Правовая теория Аристотеля

ВВЕДЕНИЕ

Аристотель родился в небольшом  эллинском городе Стагире, в связи  с чем его в литературе нередко именуют Стагиритом. Семнадцатилетним юношей  он прибыл в Афины (в 367 г. до н. э.), где учился, а затем и преподавал в платоновской Академии вплоть до смерти её основателя. Покинув Афины (в 347 г. до н. э.), Аристотель в течение ряда лет жил в других греческих государствах, а в 342-340 гг. до н. э. по приглашению македонского царя ФилиппаII занимался воспитанием его сына Александра.

С 335 г. до н. э. Аристотель снова в Афинах. Здесь он основал свою философскую школу - Ликей (лицей) и руководил ею почти до конца жизни.

Аристотель был плодовитым автором, но многие из его произведений утеряны. Политико-правовая тематика подробно освещается в таких сохранившихся его работах, как «Политика», «Афинская полития» и «Этика». [5]

Решающее средство познания Аристотель видит не в откровении, а в опыте  и рациональном анализе. Аристотель сделал политику предметом эмпирического  исследования, основанного на обобщении  огромного материала.

Политику Аристотель понимал значительно  шире, чем мы. Она включала и этику, и экономику. Политика определяется как наука о высшем благе человека и государства. Цель этики и политики одна – счастье, благосостояние человека  и полиса.[4]

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

А) Необходимо прояснить, что же такое закон. Фраза Аристотеля: "Где отсутствует власть закона, нет и государственного устройства" - вполне указывает на важность данной категории.

Аристотель  делает попытку определить, что принесет большую выгоду для  государства: главенство закона над  правителем или наоборот. В результате философ приходит к тому, что в  законе он видит нечто устойчивое, объективное, а в правителе - преходящее, субъективное.[2] Правители, даже лучшие, подвержены чувствам и аффектам, закон же- «уравновешенный разум».[5]

«Итак - пишет он, кто требует, чтобы закон властвовал, требует, кажется, того, чтобы властвовало только божество и разум, а кто требует, чтобы властвовал человек, привносит в это свое требование своего рода животный элемент, ибо страстность есть нечто животное, да и гнев совращает с истинного пути правителей, хотя бы они были и наилучшими людьми напротив, закон - уравновешенный разум». Господство человека (вместо разума и закона), по мысли Аристотеля, чревато злоупотреблениями властью и возможной тиранией.[2]

Он же говорит, что закон может  быть справедливым или несправедливым.

Проведение грани между идеалом  и действительностью в законах  делает возможным их совершенствование.[4]

Отмечая употребление понятия справедливости вообще в различных значениях, Аристотель пишет: «Итак, понятие “справедливость” означает в одно и то же время  как законное, так и равномерное, а несправедливость — противозаконное  равномерное (отношение к людям)». Неравномерное и противозаконное  — не одно и то же; они отличаются друг от друга, как часть от целого: « ибо всё неравномерное противозаконно, но не все противозаконное неравномерно».

В процессе анализа справедливости как некоторой равномерности  Аристотель говорит о «специальной справедливости» и различает  два вида ее проявления: справедливость, распределяющую и справедливость уравнивающую. Уяснение содержания этих понятий необходимо для понимания политических и правовых взглядов Аристотеля, поскольку речь здесь по существу идет об объективном смысле той специальной равномерности (т. е. равенства, меры и т. д.), которая обязательна для политических отношений и справедливого закона.

Распределяющая справедливость —  это проявление справедливости при  распределении всего того (власти, почести, выплат и т. п.) что может  быть разделено между членами  общества. Здесь возможно как равное, так и неравное наделение различных  лиц соответствующими благами.

Уравнивающая справедливость действует  в сфере обмена и «проявляется в уравнивании того, что составляет предмет обмена». Этот вид справедливости применяется в области гражданско-правовых сделок, возмещения вреда, преступления и наказания.

