История медицины

 

Будучи сыном  трактирщика, Л Ау-энбруггер часто  наблюдал,  как отец определял  количество вина в бочках простукивая  их стенки. Возможно, эти наблюдения навели его на мысль об использовании  выстукивания для определения наличия  жидкости в грудной полости.

 

В течение семи лет Ауэнбруггер тщательно изучал звуки, издаваемые при простукивании  грудной клетки в здоровом и больном  организме. Свои клинические наблюдения он систематически сопоставлял с  данными пато-лого-анатомических  вскрытий и в ПЫ г. изложил результаты своих исследований на 95 страницах сочинения «Inventum novum...» («Новый способ, как путем выстукивания грудной клетки человека обнаружить скрытые внутри груди болезни». Рис. 132).

 

«На основании  своего опыта,— писал Ауэнбруггер,—я утверждаю: признак, о котором идет речь, чрезвычайно важен не только для распознавания, но и для лечения болезней; более того, он заслуживает первого места после исследования пульса и дыхания. В самом деле, при какой бы болезни ни был обнаружен неестественный звук, получаемый при выстукивании груди, он всегда будет указывать на наличие большой опасности».

 

Несмотря на очевидную сегодня важность нового метода, перкуссия разделила участь многих.великих изобретений: ее встретили  насмешливо, даже враждебно. Венские врачи и их пациенты, приученные лишь в прощупыванию пульса, выступили с резкой критикой «этой длительной и тягостной новомодной процедуры». Более того, учитель Ауэнбруггера по Венскому университету и его ректор, основатель прославленной венской клинической школы Г. ван Свитен (van Swieten, Gerard, 1700—1772), также не принял нового метода. Ауэнбруггер был вынужден оставить работу в госпитале. Дальнейшая судьба его сложилась трагично: последние годы жизни он провел в психиатрической клинике, где умер в 1809 г., так и не узнав о возрождении и широком признании предложенного им метода во Франции в 1808 г.

 

Забытое имя  Ауэнбруггера и его метод возродил Жан Николя Корвизар де Маре (Corvisart, Jean Nicolas de Mare, 1755—-1821)—-основоположник клинической медицины во Франции, лейб-медик Наполеона I.

 

С методом Ауэнбруггера Корвизар впервые познакомился, с  увлечением прочитав небольшую работу венского врача Максимилиана Штоля (М. Stoll, 1742—1787), который практиковал  этот метод в клинике для бедных на окраине Вены.. «Я не помню ни разу,—-писал Корвизар,— в течение всего времени, когда я изучал медицину, чтобы упоминалось имя Ауэнбруггера... Я не знал перкуссии, когда начал преподавать клиническую   медицину».

 

В течение 20 лет  Корвизар и его _ многочисленные ученики тщательно изучали перкуторный звук как новое средство диагностики. В отличие от автора метода, который перкутировал концами пальцев,, сложенных в пирамиду, Корвизар стал выстукивать ладонью. Такой способ позволил ему с большим искусством распознавать заболевания легких, наличие жидкости в плевральной полости и околосердечной сумке, а также аневризму сердца, изучение . которой принесло Корвизару большую славу. В 1808 г., за год до смерти Л. Ауэнбруггера, он опубликовал на французском языке полный перевод «Inventum novum...», дополнив его своими, весьма солидными (более 400 страниц) комментариями. Здесь уместно привести слова Анатоля Франса: «Дар воскрешать прошедшее столь же изумителен и драгоценен, как и дар предвидеть будущее».

 

Читая, лекции в  амфитеатре госпиталя Sharite (на стенах которого ныне высечено его имя), Корвизар широко пропагандировал метод выстукивания, наряду с которым часто использовал и древний способ непосредственной аускультации (лат. auscul-tatio — выслушивание). Прикладывая ухо к грудной клетке больного, он пытался определить интенсивность и ритм биения сердца. Среди других студентов лекции Корвизара слушал Рене Теофил Гиацинт Лаэннек (Laen-nec, Rene Theophile Hyacinthe, 1782— 1826)—ученик, который превзошел своего учителя (рис. 133).

