Формирование мировоззрения Петра Великого

Глава I Формирование мировоззрения Петра Великого 

1.1Детство.

Петр Алексеевич родился 30 мая 1672 года, или, считая по календарю, принятому в то время в стране, 7180году.

         Первые детские годы Петра протекали  беззаботно и весело, воспитывался  Петр  исстари заведенному обычаю. До пяти–шести лет он находился под надзором многочисленных женщин. Главной из них являлась сначала мамка-кормилица , Петра не отнимали от груди два с половины года и у него были две кормилицы .В штате царевича содержались женщины, следившие за бельем и постелью ребенка. По мере роста царевича гардероб его  усложнялся  - появлялись детские кафтаны, зипуны, шубы, шапки и т.д. Покои царевича заполнялись игрушками: обшитыми кожей деревянными лошадками на колесиках с украшенными драгоценными камнями седлами и уздечками, барабанными, пушечками, а также изготовленными по специальному заказами луками, стрелами, колокольцами и музыкальными инструментами (цимбалами). Для игр к царевичу приставляли сверстников из детей бояр, но в детской непременно присутствовали и карлики – они забавляли  царевичей  несуразными выходками и кривляньями .[1]

         Царь Алексей Михайлович любил навещать монастыри, в том числе и далеко отстоявшие от Москвы Савво-Сторожевский  в Звенигороде и Троице-Сергиев, а также тешиться соколиной охотой в Измайловском и Приображенском. В таких поездках в сопровождении многочисленной свиты и сотен стрельцов  участвовала вся царская семья. Эскорт  стрельцов в яркой одежде придавал процессии восточную пышность и торжественность .[2]У трехлетнего царевича была маленькая крашенная под золото карета, в которую впряглись крошечные лошади .Сопровождали карету Петра  пешие и конные карлы .Таким образом , детские годы Петра ничем примечательным не отличались от детства прочих царевичей –те же мамки, те же незамысловатые  игрушки, те же выезды в летние месяцы за пределы столицы.[3]

           Петру и не исполнилось и четырех лет, как в царской семье стряслась беда, круто изменившая положение царицы. Неожиданно занемог и 29 января 1676 года  скончался царь Алексей Михайлович. Престол унаследовал Федор. Усилия медиков оказались тщетными – Федора Алексеевича так и не удалось поставить на ноги: во время провозглашения царем бояре вынесли его в кресле и тут же присягнули. Царствовал он шесть лет, не оставив следа в памяти ни современников, ни потомков.

         После него на русский трон могли претендовать два брата - шестнадцатилетний Иван и десятилетний Пётр. Братья по отцу, они имели разных матерей, родственники которых начали жестокую борьбу за власть. Заручившись поддержкой духовенства, Нарышкины и их сторонники возвели на престол Петра, а его мать, царицу Наталью Кирилловну, объявили правительницей. Однако с этим не пожелали примириться родственники царевича Ивана и царевны Софьи - Милославские, - усмотрев в провозглашении Петра царём ущемление своих интересов. Недовольные, они нашли поддержку среди стрельцов, которых в Москве было более 20 тыс. человек.[4]

          Ранним утром 15 мая 1681 г. в стрелецких слободах зазвучал набат. Стрельцы, подстрекаемые Милославскими, вооружились и с криками, что Нарышкины убили царевича Ивана, двинулись в Кремль. Правительница Наталья Кирилловна, надеясь успокоить бунтовщиков, вышла к ним на Красное крыльцо, ведя за руки Ивана и Петра. В первые часы бунта были убиты крупные государственные деятели Артамон  Матвеев и Михаил Долгорукий, а потом и многие другие сторонники царицы Натальи. Несколько дней в столице буйствовали стрельцы, грабя и убивая. Лишь 26 мая они утихомирились и потребовали также венчать на царство болезненного и слабоумного сводного брата Петра - царевича Ивана. Управление страной по молодости обоих царей было вручено царевне Софье Алексеевне. Десятилетний Пётр стал очевидцем ужасов стрелецкого бунта. На всю жизнь стало для него ненавистным слово "стрельцы", которое вызывало жгучее желание отомстить за гибель близких, слезы и унижения матери.