Уравнивающая справедливость —  это середина ущерба и выгоды, ограничивающая произвол. Отход от такой середины есть не равенство. Суд, к которому прибегают спорящие, путем наказания вновь восстанавливает равенство, отнимая выгоду у соответствующего лица. «Идти в суд, - замечает Аристотель, — значит обратиться к справедливости, ибо судья желает быть как бы олицетворенной справедливостью; к тому же люди ищут беспристрастного судью, и кое-где судей называют «посредниками», чтоб этим обозначить, что люди, достигнув справедливого решения, станут держаться середины». [3]

Таким образом, закон для Аристотеля напрямую связан со справедливостью, ибо  устанавливается ради блага множества  людей - граждан, властитель же - обычный  человек, а потому ему вполне свойственно  ошибаться и иногда впадать в  порок несправедливости. На основе этих умозаключений Аристотель пришел к выводу, что "предпочтительнее, чтобы властвовал закон, а не кто-либо один из среды граждан". [8]

Разумность закона в интерпретации  Аристотеля означает его правильность и правомерность. Закон разумен, поскольку в нем правильно  выражена его политическая природа, идея права.

Вместе с тем разумность закона в трактовке Аристотеля означает, что его требования свободны от аффектов и эгоистических интересов, присущих людям вообще и властителям в  особенности. Поэтому следует обращаться к чему- либо нейтральному, а «это нейтральное и есть закон». Нейтральность  закона здесь означает его надличностный, надперсональный характер, одинаковое возвышение закона над всеми, общеобязательность его велений и запретов.

Закон, будучи общей мерой, не может  предусмотреть все возможные  конкретные случаи жизни. Когда частный  случай не подходит под общее положение  закона, необходимо исправить недостаток и восполнить пробел, оставленный  законодателем.

Подобное преодоление отрицательных  последствий общего характера закона Аристотель называет правдой. «Такова  природа правды она заключается  в исправлении закона в тех  случаях, где он, вслёдствие своей  общности, неудовлетворителен». Правда, тоже справедлива, хотя и не в смысле буквы закона, а в духе справедливого  законодателя. Праведный человек, даже имея законное право на своей стороне, не придерживается буквы закона во вред ближнему, а применяет ею свободно, как поступил бы сам законодатель, знай, он этот случай.[2]

Жить в государстве - значит, повиноваться закону. Далее, Аристотель различал писаный  и неписаный законы. Под неписаным  законом имеются в виду правовые обычаи (обычное право).[5]

Cреди законов важнее неписаные, основанные на обычае.  Аристотель подчеркивал, что постановления народного собрания и правителей не являются законами в собственном смысле слова и не должны содержать предписаний общего характера. "Закон должен властвовать над всем; должностным же лицам и народному собранию следует предоставить обсуждение частных вопросов". Направленная против учений рабовладельческой  демократии, аристотелевская концепция  была призвана умалить значение писаных  законов, подчинить их нормам обычного права. «Законы, основанные на обычае, имеют большее значение и касаются более важных дел, нежели законы писаные», — утверждал философ. По мере проникновения  частной собственности и рабовладельческих  отношений в земледелие идеологи полисной знати последовательно, перешли  от традиционных воззрений к признанию  экономической роли рабства, правовых методов регулирования общественной жизни, к апологии частной собственности  и равенства граждан перед  законом в сфере имущественных  отношений. Выше этого подняться  они не могли. Аристократия, связанная  с полисной системой землевладения, способна была удержать господствующие позиции лишь при условии сохранения натурального хозяйства, "умеренной", или "средней", собственности и  патриархальных полисных традиций и  обычаев в сфере управления. Аристотель не случайно повторял за Платоном, что  для аристократии, обладающей "избытком добродетели", законы не нужны.[1]

Сложившаяся исторически детальная  регламентация поведения античных греков позволяла Аристотелю придерживаться принципа, который в наш век  может показаться реакционным: закон  запрещает то, чего он не предписывает.

Аристотель - сторонник стабильности права. Один из исследователей назвал его «минималистом в законодательстве», имея в виду, что он уважает обычаи, не одобряет расширения государственного регулирования и законотворчества, не считающегося с традициями. [4]

Он считал, что искусство законодателя состоит в том, чтобы создавать  законы, соответствующие государству, а не подгонять государственный  строй к вымышленным законам. [8]

Законодательство - часть политики, и искусство законодателя состоит  в умелом и адекватном отражении  в законах своеобразия данного  государственного строя и стабилизации таким путем существующей системы  отношений. Политический порядок, присущий определенной форме государственного устройства, играет в трактовке Аристотеля роль конституирующего принципа для текущего законодательства: «ибо порядок и есть, своего рода закон»[2]

