Император Николай 1

Император Николай I (годы правления 1825–1855) вошел в историю как  «жaндарм Европы», сосредоточившийся «на укреплении личной власти и установлении контроля над политической, экономической и культурной жизнью страны, при нем была создана тайная полиция, подавлявшая малейшие проявления свободомыслия». Наряду с этой хрестоматийной нелестной оценкой деятельности Николая I на государственном поприще, он заслужил множество более категоричных определений – «Николай Палкин», «коронованный барабанщик» и т.п. Эти эпитеты в отношении «несимпатичного монарха», по выражению одного из историков, прочно закрепились как в массовом сознании, так и в исторической науке.

Таким же общественным стереотипом  является сложившееся мнение о выступлении  декабристов: несмотря на то, что вышедшие на Сенатскую площадь заговорщики  были «страшно далеки от народа», основная их цель была достаточно прогрессивной  – дать конституцию народу России, ограничить власть самодержавия.

Для расследования деятельности тайных обществ Николай I создал Особую следственную комиссию, которую возглавил  военный министр Александр Иванович Татищев (1763-1833). Всего под следствием оказалось 579 человек, из которых виновными  были признаны 289. Из них лишь 121 человек  были преданы специально образованному  Верховному уголовному суду, в состав которого вошли члены Государственного совета, Сената, Святейшего Синода и  ряд высших гражданских и военных  чиновников.

Суд приговорил пятерых декабристов  к смертной казни через четвертование, 31-го человека к смертной казни через  повешение, остальных – к разным срокам каторги и ссылки. Николай I смягчил приговор, сохранив смертную казнь через повешение только для главных «зачинщиков» – Павла  Ивановича Пестеля (1793-1826), Сергея Ивановича  Муравьева-Апостола (1795-1826), Михаила  Павловича Бестужева-Рюмина (1801-1826), Петра Григо́рьевича Каховского (1797-1826) и Кондратия Федоровича Рылеева (1795-1826).

Наказания другим осужденным были также пересмотрены. Все они, за исключением А.Н.Муравьева, лишались чинов и дворянства: 107 из них отправлены в Сибирь (88 на каторгу, 19 на поселение), 9 разжалованы в солдаты. Еще 40 декабристов  были осуждены другими судами. Около 120 человек подверглись внесудебным  репрессиям (заточение в крепость, разжалование, перевод в действующую  армию на Кавказ, передача под надзор полиции). Дела солдат, участвовавших  в восстании, разбирали Особые комиссии: 178 человек прогнали сквозь строй, 23 человек приговорили к другим видам телесных наказаний; из остальных (около 4 тысяч человек) сформировали сводный гвардейский полк и послали  на кавказский театр военных действий.

Политический авантюризм заговорщиков более всего характеризует  общее отношение самих декабристов  к Павлу Ивановичу Пестелю, командиру  Вятского пехотного полка, полковнику, происходившему из дворян Красинского  уезда Смоленской губернии. Хотя по общей договоренности именно Пестель  должен был возглавить «правительство новой России», став «диктатором», - сложно представить, каким разрушительным событиям внутриполитической жизни  был бы дан ход, если бы осуществились  планы заговорщиков.

То, что декабристы были «страшно далеки от народа», проявляется, прежде всего, на восприятии личности Наполеона. Патриотизм простого народа, его отношение  к Наполеону, как к врагу, покусившегося  на свободу Отечества, - никоим образом  не совпадало с представлениями  декабристов. Для них Наполеон был  кумиром и примером, его образ  вдохновлял заговорщиков. С их точки  зрения Наполеон – это выходец  из сектора влияния, полностью подчинивший  себе верховную власть сектора ответственности.

Сергей Иванович Муравьев-Апостол  гордился поразительным внешним  сходством с Наполеоном, а Павел  Иванович Пестель, старательно подражая Наполеону даже образом своих  мыслей, постоянно восхищался Наполеоном вслух: «Вот истинно великий человек! По моему мнению, если иметь под собою деспота, то иметь Наполеона. Как он возвысил фракцию! Сколько создал новых фортун! Он отличал не знатность, а дарования!»

В каждом дворцовом перевороте сектор влияния выдвигал свою кандидатуру  на на пост высшей иерархии сектора ответственности. Противоречивая личность Павла Ивановича Пестеля, выдвинутого на пост «диктатора», свидетельствовала лишь о том, что в случае успеха восстания, Россию ожидает гражданская война. Никто не сомневался, что полного честолюбивых планов Пестеля заботит лишь собственное грядущее величие, но не польза России.

Князь Сергей Петрович Трубецкой (1790—1860), после бесед с Пестелем отметивший, что «человек это вредный и что не должно допускать его усилиться, но стараться всевозможно его ослабить», - прикладывал много усилий, чтобы ослабить влияние Пестеля не только в северной столице, но и в его вотчине - Южном обществе.

Хотя все заговорщики  имели честолюбивые планы, все накануне выступления пришли к выводу о  необходимости физического уничтожения  членов царской семьи, - многих отпугивали откровенные заявления о диктатуре, радикализм и политическая аморальность Пестеля в духе своего кумира. «Какова его цель? Сколько я могу судить, личная, своекорыстная. Он хотел произвесть суматоху и, пользуясь ею, завладеть верховною властью в замышляемой сумасбродами республике... Достигнув верховной власти, Пестель... сделался бы жесточайшим деспотом» - напишет известный мемуарист Н. И. Греч.

