Деспотический режим султана Абдул Хамида II в Турции

Таким образом, апологеты панисламизма фактически прислуживали реакционным феодальным ханам, мусульманской буржуазии и духовенству.

 Характерной особенностью  «эпохи зулюм» являлись слабость и разложение государственного аппарата, которые были одними из важнейших причин ее упадка.

Министры назначались и смещались султаном. Но при Абдул Хамиде смена министров была довольно редким явлением. Даже при смене великого везира в большинстве случаев министры лишь обменивались портфелями, причем военный и морской министры зачастую оставались на своих местах.

Основные качества министра «эпохи зулюм» – это необразованность (за некоторыми исключениями), отсутствие личной инициативы, умение ладить с приближенными султана, быть приверженцем старины и противником новаторства и реформ, закрывать глаза на совершаемые злоупотребления, не выдвигать обвинений «в отношении лиц с известным положением, в общем иметь покладистый характер и шаткую совесть».

Министры, как правило, не получали аудиенций у султана, но почти ежедневно вызывались во дворец для бесед с его секретарями и приближенными, от которых и получали устные повеления – ираде, нередко самые противоречивые. Министры находились под наблюдением и контролем шпионов и тайных агентов.

Высшее административное управление провинций было вверено генерал-губернаторам (вали) и начальникам округов (мутесаррифам). Эти должности приобретались по протекции, чаще всего через приближенных султана, за уступку известной части содержания и в особенности доходов.

Поскольку в руках губернаторов были сосредоточены все дела вилайета, то, естественно, что они имели обширное поле деятельности для злоупотреблений и самоуправства, чем широко и пользовались. Жалобы на действия губернаторов обычно перехватывались и до султана не доходили. В более серьезных случаях население посылало в Стамбул жалобные депутации, на которые губернаторы отвечали отправкой контрдепутаций с «доказательством» несостоятельности жалоб. Если же губернатор не смог оправдаться, а друзья вовремя не отвели от него удар, то его назначали в худшем случае губернатором в другой вилайет. Правда, встречались и честные губернаторы, но таких было очень мало.

Османская империя представляла собой весьма сложный государственный организм. Каждая народность имела своё специфическое внутреннее устройство, вероисповедание и психический склад. В силу этого законодательство в империи являлось смесью самых различных законов и положений. В общем строе государственного механизма эти общины были представлены греческим, армяно-грегорианским, армяно-католическим патриархами, болгарским экзархом и великим раввином. Официально они не касались государственного управления, но косвенно принимали в нем участие, защищая интересы своей паствы.

Статьи 108-111 конституции 1876 г., касающиеся системы управления вилайетами, не внесли существенных изменений в административное деление империи. Существовавшая в стране единая система управления вилайетами в действительности не могла способствовать созданию органической связи между отдельными частями империи, что вело к усилению центробежных сил и росту сепаратизма, особенно в районах, населенных нетурками, например в Албании, Ливане, на о-ве Крит и др.

Антинародная политика султанского правительства и интриги великих держав на о-ве Крит привели в 1897г. к войне между Грецией и Турцией. Турция, поддержанная Тройственным союзом, вышла из этой войны победительницей. Но эта победа еще больше осложнила внутриполитическое положение в империи, усилила зависимость Турции от Германии и ее союзников по Тройственному союзу, хотя внешне она дала Турции краткую передышку от назойливой «опеки» этих держав.

Все угнетенные народы Османской империи — албанцы, болгары, греки и сербы Европейской Турции, армяне — в Малой Азии, арабы — на юге, греки на островах — ждали подходящего момента,  чтобы  сбросить с себя ярмо турецкого господства.

В отношении этих народов администрация султана Абдул Хамида не ограничивалась применением жестокого террора и часто применяла пресловутый принцип «разделяй и властвуй».

В Македонии она натравливала болгар против сербов, тех и других против греков, в Малой Азии покровительствовала курдам в их бесчинствах против армян. Лишь силою оружия и подкупами султанское правительство сохраняло единство этого конгломерата народностей.

При феодально-теократическом режиме Абдул Хамида II казнокрадство, взяточничество и другие виды злоупотреблений чиновников приобрели право гражданства почти во всех ведомствах и учреждениях страны. Глава государства, если бы даже и хотел, был бессилен что-либо предпринять против всего этого.

В стране были, бесспорно, честные и смелые чиновники, но такие люди составляли весьма незначительную часть всего чиновничества султанской администрации. Кроме того, они никогда не пользовались доверием султанского дворца и, как правило, сами становились объектом преследований.

Так, в декабре 1895 г. генерал Иззет-паша, внук знаменитого великого везира Фуад-паши, представил султану докладную записку о состоянии Турции, недостатках в системе управления и о необходимости реформ.

Эта записка, составленная в почтительном тоне, но с необычайной откровенностью, разоблачала не только весь строй государственной жизни Османской империи, но и личный режим султана. Обращаясь к султану с перечислением главных причин упадка империи, Иззет-паша выдвигал ряд. мероприятий для ее спасения, которые можно сгруппировать вокруг следующих пунктов:

1)  необходимость  разработать  определенную программу реформ;

2)  уничтожить в стране  систему шпионажа и доносов;

3)  восстановить конституцию 1876 г..

Однако за свою откровенность и смелость Иззет-паша понес суровое наказание: он был арестован и предан военному трибуналу, приговорившему его к лишению чинов и пожизненному тюремному заключению. Правда, после четырехмесячного пребывания под арестом, он был «помилован» султаном и под видом назначения командиром 5-й кавалерийской дивизии сослан в Алеппо.