 

Р. Лаэннек воспитывался в семье своего дяди — известного врача времен французской буржуазной революции, что оказало большое влияние на его развитие и увлечение медициной. Изучив греческий и латынь, Лаэннек уже в юности читал в подлиннике труды древнегреческих и римских авторов. В студенческие годы взгляды Лаэнне-ка формировались под влиянием Кор-визара и Биша.

 

Будучи студентом  Парижского университета, Лаэннек начал  работу по изучению болезни, которая  в то время называлась чахоткой (phtisis) и от которой умирало огромное число больных. Патологоанатомические вскрытия выявляли в различных органах специфические образования, которые Лаэннек назвал туберкулами. Они возникали и развивались без внешних признаков, а когда симптомы болезни проявлялись, спасти больного было уже невозможно. Как распознать болезнь в начальной ее стадии, когда были еще шансы остановить ее и вылечить больного? Выслушивание ухом, приложенным к грудной клетке, не давало ощутимых результатов. Никаких средств прижизненной диагностики еще не было,— еще не родился и не сделал своего открытия (1895) В. К. Рентген.

 

Решение, которое  так долго искал ' Лаэннек, пришло неожиданно. Возвращаясь из клиники  через парк Лувра, он обратил внимание на шумную ватагу ребят, игравших вокруг бревен строительного леса. Одни дети прикладывали ухо. к концу бревна, а другие с большим энтузиазмом колотили палками по противоположному его концу: звук, усиливаясь, шел внутри дерева. Лаэннек увидел решение проблемы.

 

Поводом для  первого применения метода посредственной аус-к у л ь т а ц и и при помощи бумажного стетоскопа послужила полнота 19-летней девушки. «Возраст и пол больной,— писал Лаэннек,— не позволяли мне применить ... непосредственную аускультацию ухом, приложенным к области сердца... Я попросил несколько листов бумаги, свернул их в тугой цилиндр, приставил один его конец к области сердца и приложил ухо к другому. Я был в равной степени и удивлен и удовлетворен, когда услышал удары сердца такие ясные и отчетливые, какими никогда не слышал их при непосредственном. приложении уха к области сердца».

 

На следующий  день Лаэннек применил этот метод  в своей   клинике в госпитале Necker. Тщательное обследование показало, что одна треть больных страдала активной фазой чахотки (т. е. туберкулеза, термин предложен Лаэннеком).

 

Первые стетоскопы (от греч. stet-hos — грудь, scopeo — смотрю, исследую). Лаэннек клеил из плотной  бумаги, затем в поисках оптимальных  акустических эффектов стал вытачивать их из различных пород дерева на специальном станке. Его собственный  стетоскоп был деревянным (рис. 134) и состоял из двух цилиндров, которыми в зависимости от целей исследования можно было пользоваться в собранном или разобранном виде.

 

Изобретение первого  в истории медицины прибора    физической диагностики— стетоскопа    прославило   имя Лаэннека, но его вклад в медицину определяется прежде всего разработкой патологической    анатомии, изучением клинической    картины и диагностики заболеваний легких, чему изобретение стетоскопа    способствовало   в значительной степени.    Р. Лаэннек описал аускультативные    симптомы   пороков сердца, изучил клинику и патоморфологию    портального цирроза    печени (цирроз Лаэннека), установил специ

 

фичность туберкулезного процесса задолго до открытия возбудителя  этого заболевания. Лаэннек считал туберкулез заразной болезнью. В качестве мер профилактики он предлагал физический отдых, усиленное питание и морской воздух.

 

В 1819 г. вышел  в свет его знаменитый труд «О посредственной аускультации или распознавании  болезней легких и сердца, основанном главным образом на этом новом методе исследования («De l'auscultation mediate, ou traite du diagnostic des maladies des poumons et du coeur»).

 

Шесть лет спустя Рене Лаэннек скончался от туберкулеза  — болезни, для победы над которой  он сделал более, чем кто-либо другой.

