Жан-Батист Кольбер

«Мой дорогой малыш, вы станете великим королем, но счастье  ваше будет зависеть от того, как  вы будете повиноваться воле господа и как вы будете стараться облегчить жизнь ваших подданных. Для этого нужно, чтобы вы избегали, как могли, войну: войны – это разорение народов. Не следуйте моим плохим примерам; я часто начинал войны слишком легкомысленно и продолжал их вести из тщеславия. Не подражайте мне и будьте миролюбивым королем, и пусть облегчение участи ваших подданных будет вашей главной заботой».

Французский историк Пьер Шоню назвал 17 век «недобрым».

     Слышать это  от француза, вообще говоря, странновато:  ведь для его родины это  было столетие наивысшего взлета, «великий век» короля-солнца Людовика  Четырнадцатого. Но ученый решил  быть не патриотом, а объективным  оценщиком. Глубокий кризис 30-х годов, перешедший в длительный, почти до конца столетия, экономический застой; опустошительная всеевропейская Тридцатилетняя война, которая сократила население Центральной Европы с 20 до 7 миллионов; впавшие на три столетия в глубокий упадок Италия и Испания; десять лет политических смут в Англии.

     И даже для  Франции это время не одних  лишь триумфов, но и серьезнейших  потрясений: войны, междоусобица  Фронды, гонения на гугенотов,  истощение ресурсов в борьбе  за европейскую гегемонию, чудовищное  падение уровня жизни народа…

И все же взлет гения  французского народа был так велик, что в области культуры 17–19, да и первую половину 20 века можно обозначить как культурную гегемонию Франции  в Европе.

Жан Батист Кольбер был не просто финансовым гением, – он был политиком в экономике. Этот бровастый угрюмец, питавшийся бульоном да курицей в век обжор и гурманов, этот «трудоголик», работавший по 16 часов в сутки, был убежденным «меркантилистом». Теория меркантилизма предписывала всемерно развивать экономику страны и проводить политику протекционизма, то есть покровительствовать экспорту и ограничивать импорт.

     Молодой король Людовик 14 назначил Кольбера интендантом финансов.

В этой должности Кольбер открыл ряд злоупотреблений главного интенданта Фуке и стал в 1661 году его фактическим, хотя и не номинальным преемником; лишь восемь лет спустя он был государственным министром. Он работал до пятнадцати часов ежедневно, не обращал внимания на придворный мир и мнения света, ходил пешком к королю и т. п.

Не зная увлечений, он, однако, обладал широким кругозором, привык ставить себе высокие цели, но в  то же время был упрям, суров до жестокости и, в общем, проникнут  политико-экономическими воззрениями  своего времени. Прежде всего, он обратил  внимание на злоупотребления в финансовых делах. В 1662 и 1663 годах у плохих финансистов было отобрано более 70 млн ливров; когда в 1669 году упомянутая судебная палата была распущена, она успела доставить казне 110 млн ливров от 500 человек.

Жестокость Кольбера в некоторой мере уравновешивалась уменьшением прямого налога (taille), лежавшего на низших классах населения. Другой мерой было уменьшение государственного долга. Некоторые займы, под предлогом, что король при заключении их был обманут, просто перестали погашаться. В то же время насильственно брались обратно государственные земли, иногда веками назад проданные или раздаренные, — по покупной их цене, без внимания к изменившейся ценности денег.

Правилом Кольбера было облегчать за счёт богатых повинности бедных. Вследствие этого он стоял за косвенные налоги, подлежащие оплате всеми подданными, между тем как прямое обложение касалось лишь непривилегированных. В 1664 году Кольберу удалось провести отмену внутренних таможен между северными и южными провинциями.

По отношению к промышленности и торговле он с самого начала был  протекционистом, сторонником системы  покровительства и контроля за промышленностью и торговлей со стороны государства. Кольбер не изобрел системы, впоследствии названной по его имени кольбертизмом (см. Меркантилизм), но он её последовательно проводил во всех своих начинаниях. Главной целью его были увеличение экспорта, уменьшение импорта, и в результате этого — увеличение притока денег в страну.

Все виды промышленности были организованы в строгие корпорации, в которых род приготовления  товаров устанавливался строгими регламентами при строгих взысканиях ослушникам. С большими затратами привлекались в страну иностранные фабриканты и рабочие, и, если и пострадали уже  на первых порах земледелие и скотоводство, зато рост промышленной деятельности был несомненен.

Кольбер является создателем французского военного флота, так как он с одной стороны ввёл матросскую повинность, с другой увеличил число военных судов до 300, наконец, издал образцовую для того времени инструкцию для флота. Финансовые меры Кольбера суровым своим характером были обязаны дорогим, требовавшим громадных затрат, войнам Людовика.