Правосудие в Турции было пустой фикцией. Судьи в вилайетах, санджаках и казах со смешанным населением состояли из мусульман и христиан, «выбранных» населением. В санджаках и казах с населением исключительно христианским судьи состояли лишь из христиан.

Официально судьи считались независимыми от всякого вмешательства при отправлении правосудия и вынесении приговоров и решений по.всем делам, подчиняясь лишь «велениям закона» (ст. 81-95 конституции 1876 г.). Однако правосудие регулировалось, за ничтожным исключением, подкупом. Решения по гражданским делам выносились в пользу того, кто давал больше; при этом процессы всегда затягивались возможно дольше, чтобы с них можно было «извлечь» больше дохода. Проигрывала обыкновенно сторона, у которой не хватало средств на дальнейшие подкупы. Что касается уголовных дел, то бывали случаи, при которых предварительное заключение без всякого разбирательства длилось иногда по десять лет.

Типичным методом злоупотреблений со стороны судей было также широкое использование лжесвидетелей, которые, как правило, всегда находились где-нибудь поблизости и являлись по первому знаку заинтересованной стороны или самих судей, истец, не имевший возможности доказать свою претензию, стоял перед выбором: либо заставить ответчика принять присягу, либо пойти на компромисс. В первом случае он мог потерять все, во втором получить хоть что-нибудь. Что касается ответчика, то он принятием присяги также надеялся выиграть дело, ибо отказ от нее считался признанием виновности. Поэтому нередко ответчик принимал ложную присягу или, просто заявив о своей готовности принять ее, заставлял истца пойти на компромисс.

Поскольку не всякий ответчик мог в случае своей виновности принять ложную присягу, то следственные органы нередко использовали людей, для которых принять ложную присягу ровно ничего не стоило. Следствие велось слишком небрежно и, как правило, с предвзятой целью – добиться желаемого результата, не установив действительных фактов.

Важным источником наживы для высокопоставленных чиновников деспотического аппарата Абдул Хамида была армия. Здесь объектом эксплуатации были и мусульманские и христианские подданные Османской империи.

По закону, все мусульмане обязаны были нести военную службу, однако в некоторых районах, главным образом горных, население само себя освобождало от этой повинности, не являясь на призывы. Кроме того, зажиточные слои населения всегда находили возможность откупиться от военной службы. В результате эту повинность несли не более чем 50% населения империи, так как от службы освобождались также христиане, платившие специальный военный налог взамен несения военной службы.

Таким образом, вся тяжесть военной повинности падала на плечи трудящихся; на простых «мехметчиков», срок службы которых часто в два раза превышал официально установленный.

Своеобразные порядки получения жалованья армией при Абдул Хамиде стали причиной многих злоупотреблений. Зачастую армия месяцами ничего не получала, офицерам же выдавались лишь квитанции-ассигновки — «хавалэ» на право получения жалованья из той или другой провинциальной кассы. Срока эти ассигновки не имели. Нередко их «владельцам» приходилось держать свои «хавалэ» годами.

Турецкая тайная полиция

Важнейшим орудием султанского режима была тайная полиция и широкая сеть шпионажа. Современники Абдул Хамида единодушно утверждают, что спасение трона он видел в отвлечении внимания своих подданных, в «контроле над думами».

Помимо штатных шпионов по всей империи существовала целая армия шпионов-добровольцев, поскольку честным и полезным трудом нельзя было обеспечить семью и достичь более или менее выгодного служебного положения. Поэтому шпионаж и доносы превратились в своего рода государственную службу, обеспечивавшую блестящую карьеру и в то же время составлявшую ту страшную, неизлечимую язву, которая постепенно заразила все слои населения, развратив всякие понятия о честности, законности и справедливости и уничтожив даже самую мысль о стремлениях к государственной и общественной пользе.

В этой связи характерен следующий факт. После революции 1908 г. Хюсейн Джахид Ялчин, в статье «Джур-наллер» («Доносы») поднял вопрос о необходимости опубликовать все доносы, которые были представлены Абдул Хамиду. Однако младотурецкое правительство на это не пошло, мотивируя свой отказ тем, что «в случае публикации этих доносов, очень многие мелкие чиновники, которые в силу своего служебного положения вынуждены были пойти на это, окажутся в безвыходном положении». После этого по специальному постановлению парламента подавляющая часть доносов была сожжена.

Шпионажем занимались и принцы во дворце и рабочие-хаммалы на базаре. Первые получали за свой «труд» тысячные оклады, вторые довольствовались небольшой суммой.

Всякий гражданский чиновник или военный мог писать доносы прямо во дворец, минуя все остальные инстанции. Опасным было то, что доносчика не привлекали к ответственности, если его «джурнал» не подтверждался или даже был выдумкой. Из-за таких ложных «джурналов» тысячи людей томились в тюрьмах, умирали в ссылках. Поэтому взаимное недоверие стало настолько сильным, что никто не мог ручаться за другого, если даже он был его ближайшим родственником или другом.

Шпионаж в империи вели одновременно министерство внутренних дел (Заптие незарети) и тайная полиция (Эмниет идареси), причем последняя имела больше власти. Так, например, начальник тайной полиции всех сыщиков министерства внутренних дел знал в лицо, тогда как министр внутренних дел и понятия не имел о численности агентов охраны — шпионов по политическим делам.