Генеалогія роду Нарбут

В войне 1812 года Теодор Нарбут не участвовал, причем существует много версий почему. Официальная — болезни, старые ранения, сидел себе в своих Шаврах. Другая версия — на самом деле он воевал на стороне Наполеона, был переводчиком при штабе Маро (все же знание десятка языков!). Третья — что он участвовал в войне на стороне русских войск и даже был награжден. Впрочем, наградили его действительно, но в начале 1812 года, за возведение Бобруйской крепости. Цитадель тогда была почти завершена, а Нарбут в связи с ухудшением здоровья подал в отставку.

Итак, 1812 год — темное пятно... Но восстание 1831 года — фрагмент не светлее. Вроде бы Нарбуту предложили присоединиться к инсургентам, но он отказался, опять–таки сославшись на контузию, из–за которой потерял слух. И есть гипотеза, что на самом деле он не самоустранился, а просто занялся тайной подготовкой к захвату возведенной им Бобруйской крепости. Во всяком случае, позицию свою он обозначил — за пасквиль на Россию в 1831 году Теодор Нарбут был арестован, но поскольку доказательств его связей с восстанием не нашли, отделался штрафом.

По изгнании французов из России, ввиду выяснившегося значения Бобруйской крепости, принято было решение достроить и усилить ее. Для этого в апреле 1818 г. генерал-лейтенант и директор инженерного департамента Карл Иванович Опперман выступает перед военной коллегией с дополнительным проектом к плану Т. Нарбута. Согласно новому плану предполагается построить еще 20 пороховых склепов, 4 артиллерийских и инженерных цейхгауза, 29 офицерских квартир и нагорные укрепления.

Начавшаяся в тот год застройка крепости осуществлялась по детальному проекту архитектора инженерного департамента Александра Егоровича Штауберта. Поэтому можно говорить, что вся заслуга по дальнейшему укреплению и преобразованию крепости принадлежит именно этому зодчему. Вся территория внутри крепости, по плану Штауберта, была разбита регулярной сетью взаимно перпендикулярных улиц, застроенных двух-, трехэтажными домами в едином стиле классицизма. На пересечении главных улиц создана Соборная площадь с домом коменданта, строениями госпиталя и штаба. В центре этой площади находился величественный собор Александра Невского. Это был крестовокупольный храм с двухъярусной колокольней. С южной стороны на эту площадь выходило здание костела Петра и Павла. В центре западной части площади находился офицерский дом. Перед главным фасадом госпиталя располагался ботанический сад. Вышеуказанная площадь была обсажена в четыре ряда деревьями, которые создавали бульвар. Всего было высажено больше тысячи деревьев. Кроме того, в центральной части Соборной площади возвели белокаменное здание, предназначенное для торжественных приемов, которые устраивал комендант.

Всего на территории крепости располагалось четыре улицы и несколько закоулков. В западной части размещались казармы, в восточной — склады, артиллерийский и инженерный парки.

До 1820 г. было построено еще 17 бастионов, несколько башен, в том числе и так называемая трехэтажная «башня Оппермана». За речкой Бобруйкой возвели нагорное укрепление, получившее название по имени прусского короля «Фридрих-Вильгельм». На той же реке Бобруйке была устроена запруда со шлюзами, что давало возможность наводнять пространство между главной крепостью и укреплением «Фридрих-Вильгельм». Строительство крепости в основном было закончено до 1836 г.

Позже Нарбут создал в Вильно археологический музей и археографическую комиссию. Параллельно не забывал и о хозяйстве, экономистом был неплохим. А еще в Друскининкае основал водолечебницу... Именно там теперь действует известный санаторий. И еще одна из его заслуг перед наукой — он опубликовал «Хронику Быховца».