 

Большой вклад  в развитие методов физического  иследования внес венский профессор  Йозеф Шкода (Skoda, Josef, 1805—1881), чех  по национальности. Работая вместе с выдающимся патологом того времени  К- Рокитанским, он тщательно проверял свои клинические наблюдения в секционном зале. Исходя из законов акустики, Шкода объяснил происхождение перкуторного звука и дал научное обоснование метода перкуссии.

 

В 1826 г. ученик Р. Лаэннека Пьер Адольф Пьоррй (Piorry, Pierre Adolp-he, 1794—1879) предложил метод посредственной перкуссии при помощи плессиметра из слоновой кости.

 

В России первое описание перкуссии было сделано  профессором Медико-хирургической  академии Ф. Уде-ном (1754—1823). Заслуга  внедрения перкуссии и аускультации в клиническую практику принадлежит П. А. Чаруковскому (1790—1842) в Петербурге и Г. И. Сокольскому (1807—1886) в Москве.

 

 

 

Развитие внутренней медицины и медицинского образования  в России в XIX в.

 

В первой половине XIX в. вызревание капиталистических  отношений в России шло на фоне дальнейшего разложения феодально-крепостнической системы. Сформировавшиеся в этих условиях революционная идеология и движение декабристов оказали существенное влияние на развитие российской культуры, науки, образования. К началу XIX в. в России было два высших медицинских учебных заведения: медицинский факультет Московского университета и Петербургская медико-хирургическая академия — два центра медицинской науки и формирования научных медицинских школ. В Московском университете разрабатывались, главным образом, вопросы общей патологии, терапии и физиологии: Медико-хирургическая академия -занимала ведущее место в развитии отечественной анатомии, топографической анатомии и хирургии.

 

Развитие  капиталистических  отношений в стране    в  первой    половине XIX в. обусловило значительное увеличение сети высших учебных заведений. К 60-м годам XIX в. в России было уже восемь университетов, в составе которых открывались и медицинские факультеты: в Дерпте  (Юрьеве ныне —Тарту,  1802),    Вильно  (1803); Казани (1804), Харькове (1805), Киеве (1841). Согласно Университетскому уставу 1804 г., университеты пользовались правом автономии    (выборность ректора, деканов, профессоров и т. п.). Некоторые     университеты     являлись проводниками передовых    демократических  идей,— и   правительство   вело активную    борьбу    против    свободолюбивых настроений в- высших учебных заведениях страны.

 

В   1820 г. была назначена правительственная ревизия    университетов.

 

 В Казанском  учебном округе ее осуществлял  попечитель округа М. Л. Магницкий, который устроил подлинный разгром Казанского университета. В результате было запрещено вскрытие трупов, закрыты анатомический театр и музей, все препараты которого были отпеты и похоронены по церковному обряду.

 

Вышедший при  Николае I новый Университетский устав 1835 г. запретил автономию университетов и подчинил их власти попечителей, назначаемых царским правительством. После отмены крепостного.права в России автономия университетов была восстановлена (1863). Однако в 1884 г. в условиях усиления политической реакции царское правительство вновь ее отменило. Несмотря на это, университеты России и впредь оставались центрами свободомыслия и передовой науки.

 

Большой вклад  в развитие материалистического  естествознания внес профессор, патологии и терапии Московского университета, философ-материалист   Иустин Евдокимович   Дядьковский  (1784—1841). В то время, когда в некоторых странах Западной Европы процветали идеалистические натурфилософские концепции (F. W. J. Schel-ling), И. Е. Дьяковский исходил из реальности и познаваемости окружающего мира. Он был убежденным сторонником    диалектических    взглядов  на природу. Развивая учение о болезни, он исходил из представлений о единстве и целостности организма и окружающей природы, признавал ведущую роль центральной нервной системы и таким образом явился представителем раннего нервизма в российской науке. Его ученик и последователь физиолог И. Т. Глебов был учителем И. М. Сеченова.