          После того как состоялась торжественная церемония венчания на царство царевичей, наречённых царями Иваном V и Петром I, правительница Софья, подозревавшая Наталью Кирилловну в интригах, вынудила её вместе с Петром покинуть Москву. Царица Наталья обосновалась в подмосковном дворце в селе Преображенском.

1.2. Юность российского императора

         В Кремле Пётр и шагу не мог ступить без толпы мамок, нянек и другой прислуги, а выход за стены царской резиденции приравнивался к целому путешествию, на время которого назначалось правительство из бояр и думных дьяков, обязанных следить, чтобы в это время "государству не убыло , и потерьки не было" [5] Напротив, в Преображенском Пётр пользовался полной свободой. Пока царица плакала, молилась и попрекала вероломную падчерицу - царевну Софью, Пётр с ватагой сверстников из дворовых слуг убегал в окрестные поля и леса. На вольном воздухе он физически окреп, на время забыв пережитое. Летом он забавлялся качелями, игрой в кости, а зимой катался на коньках и салазках, строил с ребятами снежные городки и брал их приступом.

          Обследовав кладовые Преображенского, Пётр обнаружил в них ржавые ружья и пистоли. Множество полезных для мальчишеских игр вещей - шлемы, латы и другую военную амуницию - ему привозили из Оружейной палаты. Он одел и вооружил своё войско, состоявшее из сверстников и друзей по играм и потехам. Так и прозвали это войско - "потешным", т.е. созданным для царской потехи. Оно объединило многих будущих полководцев и государственных деятелей, а пока - юношей, играющих в войну.[6]

         Постепенно мальчишеская забава превращалась в серьёзное увлечение. Пётр собрал в своём потешном войске не только молодых людей из боярских семей, но и взрослых мужчин из числа оставшихся не у дел знатных придворных родов. Он постоянно требовал присылать ему из Оружейной палаты в Преображенское пищали, свинец, порох, знамена, барабаны и другие предметы "Марсовых потех". В 1687 г. к Петру явилось столько желающих записаться в потешные, что постепенно ему удалось составить из них два полка, один из которых разместился в Преображенском, а второй - в ближайшем селе Семёновском. С тех пор они так и назывались: Преображенский и Семёновский полки. Со временем для них сшили специальную форму: для преображенцев - зелёную, а для семёновцев - синюю. Позже вся петровская гвардия оделась в форму зелёного цвета. Мундиры были сшиты по европейскому образцу. Солдатская форма почти не отличалась от офицерской. Офицеры носили золотые галуны, нагрудный знак в виде полумесяца и трёхцветный шарф на поясе.[7]

         Со временем многие "потешные" благодаря своей смелости, преданности и уму превратились в выдающихся людей той эпохи: полководцев, дипломатов и государственных деятелей. Не случайно их мнение по наиболее важным вопросам нередко становилось для царя решающим.

         А пока потешные полки проводили манёвры, учились строить, защищать и брать приступом или осадой пока ещё не настоящие, а потешные крепости. Пётр неизменно оказывался в первых рядах атакующих. Молодой царь хотел знать и уметь всё: подавать сигнал войску барабанной дробью, стрелять из мортиры, метать гранату. Его одолевали тысячи вопросов, ответить на которые было некому.

        Любознательность привела Петра в расположенную по соседству с Преображенским Немецкую слободу, где жили купцы, лекари, наёмные военные и разного рода мастера из Западной Европы. Москвичи сторонились обитателей Немецкой слободы. Молодой государь нашёл там себе друзей, научился говорить по-голландски и по-немецки. Пётр познакомился с голландским инженером Францем Тиммерманом, который стал заниматься с ним арифметикой, алгеброй, геометрией, артиллерийской наукой, обучил основам строительства крепостей и укреплений.

