Княжеская администрация и суд Древней Руси

Если мы оглянемся назад, на рассмотренные черты внутреннего строя древнерусской волости-земли, то окажемся перед сложной картиной. Каждая такая волость, объединенная вокруг главного стольного города, состоит из ряда городских (пригороды) и сельских (верви) общин со значительно развитым самоуправлением, самодовлеющих во внутренней жизни своей. Над ними стоит власть веча главного города, нигде, однако, кроме Новгородской и Псковской земель, не выработавшаяся в деятельное управление землею посредством органов городской вечевой общины. Вообще, по всей остальной Руси деятельность веча не создавала прочной внутренне объединенной организации волости. Оно стояло во главе волости-земли лишь в делах высшей политики, а текущие дела по управлению ею оставались в руках либо дробных местных общин, либо княжой администрации.
Рядом с вечем и народными общинами стоит князь - вождь и организатор народного ополчения, глава общего управления земли, охранитель внешней безопасности и внутреннего мира, внутреннего «наряда». В этой двойной роли своей он стоит во главе земских сил народного полка, во главе того союза общин, какой представляется внутренняя организация земли-волости, - он, а не вече. Правда, высшая решающая власть для народного войска и народных общин - вече, а не князь. Правда, полк тысячи земской идет в поход по решению веча, а не по княжому приказу; и «пригороды станут» на том, на чем старшие города «положат», а не на том, что князь решит. Но как войско народное требовало для своих выступлений организующей деятельности князя, так же значительна была его роль в судебно-административной и финансовой организации земли-волости. Если правы историки права, что вече, а не князь должно быть признано носителем верховной власти древнерусской политии волости, то, с другой стороны, элементарные нити древнерусской волостной администрации сходились в руках князя, а не веча или каких-либо его органов. В этом оригинальная черта древнерусской государственности. И Корф только затемняет ее своеобразие, называя князя зависимым, несамостоятельным, подчиненным вечу органом управления, которому вече уступало добровольно исполнение известных административных функций '^. Вече не могло уступать князю того, чего само никогда в своих руках не держало. И дуализм князя и веча был своеобразным внутренним противоречием в древнерусской государственности, которого не разрешила жизнь Киевской Руси, а потому не должны разрешать в истории русского права искусственные юридические конструкции.
Дело именно в том, что положение и деятельность князя в волости, в сфере управления, фактически не зависели от веча, пока не возникало резких конфликтов, пока не вырабатывались «ряды» между князем и вечем более конкретного и подробного содержания, чем простое взаимное крестоцелование с обещанием князя судить и рядить по правде, и особенно пока не выработалось постоянных органов веча, ограничивающих и контролирующих его деятельность. А все это произошло только в севернорусских народоправствах.
Более независимое положение князя на киевском юге обусловливалось не только недостатками вечевой организации, но и самостоятельным общественным положением князя, опиравшегося на свой двор и свое землевладение, на дружину, на полусвободное и несвободное население своих сел, на связь свою с церковью и с землевладельческим боярством, т. е. на особую сложную силу, стоявшую вне вечевой и народнообщинной организации и независимую от веча.