Эпоха и просвещение Петра 1

Границу Голландии, богатейшей страны Европы, славившейся развитой промышленностью и торговлей, Пётр пересёк в начале августа и  сразу же направился в центр кораблестроения  – город Сардам. По своему обыкновению  быстро ездить Пётр опередил посольство и до прибытия последнего в Амстердам  имел неделю времени, чтобы обрядиться в платье, какое носили саардамцы, ознакомиться с верфями, осмотреть  лесопильные и бумажные мельницы и даже поработать топором. Плотничьи  инструменты он купил у одной  вдовы.

16 августа 1697 года состоялся  торжественный въезд посольства  в Амстердам. В свите посольства  на второстепенных ролях, облачённый  в кафтан, в красную рубаху  и войлочную шляпу, находился  и Пётр, прибывший по этому  случаю из Саардама. Началась  будничная жизнь посольства, работа  над осуществлением целей, ради  которых царь, его дипломаты и  волонтёры совершили такое далёкое  путешествие. Не всюду посольству  сопутствовал одинаковый успех.  Удачнее всего устроились дела  с обучением волонтёров кораблестроению.  Пётр широко пользовался посредничеством  Николая Видзена, бывавшего в  России и знавшего русский  язык. Видзен наряду с должностью  амстердамского бургомистра занимал пост одного из директоров Пост – Индской компании. Это дало возможность зачислить Петра и волонтёров на верфь этой компании. Директора компании распорядились заложить специальный корабль, чтобы «знатная особа, пребывающая здесь incognito», имела возможность ознакомиться со всеми этапами его сооружения и снастки.

Корабельному мастерству вместе с царём обучалось ещё  десять волонтёров, среди них два  человека позже приобретут известность  в качестве ближайших сподвижников Петра: Меншиков и Головкин.

Конец августа и начало сентября прошли в усвоении мудростей  кораблестроения, а 9 сентября был заложен  фрегат, полностью сооружённый волонтёрами  под руководством голландского мастера  Поля. Не всем волонтёрам оказалась  по душе тяжёлая работа, необходимость  следовать примеру царя, весьма непритязательного  и в одежде, и в пище, и в  комфорте. Группа русских молодых  людей, прибывшая в Голландию  несколько раньше Петра, пыталась вернуться  на родину, обучившись лишь обращению  с компасом, ни разу не побывав на море. Эта попытка была Петром тут  же пресечена. Среди некоторых волонтёров велись разговоры, осуждавшие участие  царя в постройке корабля. Пётр, чьей воле никто не смел перечить в России, велел заковать критиканов в цепи, чтобы потом отрубить их головы. Лишь протест бургомистров, напомнивших  царю, что в Голландии нельзя казнить  человека без суда, вынудил его  изменить решение и вместо казни  сослать их в отдалённые колонии.

В середине ноября фрегат «Пётр  и Павел», над сооружением которого трудились волонтёры, был спущен на волю. Ученики получили свидетельство  об овладении мастерством. Аттестат, выданный царю от его корабельного учителя Поля, гласил, что Пётр Михайлов «был прилежным и разумным плотником», научился выполнять различные операции кораблестроителя, а также изучил «корабельную архитектуру и черчение планов», столь основательно, «сколько сами разумеем».

Менее успешно великое  посольство справилось с другими  задачами, ради которых оно прибыло  в Голландию, - с наймом иностранных  специалистов и получением помощи для  войны с Турцией. Виниус, озабоченный  строительством уральских заводов, настойчиво напоминал Петру о  найме «железных мастеров», и  царь, не выпускавший из поля зрения этой просьбы, никак не мог её выполнить. Привлечение специалистов на русскую  службу усложнялось их незнанием  русского языка.

Не встретила понимания  в Голландии и мысль о том, что Россия, ведя войну с Турцией, защищает интересы всех христианских государств против «бусурман» и что  «такая война, всяк то может разуметь, не может быть без великих миллионов  и многочисленного войска». Четыре раза послы встречались с представителями  голландского правительства и всякий раз получали вежливый, но твёрдый  отказ в помощи, мотивированный тем, что Голландия только что закончила  изнурительную войну с Францией и не располагает ни деньгами, ни лишним оружием.

Из Голландии Пётр в  сопровождении 16 волонтёров отправился в Англию. Там он хотел стать  кораблестроителем-инженером, познать  тайны теории. Много лет спустя в написанном им самим предисловии  к Морскому регламенту Пётр подробно оюъяснил цель своей поездки в  Англию.

