Историческая география раннесредневековой мордвы

                                                

Введение.

Зпоха раннего средневековья открывает  новый период истории мордовского  народа. Это связано не только с  тем, что он стал определять характер этнических и социальных процессов  в крае. Новый этап в жизни мордовского  народа обусловлен и тем, что в  его рамках происходит формирование этнических признаков мокшанской и  эрзянской культуры, которые, сложившись в основных чертах уже к середине I тыс. н. э., окончательно выкристаллизовываются  в домонгольский период. Это было время коренных изменений социально-экономической  базы древнемордовского общества, закономерно  ведущих к ускорению распада  родоплеменных отношений и зарождению предпосылок для возникновения  государственного образования. Первое письменное упоминание этнонима «мордва» (Mordens) среди других народов Восточной  Европы содержится в сочинении «О происхождении и деяниях готов» историка Иордана (VI в.). Позднее известие об области Мордия (Mordia) встречается  в трактате «Об управлении империей», приписываемом византийскому императору Константину VII Багрянородному (908 — 959 гг.). В настоящее время большинство  ученых считают, что этноним «мордва» имеет ираноязычное происхождение (древнеперсидское martiua — мужчина, человек; мордовское муръдъ, миръде — мужчина, муж). 
Мордва-мокша как народ и страна Моксель (Moxel) впервые упоминаются в отчете о путешествии 1253 — 1255 гг. в ставку Великого хана монголов монаха-францисканца Гильома Рубрука. Этноним «эрзя» под наименованием арджанов упоминается при описании покорения Среднего Поволжья монголами в труде «Сборник летописей» иранского историка Рашид-ад-Дина (1247 — 1318 гг.)

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Историческая география  раннесредневековой мордвы.

К началу эпохи раннего средневековья  в результате расселения из районов  Нижнего Присурья древнемордовское население было окончательно дифференцировано на несколько племенных группировок, в среде которых в дальнейшем формировались языковые и этнографические  особенности мокшанской и эрзянской  культур. Они имели компактные территории проживания в пределах Мокшанско-Сурского междуречья. 
В конце первой четверти I тыс. н. э. часть древнемордовских племен из низовий Суры продвигается на юг вверх по течению и занимает пространства Верхнего Присурья. С их приходом там появляются первые грунтовые могильники (Селиксенский, Шемышейский). В прилегающих с запада районах Верхнего Примокшанья они застали близкородственное население периферии рязанско-окского культурного мира. Основная масса создателей рязанско-окской культуры проживала по течению Оки в рязанских землях и в Нижнем Примокшанье, где ими оставлены Кошибеевский, Шатришенский и другие могильники. 
Верхнесурские пространства стали очагом формирования древнемок-шанской культуры. Эти процессы происходили на всем протяжении второй четверти I тыс. н. э. и сопровождались активным обогащением древнемордовской культуры рязанско-окскими традициями, носители которых постепенно растворялись в мордовской среде.

Основные признаки древнемокшанской культуры (погребение умерших головой  на юг, формовка лепных горшковидных сосудов) сложились здесь к середине V в. Одновременно с этими процессами на рубеже III — IV вв. в бассейне реки Теши оформляется качественно новый  очаг древнемордовской культуры —  древнеэрзянский. Его истоки связаны  с передвижением на запад из Нижнего  Посурья в конце первой четверти I тыс. н. э. другой волны древнемордовского  населения. В отличие от соплеменников, занявших верхнесурские пространства и вступивших в ассимиляционные  процессы с рязанско-окским населением, древняя мордва застала в лесных массивах по Теше разрозненное близкородственное  позднегородецкое население, которое  в силу своей малочисленности  не сыграло заметной роли в сложении древнеэрзянской культуры. В погребальных комплексах Абрамовского, Погибловского  и других могильников характерные  признаки древнеэрзянской культуры (погребение умерших головой на север, традиции формовки мисковидной посуды) выделяются здесь уже в IV в. 
Древнемордовские племена, оставшиеся в Нижнем Присурье после ухода основной массы соплеменников, проживали здесь до начала VIII в. (Иваньковский могильник). Развитие их культуры было ориентировано прежде всего на древнеэрзянский культурный очаг. Тенденция к объединению нижнесурского и древнеэрзянского населения определялась не только сопредельностью территорий этих племенных групп, но и внешними факторами. 

В середине I тыс. на территории Среднего Посурья расселяется чужеродное местным поволжско-финским племенам население, оставившее памятники именьковской культуры. Этническая атрибуция ее носителей окончательно не установлена, хотя в последние годы все больше сторонников приобретает гипотеза славянского этноса. Их появление  на Суре было связано с расширением  именьковского ареала, основные территории которого простирались от Нижней Камы на севере до Самарской Луки на юге. Именьковцы прочно обосновались на среднесурских  землях и создали здесь мощную систему городищ, в которую входило известное городище Ош-Пандо у села Сайнино Дубенского района. 
Расселение именьковских племен в Среднем Посурье привело к изоляции мордовского верхнесурского (древнемокшанского) населения от соплеменников на Нижней Суре, которые к последней четверти I тыс. покидают исконные нижнесурские земли и сливаются с древнеэрзянским населением. 
Дальнейшее развитие эрзянской раннесредневековой культуры в последней четверти I и первой четверти II тыс. происходит в основном на землях по Пьяне и Теше. С VIII в. отдельные племена

