Частная благотворительность в Московском царстве

Частная благотворительность в Московском царстве .

      Многие верующие  люди Московской Руси были  благотворителями. Воспитанные на религиозных и нравственных началах, они, имея даже малый достаток, подавали милостыню особо нуждающимся. Давать подаяние считалось важной богоугодной миссией. Более широкие возможности в благотворительном деле были у состоятельных людей, лиц, облеченных властью и занимавших видное положениее. Это прежде всего относилось к правителям государства и членам их семей. Княжеско-царская благотворительность имела глубокие традиции, формировавшиеся еще в Древней Руси.

     Нищелюбием отличались московский великий князь Иван III и его супруга, племянница византийского императора София Палеолог. В дни религиозных праздников они за счет личных средств раздавали бедным и увечным людям пищу, одежду, денежные средства.

      Правивший с середины 80-х гг. XVI в. царь Федор Иванович проявлял милосердие и сострадание к нуждающимся, пленным, немощным, Бедным и нищим он регулярно раздавал поминальные вещи в память об умерших родственниках. Так, ежегодно 19 марта на помин души своего отца Ивана IV он раздавал 200 рубашек и платков, сшитых дворцовыми швеями под руководством царицы Ирины. 21 ноября члены царской семьи раздавали 200 рубашек и платков на помин души старшего брата государя Ивана, погибшего от рук отца — грозного царя. Ежегодно 4 декабря «поминки» в количестве 100 рубашек и платков раздавались бедным людям по деду Василию Ивановичу, правившему Московской Русью в первой половине XVI в. Кроме этого царь Федор проявлял заботу об «убогом доме», где содержались нищие и бездомные. В Семен день, когда погребались странники и нищие, в «убогий дом» посылались из царского двора куски полотна для покрова умерших.

    Федор Иванович в годы  своего правления амнистировал всех лиц, осужденных его отцом Иваном IV. Без всякого выкупа были освобождены литовцы, ливонцы и поляки, находившиеся в плену.

     Уважительное и милосердное  отношение к пленным демонстрировал и Борис Годунов. Он отпустил домой остававшемся в плену участников Ливонской войны. Пленные ливонцы были жалованы одеждою и сукном. Во время разгрома царскими войсками сибирского хана Кучума в плен попала его семья, отношение к которой в Москве было вполне доброжелательным. Самому хану Годунов неоднократно предлагал мир с почестями, но тот предпочел скрываться в ногайских степях, где вскоре погиб.

     Во время неурожая  и голода начала XVII в. Годунов  раздавал бедным и изголодавшимся  людям денежные подаяния из  собственных средств. Бедствующим  жителям Смоленска он послал  тогда 20 тыс. рублей. Богатые царские  дары получали от Годунова  церкви и монастыри. Особенно заботился он о Троице-Сергиевом монастыре, куда государь регулярно ездил на богомолье. Значительные денежные вклады делались Годуновым в Иосифо-Волоколамский и другие монастыри. 

     Состраданием и милосердием  к нищим, немощным, странствующим  отличались первые Романовы. Цари Михаил и Алексей Михайлович содержали в Московском Кремле на свои средства нищих, которые именовались «верховными нищими», или «верховными богомольцами». Это обычно были люди преклонного возраста, получившие ранения во время военных действий. По сообщениям российского историка XIX в. Н.И. Костомарова, «верховные богомольцы» по вечерам потешали государей рассказами о приключениях своей молодости, проведенной в сражениях и опасностях. При царе Алексее Михайловиче одним из таких «верховных нищих» был некто Венедикт Тимофеевич. Известно, что в его похоронах участвовал сам государь, раздавая щедрую милостыню нищим и бедным.

    Будучи глубоко верующим  человеком, Алексей Михайлович стремился помочь своим подданным, испытывавшим особую нужду. Царь нередко посещал тюрьмы, знакомился с судьбами заключенных, освобождал невинных из их числа, раздавал милостыню продуктами. Алексей Михайлович помогал также простым людям во время неурожаев и голода. Перед религиозными праздниками (Рождество, Пасха и др.) он посещал богадельни, приюты, помогая нищим и больным. Нищета, физические страдания, всякое горе и беда находили у него сочувствие. И это подтверждают многочисленные документы, включая описания иностранных авторов, которые не были друзьями и поклонниками Московского государства, а также откровенные письма и сочинения самого царя.

     Наряду с царскими  особами личной благотворительностью  отличались некоторые государственные деятели и чиновники, бояре, поместные дворяне, купцы Московской Руси. Одним из известных благотворителей середины и второй половины XVII в. был министр при царском дворе (руководитель дворцового ведомства) Федор Михайлович Ртищев. Его биографы сообщали, что, сопровождая царя в польском походе (1654 г.), он в местных городах и некоторых селах организовывал временные госпитали, где содержались и получали лечение больные, увечные. Для этого им использовались личные средства, а также пожертвования царицы. По возращении в Москву он велел собирать по улицам бездомных, нищих в особый приют, где они получали уход. Убогие, престарелые, неизлечимо больные люди направлялись в специальную богадельню, которая содержалась за его счет.

