Французкая кинематография

Французская кинематография инициировала смелые поиски кинематографической  формы. В результате возникало большое  количество талантливых экранных этюдов, но во многих случаях пестрота непривычных  средств не прикрывала банальности  содержания, а собственно творчество подменялось дискуссиями о "моральности отъезда камеры", о "философии панорамирования".

В 1958 году заявило  о себе течение "новая волна", которое отвергло каноны старого  кино, презрительно именуя его "дедушкиным". Выражение "новая волна" принадлежит французской прессе, которая назвала, таким образом, группу молодых кинематографистов, поставивших на рубеже 1958-59 годов свои первые полнометражные фильмы.

Французская "новая волна" в европейском  кино была самым масштабным явлением подобного рода: только за первых четыре года па экране появилось 97 дебютных произведений. Однако молодые режиссеры не были связаны общей художественной программой, хотя их фильмы обладали несомненным эстетическим сходством. Их объединяли:

стремление  отражать на экране "живую жизнь";

новая концепция  личности и новый тип героя (утверждая  самоценность индивидуального бытия  человека, "новая волна" вывела на экран героя-аутсайдера, который  игнорирует социальные нормы для  максимальной самореализации; характер персонажа, как в экзистенциализме, означает сложившегося, а не становящегося человека);

импровизационность  при съемках, т.е. утверждение новой  природы предкамерной реальности (в  противовес традиции поэтического реализма) через натуру, естественные интерьеры  и свободный тревеллинг;

отсутствие  жесткой привязанности траектории движения съемочной камеры к герою (она иногда "упускает его из виду", провоцируя асимметричность внутрикадровых композиций);

нетрадиционная  организация художественного материала  на основе базовой концепции "камера-перо", т.е. разработка таких выразительных средств кинорассказа, которые приближаются к письменной речи по богатству нюансов и передаче невидимого. Эту идею высказал еще в 1948 году А. Аструц: "Новый век кинематографии будет веком камеры-перо. Это значит, что фильм постепенно освободится от тирании зрелищности, от образов самих себя, от завершенности фабулы и конкретности событий, чтобы стать субтильным и эластичным средством повествования, как язык письма".

Все эти  качества придавали легкую небрежность почерку режиссеров, что было очень свежо, привлекательно и воспринималось как творческая находка.

В рамках "французской  новой волны" можно выделить три  основные группы. К первой принадлежали профессиональные режиссеры (А. Рене, П. Каст, А. Варда), которые пришли из документального малобюджетного кино. Они активно сотрудничали с представителями "нового романа"(М. Дюрас, Н. Саррот, А. Роб-Грийе), осваивая кинематографическими средствами основные элементы этой литературной эстетики: пунктирность и недосказанность повествования; "фотографическую фиксацию" реальности; отрицание надменной позиции автора, как знающего лучше читателя (зрителя) и своих героев, и саму жизнь.

Фильм А. Рене (р. 1922) "Хиросима, моя любовь" (1959) является новаторским в области киноязыка. Автор уравнивает две трагедии в Хиросиме и в Невере. Атомный взрыв разрушил огромный город и генофонд целого народа. Трагическая любовь к немецкому солдату испепелила душу героини. А. Рене не только сопоставляет, но плотно переплетает эти темы по принципу размывания, взаиморастворения реального и ирреального, личностного и исторического, чувственного и рационального, документального и игрового. Порывая с хронологией, опуская мотивацию поступков героев, режиссер достигает уникального художественного эффекта, когда изображение становится слышимым, а звуковой образ визуализируется. В результате процесс человеческого мышления становится сюжетом фильма. Подобного совершенства А. Рене достигает и в следующем своем произведении "Прошлым летом в Мариенбаде" (1961). Ф. Трюффо также блистательно применяет этот способ наррации в картине ''Жюль и Джим" (1962). А. Варда в фильме "Клео: от 17 до 19" разворачивает подробнейший психологический документ, неотступно следуя за героиней и регистрируя мельчайшие детали ее поведения. Эта картина - редкий пример в киноискусстве, когда реальное время зрителя (прдолжительность сеанса) практически целиком совпадает со временем героя.

Таким образом, режиссеры, вышедшие из стилистики документального  кинематографа, совершенно отошли от хроникального, оказавшись на стороне субъективного психологизма и эстетизируя не факты и события, а перемену чувств и настроений. Апофеозом этой тенденции стал фильм без героя, "фильм про ничто" – "Корабль-ночь" М. Дюрас.

На противоположной  стороне находилась группа Cinema-Verite (киноправда), представители которой (Ж. Pox, E. Морин, К. Маркер) исповедывали фанатичный объективизм. В своих фильмах ("Хроника одного лета", "Прелестный май") режиссеры стремились исследовать реальность без какого-либо вмешательства. Схватить жизнь "горячей", постичь аутентизм человеческого существования они пытались с помощью скрытой ручной камеры и высокочувствительной пленки, не требовавшей искусственного освещения.