осваивают также пространства Среднего Примокшанья. На протяжении пяти столетий они оставались под контролем  эрзянского населения, что способствовало плотному заселению территории и  оформлению в арзамасском течении  Теши эрзянского племенного центра. 
Искусственная изоляция древнемокшанского населения Верхнего Посурья вследствие расселения именьковских племен в середине I тыс. вела 
Финно-угорские племена вместе со славянами и тюрками оказались в центре внимания византийских авторов на заключительном этапе великого переселения народов (VI- VII вв.).

Однако на первых порах византийцы не могли или не хотели более или  менее четко разобраться в  именах народов, попавших в их поле зрения. Изменение ситуации произошло  в X в. и было связано с именем Константина VII Багрянородного (в 944 - 955 гг. - император  Византии). В 948 - 952 гг. он создал трактат  «Обуправлении империей», в котором  писал: «Пачинакия (т. е. Печенегия. - Авт.). отстоит от Узии и Хазарии на пять дней пути, от Алании- на шесть дней, от Мордии - на десять дней...». В другом месте он указывал: «В Меотидское море впадает много больших рек; к  северной стороне от него -река Днепр, от которой росы продвигаются и в  Черную Булгарию, и в Хазарию, ив Мордию...». Это было второе упоминание о мордве и мордовском крае в письменном источнике. Оно свидетельствовало  о пристальном интересе византийцев  к средневолжскомурегиону. Источником сведений Константина Багрянородного о мордве и мордовском крае могли  быть рассказы печенегов, контактировавших с Византией. Однако не стоит исключать  посредничество варягов и русов  к самобытному развитию его культуры. Последующие два столетия стали  временем стабилизации древнемокшанского  общества, способствовавшей окончательной  унификации культуры и увеличению плотности  верхнесурского населения. Новая страница истории древнемокшанских племен связана  с их переселением на рубеже VII - VIII вв. в Мокшанско-Цнинское междуречье. 
В конце VII в. под давлением продвигавшихся вверх по Волге агрессивных булгарских орд носители именьковской культуры покинули средневолжские земли и ушли в левобережье Среднего Поднепровья, где они приняли активное участие в формировании восточнославянских племен. В движение пришло и древнемокшанское население Верхнего Посурья, основная масса которого продвинулась на запад и заняла пустовавшие с позднегородецкого времени земли по Валу и Средней Цне. Оно сразу смогло адаптироваться на новой территории благодаря высокому уровню развития комплексного хозяйства. Быстрому освоению нового района проживания способствовали природные условия, сходные с покинутыми верхнесурскими землями и весьма благоприятные для занятий земледелием и скотоводством. К тому же в начале VIII в. количество и плотность населения на землях по Валу и Цне значительно увеличились с приходом сюда из прилегающих районов среднего течения Оки носителей рязанско-окской культуры. Их предки еще в период проживания мордовских племен на Верхней Суре принимали активное участие в формировании древнемокшанской культуры. Это обстоятельство упрощало и одновременно стимулировало процессы внедрения в древнемордовскую среду близкородственного населения. Основная масса рязанско-окских племен довольно быстро растворилась среди среднецнинской мордвы, оставив в ее культуре некоторые детали погребальной обрядности (восточная ориентировка умерших) и элементы женского головного убора (налобные венчики). Лишь небольшая рязанско-окская группа концентрируется в Нижнем Примокшанье и продолжает развивать свою самобытную культуру, представленную яркими материалами Шокшинского могильника у села Куликово Теньгушевского района вплоть до XI в. 
В середине VIII в. на степных и лесостепных просторах Приазовья и Подонья племенными объединениями хазар, болгар и алан было создано раннефеодальное государство — Хазарский каганат, северные границы которого находились в непосредственной близости от южномордовских земель на Цне. С этого времени на протяжении двух столетий раннесредневековая культура мокшанских племен испытывала существенное влияние прежде всего аланских племен, составлявших основную массу приграничного населения каганата в верховьях Дона. Опираясь на сообщения правителя Хазарии царя Иосифа (X в.) о подвластных ему народах, исследователи отмечают, что мордовские земли входили в зону экономического контроля каганата и были обложены данью. 
В конце IX в. в степи Подонья и Приазовья ворвались печенежские орды, которые к середине X в. разорили все оседлые поселки, многие хазарские города, подорвав экономическую основу каганата.