      Ф.М. Ртищев тратил  значительные суммы на выкуп  российских пленных, на оказание помощи осужденным, бедствующим от голода и другим нуждающимся. Он помогал и пленникам-иностранцам, жившим в России, узникам, сидевшим в тюрьмах за долги. Узнав о голоде в Вологде, Ртищев в 1671 г. отправил туда целый обоз с хлебом. Позже он переслал для населения бедствующего города и значительные денежные средства, продав часть своего имущества (одежды, утвари). По-доброму относился Федор Михайлович к дворовым людям и особенно к крепостным крестьянам. В.О. Ключевский в курсе лекций по русской истории, ссылаясь на биографические данные, писал, что Ф.М. Ртищев старался соизмерить работы и оброки крестьян с имевшимися у тех средствами, поддерживал их хозяйства ссудами, а перед смертью отпустил всех дворовых на волю, попросив своих наследников (дочь и зятя), чтобы они на помин его души «возможно лучше обращались с завешенными им крестьянами».

    Благотворителем был  и еще один министр при дворе  Алексея Михайловича, руководитель  посольского приказа А.Л. Ордин-Нащокин. По окончании государственной службы он на свои личные средства построил и содержал больницу-богадельню, а сам постригся в монахи. В этой богадельне вместе с другими монахами он ухаживал за больными. Примерно в то же время на ниве благотворительности и милосердия отличились московский боярин Артамон Матвеев и князь Яков Черкасский. Первый из них в свободное от службы время переписывал божественные книги и вырученные от их продажи деньги раздавал бедным. Князь Черкасский на собственные средства построил больницу для бедных с церковью при ней. Здесь люди, не имевшие необходимых средств, могли получить бесплатную медицинскую помощь.

     Большими финансовыми  средствами обладали в XVII в. такие  купцы, как Строгановы, Никитниковы, Шорины. Будучи верующими людьми, они не скупились на благотворительные дела. Кроме того, в трудные для страны времена они передавали в виде дара значительные суммы на государственные нужды. Известно, что во время двух войн с Польшей (1632—1634 гг., 1654—1656 гг.) Строгановы безвозмездно передали московскому правительству более 412 тыс. рублей. Для сравнения следует отметить, что даже спустя четверть века (в 1680 г.) общие денежные доходы государства составляли 1,5 млн рублей.

     Нищелюбием отличались и некоторые представители российского поместного дворянства. Много благочестивых людей было в российской глубинке. Историк В.О. Ключевский в своей работе «Добрые люди древней Руси» хорошо описал безграничную благотворительность провинциальной дворянки Ульяны Осорьиной. Эта женщина всем, чем могла, делилась с нищими. По вечерам она шила и пряла, продавая свое рукоделье, а вырученные деньги тайком раздавала нищим. Часть своего питания (завтраки и полдники) она раздавала нуждающимся во время голода, наступившего в Муромском крае после одного из неурожаев.

     Стремление всячески  помочь бедным и страждущим  сохранилось у Ульяны Осорьиной до преклонных лет. Нищелюбие не позволяло ей быть запасливой хозяйкой. Минимально необходимые для дома продовольственные запасы она рассчитывала только на год, раздавая остальное нуждающимся. Иногда в доме у нее не оставалось ни копейки, так как все уходило на милостыню. Она занимала у сыновей деньги, на которые шила зимнюю одежду для нищих. Во время страшного голодного трехлетия начала XVII в., израсходовав весь свой хлеб, сознавая, что ей больше нечем кормить своих дворовых, она отпустила их на волю. Некоторые ушли, но другие отказались от воли, объявив, что скорее умрут со своей госпожой, чем покинут ее. Она тогда разослала верных слуг по лесам и полям собирать древесную кору, лебеду и принялась из этого печь хлеб, которым кормилась с детьми и холопами, а также делилась им с нищими. Два года Ульяна Осорьина терпела такую нищету, но никто не слышал от нее ни ропота, ни печальных возгласов, напротив, была она весела, как никогда прежде. Умерла она вскоре после окончания голода в начале 1604 г. Завершая свой рассказ о благотворительном подвиге этой женщины, В.О. Ключевский писал: «Никто не сосчитал.., сколько было тогда Ульян в Русской земле и какое количество голодных слез утерли они своими добрыми руками. Надобно полагать, что было достаточно тех и других, потому что Русская земля пережила те страшные годы, обманув ожидания своих врагов».

      Таким образом, в  Московской Руси дальнейшее развитие  получила практика оказания помощи  нуждающимся слоям населения. Как  и в период Древней Руси, важнейшая  роль принадлежала здесь церквям  и монастырям. Не только сохранились, но были приумножены традиции  частной благотворительности. Число её субъектов расширилось за счет части государственных служащих, боярства, купечества, поместного дворянства, других социальных слоев и сословий. В рассматриваемый период было положено начало складыванию государственного призрения бедных. Этот процесс получил свое системное оформление в эпоху императорской России.