 

Крупнейшим  представителем терапии в России первой половины XIX в. был выпускник Московского университета   (1800), а впоследствии его профессор (1809) и декан медицинского факультета Матвей Яковлевич Мудрое (1776—1831). Его система клинического обследования и индивидуального подхода к больным («лечить не болезнь, а больного») принесла ему славу выдающегося терапевта первой четверти XIX в. Основные ее положения сформулированы в его «Слове о способе учить и учиться медицине практической, или деятельному врачебному искусству при постелях больных» (1820). Истории болезней, которые М. Я- Мудров тщательно записывал «при постелях больных», были для него «дороже самой богатой библиотеки». Обследуя больных, он одним из первых в России применил методы пальпации, перкуссии и аускультации. Во время Отечественной войны 1812 г. вместе с профессорами медицинского факультета Московского университета М. Я. Мудров выехал в Нижний Новгород, где оказывал помощь раненым и больным.

 

М. Я- Мудров внес также существенный вклад в развитие военной гигиены («Слово о пользе и предметах военной гигиены...», 1809), деонтологии («Слово о благочестии и нравственных качествах гиппократова врача», 1814), в развитие учения о единстве и целостности организма (М. Я- Мудров, И. Е. Дядьковокий, И. М. Сеченов, Г. А. Захарьин, С. П. Боткин, И. П. Павлов).

 

Вторая половина XIX в. стала временем расцвета российских медицинских цшол. В области терапии особое место занимали две научные клинические школы: школа С. П. Боткина, положившая начало экспериментальному направлению в отечественной клинической медицине (в Военно-медицинской академии), и школа Г. А. Захарьина, олицетворявшая искусство клинической практики (в Московском университете).

 

В истории медицинского факультета Московского университета период с 1863 по 1911 гг. был «золотым веком». В стенах Университета учились, работали, создавали научные школы профессора И. М. Сеченов . и Н. В. Склифосовский, Г. А. Захарьин и А. А, Остроумов, Н. Ф. Филатов и

 

B.        Ф. Снегирев, А. Я. Кожевников  и

 

C.        С.   Корсаков,     Д.  Н.   Зернов     и

 

А. Й. Бабухин,   Г. Н. Габричевский и

 

Ф. Ф. Эрисман  и многие другие, сос

 

тавившие    славу    российской    науки.

 

В   1887—1891 гг. усилиями профессо

 

ров факультета, медицинской общест

 

венности,  благотворительных  обществ

 

и меценатов  на Девичьем поле  (ныне

 

Большая  Пироговская ул.)   был  соз

 

дан Клинический  городок, по тем вре

 

менам один из лучших в Европе (как

 

отметили участники    XII Всемирного

 

съезда врачей, проходившего в Моск

 

ве в 1897 г.). В  этот период в соста

 

ве факультета были основаны новые

 

институты    (фармакологии,    гигиены,

 

бактериологии и др.) и новые кафед

 

ры     (химии и физики,    гистологии и

 

эмбриологии, оперативной  хирургии и

 

топографической анатомии, общей па

 

тологии, гигиены, истории и энцикло

 

педии медицинских  знаний и др.), соз

 

давались научные  общества, учрежда

 

лись научные  журналы, организовыва

 

лись многочисленные научные съезды

 

и конгрессы.  .

 

В стенах медицинского факультета Московского университета учились Н. И. Пирогов/А. П. Чехов, С. П. Боткин.

 

Сергей Петрович Боткин (1832— 1889) создал крупнейшую в России научную терапевтическую школу и положил начало функциональному клини-ко-экспериментальному направлению в I отечественной медицине (рис. 135).

 

Формирование  его    мировоззрения I проходило  под влиянием    передовых  ; деятелей    российской    культуры того времени. В доме Боткиных в Москве ! бывали В. Г. Белинский, А. И. Герцен, Н. П. Огарев, Н. А. Некрасов, И. С. Тургенев, А. В. Кольцов, Т. Н. Грановский, И. М. Сеченов — друг студенческих лет.