Вот только вокруг «Хроники Быховца» разгорелся скандал... Рукопись была найдена учителем Виленской гимназии Ипполитом Климашевским в библиотеке помещика Быховца из усадьбы Могилевцы Волковысского уезда. Впоследствии Быховец переслал ее Нарбуту, и тот ее опубликовал. Описываются в хронике события до 1506 года, в том числе Грюнвальдская битва... Причем на хорошем белорусском разговорном языке и с позиций патриота Великого княжества Литовского. Например, там утверждается, что под Грюнвальдом Тевтонский орден был разгромлен силами только княжества, а поляки «и сабли не вынимали», рассказывается, как жители Вильно не хотели принимать «латинскую веру», и что Витовт, как и Ягайло, вначале был православным. И, разумеется, непредвзятому читателю сразу понятно, что под термином «Литва» нужно понимать «Беларусь». Сразу пошли слухи, что «хроника» фальсифицирована Теодором Нарбутом — он прекрасно владел белорусским языком, занимался литературными переводами. К тому же рукопись таинственным образом исчезла сразу после опубликования, а нашедший ее Ипполит Климашевский тоже пропал: он участвовал в восстании 1831 года и после уехал в эмиграцию. Но сегодняшние исследователи сходятся все же на том, что рукопись подлинная и написана в середине XVI века.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

4.2. Семья

Восстание, 1863 — 1864 годов, стало для семьи роковым. Сам Теодор Нарбут был уже в преклонном возрасте, но его дети как раз подросли. Сын Людвик Нарбут, родившийся вскоре после того, как родители освятили свой брак, стал известным повстанческим командиром, он погиб в бою. Кстати, в его отряде сражался молодой Франтишек Богушевич. Другой сын, Болеслав, после гибели брата командовал отрядом, был арестован, приговорен к смерти, но ввиду юного возраста смертный приговор заменили каторгой. Еще один сын, Франтишек Нарбут, учился на факультете права Петербургского университета, присоединился к восставшим, после поражения восстания эмигрировал в Европу. Самый младший сын, Станислав, в свои одиннадцать лет был у повстанцев дозорным. Впоследствии он окончил Мюнхенский университет, стал врачом, много лет работал в Браславе, оставив о себе добрую память. Еще один сын, Алоиз–Александр, оказался «по другую сторону баррикады»: когда началось восстание, он служил поручиком гренадерского полка в Петербурге. Но в 1864–м подал в отставку, что неудивительно. Принимала участие в событиях и 24–летняя Теодора Нарбут. Когда над ней нависла угроза ареста, ее матери Кристине удалось организовать дочери побег. Теодора уехала в Париж, долго жила там, поскольку была заочно приговорена к каторге, а умерла в Кракове в 20–х годах прошлого века, в доме престарелых. На родовом древе Нарбутов значатся еще дочери Амелия и Иоанна, но об их судьбе мало что известно. Хозяйство в Шаврах вела сирота, бедная шляхтянка, а по некоторым сведениям, и вообще крестьянка, Кристина. В одних исследованиях ее девичья фамилия называется как Пайздерская, в других — Садовская. Ее отец служил солдатом в армии Тадеуша Костюшко. Была Кристина младше хозяина почти на 20 лет. Именно она и стала его избранницей. Подарила ему девять (кое–где говорится — 11) детей... Причем трое первых, Михаил, Антон и Альдона, умерли в детстве.

Много лет Кристина пребывала в статусе сожительницы, дети, которые рождались, считались незаконными. Женился Теодор на Кристине только в 56–летнем возрасте.

Начало XIX века. Сожительство помещика с молоденькой служанкой, наверное, не было редкостью, но в данном случае она не находилась в статусе наложницы. Теодор признавал рожденных от нее детей, жил рядом с ней до конца дней, вероятно, у них были общие патриотические взгляды и настоящая любовь. Неосвященный брак в обществе того времени считался скандалом. То, что Теодор долго не женился, похоже, подтверждает, что сирота Кристина действительно была не шляхетского сословия. Женитьба родовитого шляхтича, родни Радзивиллов, на безродной девушке — это тоже должен был быть скандал. Однако венчание состоялось перед самым восстанием 1831 года, в Варшаве уже шли сражения. Скорее всего, Теодор предвидел страшные испытания и хотел, пока есть возможность, «узаконить» детей и возлюбленную. На верующих людей не могло не влиять и то, что дети, рожденные «во грехе», умирали один за другим.