Третью группу "новой волны" составили журналисты и кинокритики (К. Шаброль, Ф. Трюффо, Ж.-Л. Годар, Э. Ромер), хорошо знавшие киноклассику и выросшие, по определению Ж.-Л. Годара, в Музее кино. Во главу угла своего кинематографа эти режиссеры поставили молодежный анархизм. В лице своих героев авторы отстаивали право на бунт - жестокий, нелицеприятный, символизирующий абстрактную свободу действия. "Дети Маркса и кока-колы" (Годар) не стремились что-либо реформировать. Они были нигилистами, не принимающими на себя никаких обязательств, и исповедовали идею "немотивированного акта": немотивированность преступления, немотивированность риска, немотивированность благородства. Таков подросток Антуан из фильма "400 ударов" Ф. Трюффо, таков Мишель из картины Ж.-Л.Годара "На последнем дыхании". Романтическим апофеозом бунтаря-одиночки стал фильм Годара "Безумный Пьерро" (1963), когда герой, обмотав свое тело лентой из динамита, доходит до абсолюта отрицания - отрицания себя.

Ф. Трюффо (1932-1984) в первых картинах ("400 ударов", "Стреляйте в  пианиста", "Жюль и Джим") активно исповедовал художественные принципы "новой волны". Но с течением времени режиссер становится "благоразумен, скромен и классичен в той же мере, в какой был неистов и несправедлив в своих критических статьях", что доказывают его изящные мелодрамы "Украденные поцелуи" (1968), "Зеленая комната" (1978), "Последнее метро" (1980), "Соседка" (1981).

К. Шаброль (р. 1930) постепенно ушел от вызывающего  образа французской провинции с  ее скукой, дикостью и девальвацией человеческой жизни ("Красавчик Серж", "Кузены", "Мясник") в область криминальной драмы.

Ж.-Л. Годар (р. 1930) остается наиболее яркой  личностью из всего поколения  французской "новой волны". Шаг  за шагом он выработал своеобразный острый стиль, выражающийся в дискретности (прерывистости) повествования и изображения. Незавершенные эпизоды монтируются в импульсивном ритме, изобразительный образ зачастую асинхронизируется со звуковым. В своих фильмах ("Мужское-женское" (1966), "Китаянка" (1967), "Страсть" (1981), "Имя: Кармен" (1982), "Новая волна" (1987)) режиссер использует нетрадиционную драматургию, где чередуется уличная разговорная речь с литературными цитатами. Словом, Годар обрушивает на экран массу неупорядоченных изображений и звуков, вовлекая их в единый поток, который возмущает, иногда трогает или волнует, а, порой, и смешит. "Связность творчества Ж.-Л. Годара - в самой его бессвязности; он непредсказуем, он противоречит другим и самому себе".

Э. Ромер (р. 1920) практически с первой своей картины - "Булочница из Монсо" (1962) развивает женскую тему в кино, предпринимая глубокий анализ женской души и женской психологии. В 70-е годы он снял цикл из трех фильмов под общим названием "Моральные истории" ("Моя ночь у Мод", "Колено Клер", "Любовь после полудня"). В 80-е - новую серию картин "Комедии и поговорки" ("Паулина на пляже", "Зеленый луч", "Друг моей подруги"). Это творческое наследие режиссера позволяет определить специфику его авторского стиля. Его герои - самые обычные люди в самых обычных жизненных ситуациях - много размышляют и мало двигаются. Действие сконцентрировано в характере диалогов, в способе их построения. Однако речь персонажей не открывает "золотых истин", ибо слово не выражает мысли, а служит средством передачи внутреннего сомнения. Композиция большинства фильмов Ромера подчинена форме личного дневника: сумма дней (диалогов) героя, что, в свою очередь, определяет рубленый ритм повествования. "Вы говорите, что мои фильмы литературны: вещи, о которых я говорю, могут быть изложены в романе... Но я не говорю, я - показываю".

Оценивая  общий вклад "французской новой  волны" в историю кино, представители  разных творческих поколений расходились  во мнении. Молодежь поддерживала бунтарский дух и авангардистский прорыв начинающих режиссеров. Корифеи французской  кинематографии, наоборот, приуменьшали интеллектуальное и гуманистическое значение новых фильмов. Так, Ж. Кокто, задавая вопрос: "Чего хочет "новая волна"? - тут же на него и отвечал: "Места после старой". Однако бесспорно, что "новая французская волна" вынесла на экран множество незнакомых ранее человеческих типов, заметно обновила галерею лиц французского кино, изменила представление о красоте и киногеничности, о современном социопсихо-физическом облике артиста. Классическим примером стал Ж.-П.Бельмондо, чье появление на экране поначалу воспринималось как вызов канонам кинематографического героя.

Классический  период "новой волны" охватывает шесть лет. В 1958-59 годах появилась  серия фильмов, ставших своеобразным художественным манифестом этого течения, - "Красавчик Серж" и "Кузены" К. Шаброля, "400 ударов" Ф. Трюффо, "Хиросима, моя любовь" А. Рене, "На последнем дыхании" Ж.-Л. Годара. А уже в 1964 году на экраны вышел фильм "Париж глазами..." - плод коллективного труда лидеров "новой волны": Годара, Шаброля, Ромера, Руша. Собрав под единым названием шесть самостоятельных новелл, авторы "дописали" последнюю разрозненную главу "французской новой волны", которая в середине 60-х годов растворилась в общем кинематографическом потоке. Одни ее представители оказались безнадежно забытыми, другие – достигли в своем творчестве высокого класса.