Под руководством мастера  Поля он усвоил всё, «что подобало доброму  плотнику знать». Поль был превосходным мастером-практиком, но теории ни он, ни другие голландские кораблестроители не знали, и Петру «зело стало  противно, что такой дальний путь для сего восприял, а желаемого  конца не достиг».

11 января 1698 года яхта, на  которой находился царь и его  спутники, бросила якорь вблизи  Лондона.

Большую часть времени  из четырёхмесячного пребывания в Англии Пётр посвятил изучению кораблестроения. Помимо верфей, царь осматривал лондонские предприятия, побывал в Английском королевском обществе, являвшемся центром  научной мысли, знакомился с Оксфордским  университетом, несколько раз ездил  в Гринвичскую астрономическую  обсерваторию и на Монетный двор. Царь не довольствовался разъяснениями. Находясь в мастерской знаменитого  часовщика Карте, он настолько увлёкся  техникой изготовления часов, что сам  в совершенстве овладел их сборкой  и разборкой. Едва ли простое любопытство  одолевало Петра, когда он зачастил в Гринвичскую обсерваторию и  на Монетный двор. Интерес с астрономией  был связан с мореплаванием, а  интерес к монетному делу подогревался возможностью использования в России недавно изобретённой в Англии машины для чеканки монет. Знакомясь  с техникой чеканки монет, Пётр рассчитывал  использовать изобретение англичан у себя дома.

В Англии, как и в Голландии, Пётр сохранял инкогнито. Это, однако, не помешало ему значительно расширить  круг знакомых. Завязались знакомства и с представителями церковного мира. Обнаружив основательную осведомлённость  в священном писании, Пётр, однако, во время бесед с представителями  духовенства интересовался не столько  вопросами богословия, сколько выяснением отношений между церковной и  светской властью в Англии. В голове царя, видимо, созревали планы церковной  реформы в России, к осуществлению  которой он приступил вскоре после  возвращения из заграничного путешествия.

Пётр установил связи  с людьми, относившимися к среде, хорошо ему известной по Немецкой слободе в Москве. Это были купцы. С ними он вёл переговоры о предоставлении права монопольной торговли табаком.

После этого Пётр побывал  ещё в Голландии, Лейпциге, Праге, Дрездене (здесь Пётр изучил королевскую  кунсткамеру) и Вене, откуда 19 июля 1698 года отправился в Россию.

 

Академия наук.

 

Для развития и распространения  научных знаний была учреждена в  Петербурге Академия наук. Она должна была служить центром научно-исследовательской  работы и вести подготовку молодых  ученых.

Мысли об её организации Пётр вынашивал давно, но первые шаги к  её организации предпринял в июне 1718 г. Его резолюция на одном из доношений гласила: «Зделать академию. А ныне приискать из русских, кто  учён и к тому склонность имеет. Также  начать переводить книги: юриспруденции  и протчии к тому. Сие учинить  сего году начала». Однако ни в 1718 г., ни в ближайшие годы выполнить это  намерение Петру не удалось. Создание Академии затянулось отчасти в связи  с тем, что Пётр был занят более  неотложными делами, отчасти вследствие трудностей привлечения для работы в ней иностранных учёных. Царь настаивал, чтобы в Петербургскую  академию были приглашены не учёные вообще, а крупнейшие учёные Европы, а те не отваживались ехать в далёкую  северную страну.

22 января 1724 г. состоялось  заседание Сената, на котором  присутствовал царь. На нём Пётр  после осуждения утвердил проект  устава Академии. В проекте было  сказано: «Невозможно, чтоб здесь следовать в протчих государствах принятому образу». Тем самым было высказано отрицательное отношение к организации подобных учреждений в странах Западной Европы. Своеобразие Петербургской академии наук состояло в том, что она призвана была объединить три учреждения, действовавших в западноевропейских государствах самостоятельно и независимо друг от друга, а именно – университет, под которым подразумевалось «собрание учёных людей», обязанных обучать юношей медицине, философии и праву; гимназию, готовившую учеников для прохождения курса в университете; собственно Академию, т. е. «собрание учёных и искусных людей».

Открытие Академии наук произошло  уже после смерти Петра – в 1725 г., когда состоялась первая конференция  академиков. Среди академиков, приглашённых в Петербургскую академию наук, - крупнейшие учёные Европы: физиолог и  математик Д. Бернулли, астроном и  географ Делиль и др.

 

Кунсткамера.