В 965 г. князь Святослав нанес  последний удар Хазарии, взяв столицу  Итиль и пограничную крепость Саркел, которую переименовал в Белую  Вежу. Отдельные группы верхнедонского населения, спасаясь от печенежского нашествия, ушли на север и растворились среди  мокшанских племен Цнинско-Вадского междуречья. С их ассимиляцией в мордовской среде  начинает распространяться обряд погребения женщин в скорченном положении —  на боку с согнутыми в коленях  ногами и подтянутыми к лицу кистями  рук. Это становится характерной  чертой погребального обряда мокшанского  и эрзянского населения в XI — XIV вв. 
Начало колонизации восточнославянскими племенами вятичей рязанской земли и появление в опустевших степях Подонья и Приазовья агрессивных кочевых орд половцев в середине XI в. дестабилизировали обстановку на юго-западных границах расселения мордовских племен. Мокшанское население покидает земли по среднему течению Цны и уходит в лесные массивы Мокшанско-Вадского междуречья. К началу XII в. потомки средне-цнинской мордвы, культура которых известна благодаря широко раскопанным Мордовско-Паркинскому (Краснослободский район), Стародевиченскому (Ельниковский район), Кельгенинскому (Зубово-Полянский район) могильникам, плотно заселяют притоки Вада, Верхнее и Среднее Примокшанье. Земли Среднего Примокшанья к началу XIII в., судя по насыщенности памятников этого времени, становятся племенным центром. 
В предмонгольский период особенно отчетливо начинают прослеживаться интеграционные процессы между племенными союзами мордвы-мокши и мордвы-эрзи. К XII в. их материальная культура настолько унифицируется, что основным этнокультурным индикатором остается лишь обряд погребения головой на север у эрзянского и на юг у мокшанского населения. С концентрацией мокшанских племен на примокшанских пространствах, непосредственно примыкавших с севера к исконным землям эрзянских племен по Теше и Пьяне, восстанавливается территориальная общность средневековой мордвы. Эти процессы совпали по времени с ускорением распада родо-племенных и началом становления раннефеодальных отношений у мордвы. 
Существенное влияние на темпы консолидационного процесса в мордовской среде оказали и внешние факторы. За политический и экономический приоритет на мордовских землях начинают бороться князья северо-восточной Руси, с одной стороны, и феодалы Волжской Булгарии — с другой. Третьей политической силой в этой борьбе выступает мордва, которая стремится, порой небезуспешно (например, события 1103 г.), отстоять свою территорию и независимость. В XI — XII вв. мокшанские и эрзянские земли покрываются густой сетью укрепленных рвами и валами городищ, упоминаемых русскими летописями как мордовские «тверди». С этого времени началась сложная, насыщенная противоречивыми событиями история взаимоотношений трех народов, сведения о которой восстанавливаются в основном по русским летописям и восточным хроникам.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Хозяйственное развитие. 
Экономической основой раннесредневекового мордовского общества являлось сельское хозяйство, которое базировалось на земледелии и приселищном животноводстве. Такому направлению хозяйственной деятельности мордвы способствовали природно-географические условия. Раннесредневековые археологические памятники мордвы приурочены к участкам плодородных серых и дерново-подзолистых почв смешанных и широколиственных лесов. Обширные луга речных пойм создавали надежную базу для животноводства. 
Вплоть до рубежа I — II тыс. господствующими системами земледелия мордовских племен были подсека и перелог. Основой подсечно-огневого земледелия является использование плодородных лесных земель, освобождаемых путем выжигания леса после предварительной его расчистки. Огонь уничтожал корни и семена травянистых растений и создавал мягкий, хорошо удобренный золой тонкий слой почвы. Для расчистки лесных участков использовались втуль-чатые топоры-кельты, находки которых известны практически во всех мордовских мужских раннесредневековых погребениях. Пахотные орудия на подсеках не применялись, а для рыхления использовали небольшие железные мотыжки, нередко встречающиеся в древнемордовских погребениях. Подсека засевалась обычно не более 2 лет, после чего забрасывалась до восстановления на ней растительности. С увеличением во второй половине I тыс. роли переложной системы земледелия у мордовских племен подсека все чаще применялась для освоения новых участков земли под поля длительного пользования.

Основой переложной системы является восстановление утраченного плодородия участка земли естественным путем  — прекращением его обработки. Когда  проходил определенный не слишком большой  срок, возвращались к обработке старопахотных  земель. При обработке почвы по перелогу в эпоху раннего средневековья  мордва использовала, по-видимому, простые  по устройству деревянные однорукояточные  прямогрядильные рала, которые известны у населения Восточной Европы с эпохи бронзы. Во второй половине I тыс. возможности пашенного земледелия возросли в связи с применением  в конструкции рал железных наконечников — наральников (экземпляр из Серповского  могильника). Их появление в мордовской среде обусловлено скорее всего  знакомством с высокоразвитой земледельческой  культурой именьковских племен, занимавших в третьей четверти I тыс. Среднее  Присурье (находки серии наральников  с городища Ош-Пандо в Дубенском  районе). Однако спорадическое применение древней мордвой железных наральников  объясняется не столько уровнем  развития земледелия, сколько особенностями  легких, податливых лесных почв, на которых  их использование было необязательно. При такой системе землепользования поля давали небольшие урожаи, в  пределах 0,3 — 0,5 тонны с гектара. 
Урожай снимали при помощи малоэффективных слабоизогнутых железных серпов, которыми можно было срезать колосья проса, ячменя или полбы. Находки на памятниках мордвы I тыс. каменных терочников указывают на то, что зерно шло прежде всего на изготовление крупы.