпунова, вызвавший ненависть казаков, те вызвали дворянского вождя  на «круг» и, не разбираясь в сути дела, убили его. Дворяне в своём  большинстве из ополчения разъехались.

Новая инициатива по созданию земского войска вышла из Поволжья, из Нижнего  Новгорода. В сентябре 1611 года после  воскресной службы в церкви Земский  староста небогатый купец Кузьма Минин призвал собравшихся прихожан добровольно собрать ценности, «третью  деньгу» на дело освобождения Москвы. Решено было поддержать этот призыв, когда  средств не хватило, горожане приняли  решение собрать (уже не добровольно) «пятую деньгу». Так было создано  небольшое войско, в основном из дворян – сначала поволжских, а  позднее и смоленских, вяземских, дорогобужских, изгнанных из своих  имений поляками. В качестве руководителя войска было решено пригласить князя  Д.М.Пожарского, который в свою очередь  поддержал кандидатуру К.Минина в качестве своего помощника, который  бы ведал материальным обеспечением ополчения. Эти два человека являются самыми возвышенными героями Смутного времени, «рыцарями без страха и упрёка»: князь, не знавший поражений и являющийся лучшим полководцем за всю историю России, полководцем, не завоевывавшим чужие земли, а спасавшим свою, не стремившимся к славе и почестям, а бескорыстно служившим, умевшим побеждать, используя не блестящую регулярную армию XVIII – XIX вв., а плохо вооружённые отряды ополченцев; купец – пассионарий, готовый положить всё имущество своё и жизнь за правое дело. Второе ополчение двинулось к Москве не сразу, сначала оно продвигалось вверх по Волге, заняло Ярославль, другие поволжские города. В это время оно росло, организовывалось земское правительство: приказы, высший орган власти под названием «Совет всея земли», велись дипломатические переговоры со шведами с целью выключить их временно из борьбы. Лишь когда стало известно о движении нового польского войска к Москве во главе с гетманом Ходкевичем, ополчение двинулось к столице в стремлении опередить интервентов. Пожарский вошёл в город и занял позиции всего на 1 день раньше Ходкевича, 20 августа 1612 года. 22 и 24 августа состоялись два сражения, решившие судьбу России. Ополченцев было 8-10 тысяч², поляков около 12 тыс., а вместе с гарнизоном Кремля, пытавшимся делать вылазки во время сражения, все 15. Королевская рать имела более передовую тактику, лучшую выучку и лучшее вооружение, тем не менее, она была разбита. Понеся большие потери, Ходкевич отошёл от Москвы. В октябре польский гарнизон Кремля (Китай уже был захвачен ополченцами), дойдя от голода до каннибализма, не выдержал более и капитулировал. «Пашенные мужики» одержали победу над спесивой шляхтой. Среди прочих, вышли из Кремля и члены «Семибоярщины». Негодяй и предатель Ф.И. Мстиславский, украсив себя с помощью слуги следами побоев на физиономии, горько плакался, что, мол, «литовские люди его чеканами» (боевыми топорами) побили. К сожалению, он и некоторые из Салтыковых, стали играть первые роли при Михаиле Романове, тогда русской знати всё сходило с рук. Впрочем, некоторые из членов боярского правительства отличились и кое-какими благими поступками. Фёдор Шереметьев, к примеру, спрятал от поляков некоторые самые ценные царские сокровища и регалии. Земские вожди отнеслись к нему с признательностью. Вообще, никто, кроме некоторых прислуживавших полякам приказных, наказан не был.

Руководители ополчения и кн.Трубецкой в январе 1613 года собрали в столице Земский собор для выбора нового царя. На нём были представлены бояре, дворянство, посадское население, казаки и даже черносошные крестьяне. Кандидатуры иностранцев на русский трон сразу отвергли. Д.И.Пожарский оказался слишком незнатен, чтобы быть русским царём, Д.Т.Трубецкой не получил достаточной поддержки, казаки настояли на своём кандидате – сыне человека, знакомого им по тушинскому лагерю, - Филарета Романова, молодом Михаиле Романове. Помимо близости казачеству по бывшему Тушинскому лагерю, Романовы имели и другие преимущества – знатность и, самое главное, родство с прежней династией.

Польские феодалы не успокоились  на неудаче своей попытки захвата  русского государства, в 1618 году королевские  войска снова пытались захватить  Москву, но неудачно. В 1617 году Россия заключила  Столбовский мир со Швецией, уступив ей всё исконно принадлежавшее ей побережье Балтики, т.е. Ижорскую землю, Карельский перешеек и устье реки Невы. Впрочем, шведы вернули Новгород и его окрестности. В 1618 году было заключено Деулинское перемирие с Речью Посполитой. Полякам пришлось уступить Смоленск с окрестностями, Вязьму, Дорогобуж, а также чернигово-северские земли. Поляки вернули из плена бывшего тушинского «патриарха» Филарета (Фёдора Романова), который став русским патриархом, фактически вместо своего сына управлял русским государством. Но до 1634 года поляки официально не отказывались от претензий на русский трон.

Война оставила тяжёлое наследие. По всей стране бродили банды, даже в северных уездах. В Белозерском  крае, например, они обычно состояли из приблизительно 200 человек «литвы» или «черкас» (украинских казаков) и до 2000 плохо вооружённых русских бандитов. Их целью был откровенный грабёж и разбой. Городов взять они не могли, но терроризировали крестьян, прятавшихся от них по лесам. Ловили крестьян, жестоко пытали, добиваясь признания, где спрятаны хлеб и пожитки, отнимали их³. В основном, банды состояли, надо думать, из «черни». Тем не менее, они грабили таких же несчастных бедняков, «мизинных» людей, как и они сами. Как видим, «кривыми» были далеко не одни только представители знати.

Итак «прямые» победили («кривыми»  и «прямыми» назвал славянофильский  историк Забелин героев и предателей эпохи Смутного времени). Их победа означало не только спасение русского государства и народа, из смуты  выходила, в сущности, другая страна. Влияние боярства сильно уменьшилось, не столько царь Иван подорвал его  своим террором, сколько Смута  лишила знать того аристократического ореола и авторитета, что она имела  в народе, подорвала её влияние. В  эпоху Смуты родился русский  патриотизм, чувство Родины. Из страшной катастрофы вышло государство, которое  без чрезмерных потрясений могло  расти и усиливаться в течение  трёх столетий. Смута увеличила роль мелкого и среднего дворянства. Возросло также значение созданных самим  народом представительных учреждений – земских соборов, они работали беспрерывно до 1622 года, да и потом  собирались часто. Есть у некоторых  историков даже мнение, что Михаил, всходя на престол, дал какую-то запись не управлять без земских соборов. Правительство стало уделять  внимание правовому регулированию  положения сословий. Известный период XVII века следует считать эпохой сословно-представительной монархии.