Кондратию Федоровичу Рылееву  хватило одной беседы с Пестелем, чтобы заявить: «Пестель человек опасный для России и для всех видов общества».

Над всем выступлением незримо  маячил образ Наполеона, заявлявшего  «главное ввязаться в бой, а там посмотрим…», поскольку ни у кого из заговорщиков не было точного представления о политических требованиях и будущем государственном устройстве России.

Наиболее известны два  противоречивых документа, в которых  декабристами обсуждается государственный  строй России после уничтожения  династии Романовых: «Конституция»  Никиты Михайловича Муравьева (1795-1843) и «Записка о государственном  правлении» Павла Ивановича Пестеля. В обоих документах речь идет о  расчленении России на несколько  равноправных субъектов, связанных  общей финансовой системой и «центральным управлением», основанном на расплывчатых представлениях о «федерации республик» (рис. 63). В России возникает две палаты парламента: Дума и Верховное вече, Представляющие собою законодательную ветвь власти. Вся исполнительная власть распределяется по субъектам федераций. Император, полностью подчиненный Верховному вече, выполняет лишь представительские функции, назначая министров четырех оставленных на федеральном уровне министерств.

Судьба России как государства – волнует заговорщиков в последнюю очередь. Хотя в «Конституции» Муравьева провозглашается упразднение крепостного права (с чем категорически не согласны большинство декабристов), пункт 24 «Конституции» гласит: «Земли помещиков остаются за ними. Дома поселян с огородами оных признаются их собственностью со всеми земледельческими орудиями и скотом, им принадлежащими.» 

Oбычно «Северному сообществу» приписывают намерение наделить крестьян двумя десятинами земли. На самом деле, речь идет лишь о государственных крестьянах, которые уже имеют этот надел: «Крестьяне экономические и удельные будут называться общими владельцами, равно как и ныне называющиеся вольными хлебопашцами. Поелику земля, на которой они живут, предоставляется им в общественное владение и признается их собственностью. Удельное правление уничтожается.» Т.е. освобожденным государственным крестьянам выделяются земли Романовых, которыми управляет Министерство уделов. Крестьянам, находящимся в крепостной зависимости сектора влияния, никаких земельных наделов, кроме приусадебного огорода, их собственного дома и инвентаря – «Конституцией» не предусмотрено.

Несмотря на декларированный  отказ от крепостного права, будущее  деление России произведено без  учета экономических и политических связей, лишь в зависимости от числа  «жителей мужеского пола», т.е. разделение производится, исходя из привычного стереотипного  подхода к оценке доходности вотчин по числу крепостных крестьян. Причем, «субъекты федерации» новой «республики» называются «державами».

«Державы» становятся отдельными «вотчинами», имеющими в федерации  общую валюту, армию и флот. Диктатор (император) осуществляет лишь внешние  сношения, не столь важные в первой четверти 19-го века для заговорщиков, занятых политическим и государственным  устройством «держав». Департаменты Сената планируется расчленить на все  столицы «держав». Вся исполнительная власть, создаваемая сектором ответственности, вливается в обособленное управление «держав». Заговорщики не отдают себе отчета, что именно таким видел  будущее устройство России и Наполеон.

Управление в «державах» расписывается заранее весьма подробно. Сложно не заметить, что структура  существующих государственных учреждений подтягивается к существующей системе  дворянских собраний. Все государственные  учреждения делятся на «управы» Правосудия, Благочиния, Духовных Дел, Просвещения, Хозяйства и Казначейства.

Диктатор лишается права  использования регулярных войск  на территории России. Одновременно в  державах создается полиция и  «внутренняя стража», представляющие собою внутренние войска.Причём, если в распоряжении шефа Третьего отделенияАлександра Христофоровича Бенкендорфа (1783-1844) находилось 5 тысяч тайных агентов, то лидер Южного общества Павел Пестель собирался, захватив власть, создать тайную полицию из 50 тысяч человек.

Странную мешанину представлений о государственной структуре в записях декабристов выявляют сами названия министерств, которые одновременно именуются «приказами». Наряду с новыми в 19-м веке оборотами «колонисты» и «переселенцы», - «державы» нередко именуются «метрополиями», области - «ямами», департаменты – «повытьями», а среди новых наименований чиновников, наряду со «статсекретарями», упоминаются «блюстители» и «дьяки». 

Итак, в самом начале царствования Николая сектор влияния, по традиции выступивший с целью установления контроля над сектором ответственности, – впервые получает жесткий, но вполне корректный отпор. Сектор ответственности выстоял, а незначительные карательные мероприятия неожиданно позволяют сделать неприятные выводы: сектору влияния больше никогда не удастся устраивать дворцовые перевороты и держать под контролем высшие слои иерархии сектора ответственности. Рассуждения о том, что заговорщики «стремились дать народу России конституцию» выглядят неубедительно на фоне серьезной работы, проводимой сектором ответственности в рамках государственной реформы.

Как можно видеть, в этом восстании был и новый элемент  сепаратизма, выразившийся в планируемом  расчленении России на федерацию  практически независимых государств, управляемых дворянской верхушкой. Тем не менее, это выступление, в  ходе которого самому Николаю I и его семье угрожала физическая расправа, - «кровавым пятном ложится на все его царствование».