         Создатель регулярного Военно-Морского Флота Росии Пётр I так вспоминал о своей юности, когда ему впервые удалось увидеть настоящее судно: "...случилось нам быть в Измайлове на алленом (льняном) дворе, и, гуляя по амбарам, где лежали остатки вещей дома деда Микиты Ивановича Романова, между которыми увидел я судно иностранное; спросил вышереченного Франца, что, то за судно, он сказал, что то бот английский. Я спросил, где его употребляют, он сказал, что при кораблях для езды и воски..."[8] .

           В те далёкие времена Петру I не было и 16 лет, а интерес к морю и морскому делу привил ему Франц Тиммерман, неплохой знаток судостроения.

           К молодому царю в Слободе относились неизменно приветливо и дружелюбно. Пётр быстро усвоил ту невероятную смесь диалектов, на которой здесь говорили, и впоследствии его с трудом понимали в европейских столицах. Общительный по характеру, он завёл множество товарищей среди иностранных плотников, аптекарей, пивоваров и солдат, из которых сразу выделил обаятельного и галантного Франца Лефорта. Этот выходец из Швейцарии, находившийся на русской службе в чине полковника, стал наставником молодого царя в его знакомстве со своеобразной культурой "московской Европы". Она не была ни английской, ни германской, ни французской, ни голландской, хотя представители этих народов обрели в Москве второе отечество; она воплотила все оттенки народной культуры Западной Европы. Иначе и быть не могло. Носители утончённой культуры - иноземные дворяне - в России оседали редко. Сюда в поисках счастья приезжали отчаянные смельчаки, люди сложной судьбы, покинувшие родину по политическим или религиозным причинам, авантюристы с тёмным прошлым. За благопристойными фасадами причудливо украшенных домиков дремали привычки пиратов, "рыцарей удачи", выброшенных жизненным штормом на чужой берег. Не случайно постоянное и неумеренное потребление пива и водки было главным занятием российских "немцев" в часы досуга. Подобный стиль жизни был наивно заимствован молодым царём и перенесён им сначала в среду потешных, а затем и дворянства.[9]

          Страсть к точным наукам и практическим занятиям, развитая Тиммерманом, осталась у Петра на всю жизнь, а к прежним увлечениям прибавилось новое - строительство кораблей и плавание на них. Старый английский ботик, обнаруженный в заброшенном сарае, позволил юноше испытать неведомое ранее чувство свободного скольжения по водной глади, подобное полёту птицы. Тихие подмосковные реки скоро оказались для него узкими и мелкими. Вместе со своим потешным флотом Пётр перебрался на Плещееве озеро под Переславлем-Залесским, а затем в Архангельск, ближе к настоящим морским просторам.

          Напрасно царица-мать в письмах умоляла оставить опасные занятия, сообщала о тайном желании Софьи занять российский престол. Царица писала, что уже изготовлен её портрет в полном царском облачении с короной на голове, державой и скипетром в руках. Казалось, Петра мало беспокоили жалобы матери. Тогда царица решила женить сына, на свой вкус выбрав ему невесту - Евдокию Лопухину, белолицую, статную и здоровую девушку. Свадьба состоялась зимой 1689 г., а в конце апреля, лишь сошёл лёд с Плещеева озера, Пётр вновь отправился к своим кораблям, забыв на время мать, жену, козни сестры, престол и государство.[10]

          Летом 1689 г. Пётр вернулся в Преображенское. В тот же день Софья в Москве объявила, что собирается отправиться на богомолье в Донской монастырь, и приказала собрать стрельцов для своей охраны. Стрельцы стянулись в Кремль. Неожиданно среди них распространился слух, что в отсутствие царевны Пётр собирается со своими потешными напасть на Кремль, убить царя Ивана и его сестёр. Стрельцы всполошились, ударили в набат, заперли ворота, послали за подмогой.[11]

          Верные люди дали Петру знать о происходящем в Москве. Разбуженному среди ночи Петру пригрезилось, что стрельцы идут в Преображенское грабить и убивать. В сильном испуге он бросился бежать, забыв обо всём. Но и успокоившись, он побоялся вернуться обратно и поскакал в Троице-Сергиев монастырь искать спасения за его могучими башнями и толстыми стенами. Туда к нему отправились мать, жена, сподвижники и верные потешные полки. С каждым днём вокруг Софьи оставалось всё меньше и меньше единомышленников. Она вынуждена была искать примирения с братом, а он приказал правительнице отречься от власти и уйти в монастырь.