Из-за этих войн ему пришлось сделать займов на сумму до 260 млн ливров, и лишь благодаря искусству Кольбера и частым конверсиям, в конце его карьеры сумма процентов, уплачивавшихся государственным кредиторам, была не больше, чем при начале войн. Зато сильно были увеличены косвенные налоги, притом они сделаны были менее выгодны для откупщиков. Большие суммы понадобились государству для премий фабрикантам, на поощрение отечественной промышленности. В 1667 году был издан новый таможенный тариф, до такой степени увеличивший взимавшиеся с иностранных товаров пошлины, что они почти равнялись запрету.

Регламентация производств в самой Франции всё росла. Был воспрещён вывоз из Франции сырых продуктов, что нанесло последний удар земледелию. Поднятию сельского хозяйства не в состоянии было принести помощь введение культуры шелковичных червей и выписка улучшенных пород скота. Новые отрасли фабричного труда часто оказывались убыточными и вели за собой банкротства.

Преуспевала морская торговля французов, до Кольбера совершенно незначительная. Гавани были исправлены и улучшены, назначена премия за постройку новых судов или за покупку судов за границей. Иностранные суда были при входе и выходе из французских гаваней обложены пошлиной. Основана была Французская Ост-Индская компания, почти насильственно заставляли к ней присоединяться судебные палаты и городские магистраты, а правительство дало ей в беспроцентную ссуду три миллиона и ряд привилегий (1664).

Колонизация Мадагаскара  должна была сделаться главной целью  этого общества. В эпоху смерти Кольбера Франции принадлежали: Канада, Луизиана, то есть весь бассейн Миссисипи, из Вест-индских островов: Св. Креста, Св. Варфоломея, Гваделупа, С. Доминго и др., остров Тобаго и часть Гаити; в Южной Америке — Гвиана, часть берега в северо-западной Африке, в Ост-Индии: Пондишери и Чандернагор. Все эти владения эксплуатировались исключительно в пользу метрополии (см. Колонизация).

Педантическая регламентация  и тирания правительства во всех мелочах жизни сильно ожесточили население против Кольбера. В Голландии печатались массами памфлеты против него, но направлению его политики они не в состоянии были помешать.

Кольбер ревностно старался содействовать поднятию искусств и наук. В 1663 году им основана была академия надписей, 3-мя годами позже — Академия наук и в 1667, 1671 и 1672 гг. — академия пластических искусств и музыки. Он увеличил королевскую библиотеку, ботанический сад, устроил и снабдил средствами обсерваторию, ввёл размежевание земли и снаряжал экспедиции учёных, особенно натуралистов. Разорительные войны уничтожили плоды его долголетних трудов и ему пришлось под конец жизни узнать несовместимость экономической системы с внешней политикой Людовика.

Благодаря Кольберу Франция стала главным производителем предметов роскоши для всей Европы, а в то время практически это означало гегемонию на международном рынке. Кольберу удалось поднять королевские доходы с 37 миллионов (экю? ливров? франков?) до 105 миллионов (экю? ливров? франков?) (см. Ж. Ленотр, с. 67).

     Но и эти  суммы не могли насытить аппетиты  Людовика. Он строил Версаль, он  воевал, он развлекал себя и  придворных… В результате монарх вынес министру выговор. От нервного потрясения за такую очевидную неблагодарность Кольбер слег в постель и скончался в 64 года (1683 год).

     Больше такого  уровня министров у Людовика  не было. «Вот некоторые цифры  красноречивой статистики: во времена  Кольбера государство собирало 112 миллионов ливров в год, а расходовало 116 миллионов. К концу царствования доход составлял 50 миллионов, расходы 220 миллионов. Король-солнце оставил долгов на 3 миллиарда!»

Последние годы жизни короля-солнца были трагичны.

     В 1709 году  налетели такие трескучие морозы, что разорили массу народа. Начался  голод. Только в Парижском регионе  умерло около 30 тысяч человек.  Даже к столу мадам де Ментенон подавали вместо белого черный хлеб (см.: Все монархи мира. Западная Европа, с. 340).

     «Война за  испанское наследство», а до  этого Голландская война истощили  ресурсы страны. Людовик был вынужден  отправить в переплавку драгоценную  серебряную мебель Версаля и  свою золотую тарелку. Затем  наступил мор в королевской  семье…

     Популярность  короля пала – ниже некуда. Он слишком долго царствовал. Все его успехи пришлись на  первые две трети правления.  О них теперь помнило только  старшее поколение. Люди среднего  возраста и молодежь видели  в нем самом и в его политике  вопиющий анахронизм.      Это мнение разделяла уже и  Европа.