Кристина и Теодор Нарбуты были признаны врагами империи. Плохо воспитали детей! Только Теодора уже не получилось наказать: когда пришли его арестовывать, он был парализован, и 26 ноября 1864 года, на восьмидесятом году своей жизни, умер. Его похоронили рядом с костелом в Наче, неподалеку от Шавров. А вот Кристине снисхождения не полагалось, хотя и она уже была не молода. Ее выслали в Пензенскую губернию.

Вернулась Кристина Нарбут в Шавры только в 1871 году (хотя часто пишут, что она пробыла в ссылке 20 лет). Добиралась где пешком, где на телеге... В разоренное гнездо приехал и сын Болеслав — на каторге он заболел чахоткой и был отпущен домой умирать. В 1889 году его похоронили на кладбище в Шаврах. Через десять лет рядом появилась могила Кристины Нарбут.

Что ж, в 1891 году количество «польских» ссыльных в пределах Российской империи доходило до 100 тысяч. Только представьте эту цифру! И примите во внимание, что это были люди образованные, граждански активные и в большинстве своем — с белорусских земель.

Усадьбу в Шаврах сровняли с землей. Сегодня там возле кладбища стоит валун с надписью: «Нарбутам — участникам восстания 1863 года. Потомки».

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

4.3. Судьба семьи

Восстание 1863 года добавило сибирской каторге и ссылке большое количество шляхты из литвинов. Власти называли восстание «польским», соответственно сосланная шляхта называлась «поляками». В 1891 году количество «польских» ссыльных, в пределах Российской империи, составило около 100.000 человек. То есть, восстания служили основой переселения части наиболее непокорного населения Беларуси и Литвы. В таких количествах - это уже можно определить как депортацию. Если учесть, что большие территории этнической Польши, в это время находились под властью Австрии и Пруссии, то ясно, что «поляками» назывались белоруские и летувисские участники восстаний, которые в силу традиции и культурных установок продолжали ориентироваться на столицу Речи Посполитой.

Решение о начале восстания принималось в Польше без согласования с политическими деятелями в белорусских и литовских губерниях. Когда Центральный национальный комитет в Варшаве объявил 22 января 1863 года днем вооруженного выступления, то Литовский провинциальный комитет в Вильно во главе с Константином Калиновским был против такого решения и около двух недель колебался призывать ли людей к восстанию, которое не было в должной степени подготовлено. Многие историки считают вооруженное восстание 1863 года большой ошибкой, поскольку оно было чисто ситуативным, носило буферный характер, отвлекая на себя от Польши часть российских войск, а репрессии оказались разрушительными для белорусской культуры, что легко прогнозировалось.

Но 1 февраля Литовский комитет все же призвал жителей бывшего Великого княжества поддержать начатое в Польше восстание. Небесным опекуном восстания объявлен был святой Юзафат (Кунцевич). Комитет реформировался во Временное провинциальное правительство Литвы и Беларуси. За месяцы восстания произошло 237 боев и стычек с царскими войсками. Мужество ограниченных сил повстанцев не могло изменить ситуацию, поскольку сюда было собрано около 140 тысяч российских войск.

Из семьи Нарбута непосредственно в восстании участвовали сыновья Людвик и Болеслав и дочь Теодора. Людвик Нарбут получил 13 февраля приказ возглавить восстание в Лидском повете. Он собрал первый отряд из 8 человек: он сам, брат, и еще шесть человек, по именам неизвестных. Скоро отряд возрос до 80 человек. После первых боев возле деревни Новый Двор к отряду присоединились студенты из Вильни во главе с художником Михалом Эльвиром Андриолли (1836-1893). Андриолли посвятил повстанцам серию графических работ, которые сохранили картины восстания глазами их очевидца. Еще интересно отметить, что в отряде Людвика Нарбута был и Франтишек Богушевич.