Существенным составным моментом политического качества закона является его соответствие праву. «Всякий  закон,- отмечал Аристотель,- в основе предполагает своего рода право». Следовательно, это право должно найти своё выражение, воплощение и соблюдение в законе. Отступление закона от права означало бы, согласно концепции Аристотеля, отход от политических форм к деспотическому насилию, вырождение закона в средство деспотизма. «Не может быть делом  закона,- подчёркивал он,- властвование не только по праву, но и вопреки  праву: стремление же к насильственному  подчинению, конечно, противоречит идее права».[5]

Таким образом, Аристотель отдавал полное предпочтение закону.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Б) Важнейший признак закона - это его принудительная сила. Аристотель замечает, что большинство людей не склонно поступать добродетельно ни по отношению к самим себе, ни по отношению к другим. Отсюда необходимость принуждения на правовой основе. [4]

Аристотель выделил три главных  слоя граждан: очень зажиточных, крайне неимущих и средних, стоящих между  теми и другими. Он враждебно относился  к первым двум социальным группам. Он считал, что в основе жизни людей, обладающих чрезмерным богатством, лежит  противоестественный род наживы имущества. В этом, по Аристотелю, проявляется  не стремление к «благой жизни», а лишь стремление к жизни вообще. Поскольку жажда жизни неуемна, то неуемно и стремление к средствам  утоления этой жажды. Ставя все на службу чрезмерной личной наживы, «люди  первой категории» попирают ногами общественные традиции и законы. Стремясь к власти, они сами не могут подчиняться, нарушая  этим спокойствие государственной  жизни. Совершенством же человека предполагается совершенный гражданин, а совершенством  гражданина в свою очередь - совершенность  государства. Для этого необходимо равное принуждение ко всем слоям  общества.

Рассуждения о свободе и равенстве  не распространяются на рабов. Философ  считает рабовладение естественным и необходимым. Раб лишен разума, управлять им так же естественно, как помыкать волом. Одни люди по природе  своей рабы, а другие свободны. Это  относится не только к отдельным  лицам, но и целым народам.

Например, Аристотель убежден, что  эллины рождены свободными, в варвары - по природе своей рабы, их покорение  естественно.

В то же время философ считал недопустимым порабощение греков греками в  результате плена или за долги, что  было тогда нормальным и распространенным явлением.[9]

Аристотель также считает, что рабство существует «по природе», ибо одни люди предназначены повелевать, а другие - подчиняться и следовать указаниям первых. И здесь он использует мысль о противоположности души и тела. «Те люди, которые столь же отличаются от других людей, как душа от тела, а человек от животного ... по своей природе - рабы, для них... лучший удел быть в подчинении у деспотической власти"- такой, какой подчиняются тела и животные.»[7]

Таким образом, Аристотель оправдывает  правовое принуждение: «Большинство людей повинуется скорее необходимости, чем рассудку, и страху перед наказанием более, чем чести...». [6]

 

 

 

B) Право, по Аристотелю, - воплощение справедливости. Цель права, как и государства (полиса), - общее благо, а оно, конечно, ассоциируется со справедливостью. Право как важнейший элемент полиса регулирует отношения свободных и равных людей и отношения властвования и подчинения. Отношения между рабовладельцами и рабами – не предмет права. [4]

 В целом право как политическое  явление Аристотель называет  «политическим правом». Это, в  частности, означает невозможность  неполитического права, отсутствие  права вообще в неполитических (деспотических) формах общения,  общественного устройства и правления. [5]

Право неоднородно по форме, по своему происхождению. В соответствии с  почти универсальной традицией  Аристотель выделяет в нём несколько  пластов. Он говорит о естественном праве, которое везде признано, не нуждается в законодательном  оформлении, и условном праве, т.е. о  нормах, установленных людьми в форме  законов и соглашений. [4]

Как естественное, так и условное право — явления политические и носят политический характер. «Что касается политического права, — пишет Аристотель, то оно частью естественное, частью условное. Естественное право — то, которое везде имеет одинаковое значение и не зависит от признания или непризнания его. Условное право то, которое первоначально могло быть без существенного различия таким или иным, но раз оно определено (это безразличие прекращается).[5]