Победив в схватке с сестрой, Пётр вновь предался своим прежним забавам, позволив царствовать матери. Наталья Кирилловна стала полновластной правительницей. Царица умерла в 1694 г., а в 1696 г. скончался соправитель Петра - Иван V. Вся власть оказалась в руках Петра I, и он почувствовал, что ничто в мире не может ей противостоять.[12]

         Детство и юность, проведенные в Преображенском, оказали заметное влияние на всю дальнейшую деятельность Петра I. Большую часть своего правления государь-преобразователь провёл в путешествиях, деловых разъездах и военных походах. Царь редко задерживался в столицах - Москве и Петербурге. По замечанию российского историка С.М. Соловьёва, "это должно было иметь свою вредную сторону: до царя далеко... следовательно, произволу правительственных лиц, не вынесших из древней России привычки сдерживаться, открылось широкое поприще..."[13]

        Пётр I правил "наездами"; проводя преобразования во всероссийском масштабе и подчас не имея возможности вникнуть в суть частных проблем, он передоверял их приближённым и отнюдь не всегда мог проконтролировать деятельность этих людей. Подобное положение дел открывало дорогу многочисленным служебным злоупотреблениям, вполне обычным в Петровское время.[14]

2.3.Семейная жизнь.

          27 января 1689 года, в возрасте семнадцати лет Петр повиновался воле матери и обвенчался с двадцатилетней тихой и благочестивой Евдокией (Авдотьей) Лопухиной. Наталья Кирилловна остановила свой выбор на Евдокии, так как надеялась, что худородные Лопухины не будут соваться в политику. Кроме того, девушка приглянулась ей своей красотой и благонравием. Царица надеялась, что молодая жена утихомирит Петра, но она ее деятельный сын очень быстро потерял интерес к женщине без азарта и глубокого ума. Евдокия, не понимавшая страсти мужа к военным забавам и не принимавшая другие его увлечения, не возымела на него ни малейшего влияния. Уже через месяц после свадьбы, он уехал от неё в Переяславль.

         Со временем Евдокия Лопухина окончательно наскучила Петру, и он отправился искать женское общество на стороне. Наталья Кирилловна была крайне разочарована в невестке.

          Именно в этот период в Немецкой слободе царь познакомился с прелестной Анной Монс, дочерью иноземца-ремесленника (по некоторым сведениям – виноторговца). По некоторым данным, на момент встречи с Петром она уже имела связь с его другом, Францем Лефортом, однако тот сразу уступил ее царю. Отношения с Анной, равнодушной к патриархальному целомудрию, очень сильно повлияли на Петра. Как утверждают многие историки, эта девушка сыграла весьма значительную роль в формировании пристрастий царя к западному образу жизни.[15]

          После смерти Натальи Кирилловны Петр решил избавиться от жены, однако веских причин для развода не было. Евдокия не была бесплодной и не прелюбодействовала.  Доказательств измены добыть не удалось несмотря на все приложенные царем старания. В 1698 году Евдокия была пострижена в монахини под именем Елена в нарушении всех законов и уставов.

          Обычно скуповатый Петр был исключительно щедр по отношению к Анне Монс. Помимо годового содержания, положенного ей и ее матери, царь подарил фаворитке каменный дворец в Немецкой слободе и свой портрет, усыпанный бриллиантами.

         Более того, в какой-то момент Петр склонялся к мысли жениться на Анне Монс. Однако, сама Анна, по всей вероятности, не любила Петра. Все ее письма к нему неизменно заканчивались словами «верная слуга». Как выяснилось гораздо позже, параллельно у нее была связь с польско-саксонским посланником Кенигсеком, от которого, по некоторым данным, она родила дочь.