 

Пропаганду научных знаний осуществляла также открытая в 1719 г. для всеобщего обозрения Кунсткамера  – первый в России естественно-исторический музей. Первые экспонаты для музея  Пётр приобрёл ещё во время заграничного путешествия 1697-1698 гг. тогда он познакомился с двумя естествоиспытателями: анатомом Фредериком Рюйшем, прославившимся умением  искусно бальзамировать трупы, и  зоологом Левенгуком, с помощью изобретённого  им микроскопа открывшим переход  крови из артерий в вены. Анатомическая  коллекция Рюйша, которую тот  собирал в течение полувека, была положена в основу Кунсткамеры.

Сбор редкостей внутри страны тоже был связан с инициативой  Петра. Он издал несколько указов, призывавших население приносить  всё, что «зело старо и необыкновенно»: кости вымерших животных и птиц, предметы старины, древние грамоты, рукописные и печатные книги, а также  уродов.

Приток экспонатов – монстров (уродов) и раритетов (редкостей) –  увеличивался с каждым годом: из Выборга  прислали овцу, у которой вместо двух – четыре глаза и два языка; из Тобольска было получено несколько  барашков: у одного из них восемь ног, у другого три глаза, два  туловища и шесть ног. В Нижнем Новгороде родился младенец с  тремя ногами, а в Уфе – с  двумя головами. Они тоже оказались  экспонатами Кунсткамеры.

В Кунсткамере хранились  также пушки старинного литья, чучела птиц и животных, препараты по анатомии человека и т.д.

Первоначально Кунсткамера  размещалась в «Кикиных палатах» - доме казнённого Кикина, причастного  к делу царевича Алексея. На первом этаже размещался сам музей –  Кунсткамера, а на втором – библиотека. Ко времени смерти Петра она насчитывала  около 11 тысяч томов и являлась одной из самых богатых в Европе.

Кунсткамера и библиотека были в 1719 г. открыты для бесплатного  обозрения и пользования. Обоим  учреждениям царь с самого их возникновения  придавал просветительский характер. «Я хочу, - рассуждал он, чтобы люди смотрели и учились».

 

География.

 

Крупный вклад в развитие отечественной науки внесли географы. Отважные русские землепроходцы, нередко  малообразованные, но наблюдательные и с острым умом, производили описание Сибири и открытых «новых землиц». К  их числу принадлежит устюжский  крестьянин Владимир Атласов, назначенный  приказчиком в Анадырский острог. На свои скромные средства Атласов  в 1697 – 1699 гг. составил первое этнографическое  и географическое описание Камчатки. В 1713 – 1714 гг. русские землепроходцы  побывали на Курильских островах.

Однако основных успехов  отечественная география достигла в обследовании уже известных  территорий и нанесении их на карту. Русские картографы Ф. Соймонов и  К. Верден нанесли на карту Каспийское море и описали его. В 1720 году карта  была опубликована в России, подарена Петром 1 Парижской академии, которая  избрала его своим членом. Картографы петровского времени «открыли»  Аральское море, о котором западноевропейские учёные не имели достоверных сведений. Трудами Василия Киприянова, Алексея  Зубова и Якова Брюса на карты  были нанесены Балтийское и Азовское моря, бассейн Дона.

В петровское время было положено начало изучению производительных сил  страны. В 1720 году правительство организовало первую в России экспедицию для изучения Сибири, перед которой были поставлены исключительно научные цели. Экспедиция, руководимая Даниилом Мессершмидтом, собрала большое количество естественно-исторических и этнографических коллекций, характеризующих  быт и религию сибирских племён, природу Сибири.

Поиски полезных ископаемых увенчались открытием залежей каменного  угля в районах Подмосковья, Дона и Кузнецка и нефти в Поволжье. «Земляной» уголь в то время ещё  не умели использовать в практических целях, проводились лишь первые опыты  употребления его в качестве топлива  при выварке соли, а нефть применяли  лишь в медицине. Особенно успешно  велось изучение горнорудных богатств Урала и Сибири.

 

Заключение.

 

Новые явления, коль скоро  они возникли, имеют свойство неодолимо  развиваться, пробивать себе путь и  в конечном счёте становиться  определяющими. Конечно же, Россия лишённая выхода к морю, в конце концов его приобрела бы. Появились бы у неё и регулярная армия, и  флот, и Академия наук, и мануфактурная  промышленность, и профессиональные учебные заведения, люди стали бы брить бороды и носить европейскую  одежду. Весь вопрос в том, когда  бы всё это появилось.

Заслуга Петра в том, что  он не ограничился пассивным созерцанием  того, как зародившиеся до него процессы продолжали автоматически развиваться. Он властно вторгался во все сферы  жизни страны и отдал свой незаурядный  талант и кипучую энергию ускоренному  развитию всех начал, возникших до него. Пётр как бы подстёгивал события.