18 апреля Людвик Нарбут был назначен начальником всеми боевыми силами повстанцев на Беларуси и Летуве, а погиб 4 мая в бою с ротой капитана Тимофеева Павловского полка возле Дубичей. Тимофеев позволил похоронить возле Дубичского костела 13 повстанцев, которые погибли в этом бою. Но генерал-губернатор Муравьев через четыре месяца приказал сравнять их могилы с землей, а сам костел разрушить. Только чрез 65 лет тут был установлен памятник повстанцам.

Остатки отряда возглавил брат Людвика и его адъютант Болеслав Нарбут. Он вывел отряд в Городенскую пущу. Схваченный вскоре Болеслав был в Гродно осужден к расстрелу, но эту казнь ему заменили ссылкой в Красноярск, откуда он вернулся по амнистии в начале 1880-х годов. В битве возле Дубичей была вместе с братьями и Теодора Нарбут. Ссылка грозила и ей, но мать сумела организовать бегство дочери в Париж. Там она прожила почти всю жизнь. Теодора вернулась в родные края в 1914 году. Но началась Первая мировая война, и Теодора выехала в Краков, где доживала свой век в приюте для престарелых.

Размахом и жестокостью репрессии против повстанцев обязаны генерал-губернатору Муравьеву. Достоянием истории стала его «Записка о некоторых вопросах по устройству Северо-Западнаго края», поданная царю 14 Мая 1864 года. Она обнимает все сферы жизни в крае, где проходило подавление восстания. Вот из нее несколько пунктов, раскрывающих ее смысл:

«…1) Подтвердить окончательно о повсеместномъ введении Русскаго языка, какъ это ныне сделано съ прекращениемъ употребления Польскаго языка во всехъ официальныхъ и служебныхъ сношенияхъ, а также и въ наружныхъ изображенияхъ всякаго рода, особенно въ местахъ, посещаемыхъ народомъ.

2) Немедленно все высшие служебные должности по всем ведомствам, а также все места, имеющие прикосновение с народом, заместить Русскими чиновниками, прочие же должности замещать Русскими постепенно…

Царь одобрил все предложения генерал-губернатора, и судьи строго исполняли начертанную им волю. Изведали такой суд и старые Нарбуты.

Старого отца за «неверноподданическое» воспитание сыновей и дочери взяли в Вильню, где суд приговорил его к ссылке в Сибирь, но приговор не смогли исполнить из-за плохого самочувствия осужденного. 26 ноября 1864 года он умер. Похоронили его не на родине в Шаврах, а в недалекой Наче, на кладбище возле костела.

Жену его, Кристину Нарбут, осудили к высылке в Пензенскую губернию, откуда она возвратилась на родину через 20 лет. Ей было 84 года. Тогда не было ни автобусов, ни поездов, а так все телегой и пешком днем за днем. На родину, на могилу мужа, на могигу сына, в родной край, где своя речь, свои туманы, свои воспоминания…

Она умерла в 1899 году и похоронена в Шаврах рядом с сыном Болеславом. Самый младший сын Нарбутов, Станислав, рождения 1853 года, работал врачом в Браславе, там он похоронен..

Стоит возле ограды тихого деревенского кладбища памятный валун с надписью "Нарбутам - участникам восстания 1863 года. Потомки". Поставлен это памятный камень в 1989 году. А раньше и его не было.

Весомый вклад в развитие повстанческие движения на Гродненщине и Виленщине внесла семья известного инженера и архитектора , историка и литератора Теодора Ефимович Остык - Нарбута , а его старший сын Людовик, выразив необычные военные способности и мастерство , мужество и героизм , стал легендарным предводителем повстанцев на Лидчине.

Родина Нарбутах - Радуншчина . Вероятно , что отец Теодора Нарбута - Евфимий , который был офицером литовской гвардии и , позже , руководителем Лидского городского суда , пошел в примаки к жене , Изабеллы Наниевич , в имение Шавры . Именно здесь , на окраине Начской пуще , на литовско -белорусском пограничье начался в 1784 жизненным пути Теодора . Также здесь увидели свет его сыновья Людвик , Франтишек , Болеслав , Станислав и дочь Теодора , которые нам известны как участники восстания 1863