Инвестиционное право Республики Казахстан

Инвестиционное право Республики Казахстан

 

В юридической литературе высказываются различные мнения о месте инвестиционного права в системе права. Как правило, позиции диаметрально противоположны: от признания инвестиционного права самостоятельной отраслью права до отрицания этого. К числу сторонников самостоятельности инвестиционного права как отрасли права относятся А. Г. Богатырев, Б. Б. Са­марходжаев и др. Например, с точки зрения А. Г. Богатырева, инвестиционное право представляет собой совокупность норм публично-правового и частно-правового характера, регулирующих инвестиционные отношения1. Недостаток данной точки зрения заключается в том, что в основу исследования положено изучение иностранных инвестиций; говоря о национально-правовом и международно-правовом регулировании как об основных формах (или видах) правового регулирования инвестиционного права, автор имеет ввиду только иностранные инвестиции. Поэтому вся выстроенная конструкция инвестиционного права может быть легко разрушена в виду отсутствия в ней начального элемента – истинного понимания природы инвестиций, инвестиционных правоотношений, соответственно, и инвестиционного права. Все это рассматривается только с позиций иностранных инвестиций, которые представляют собой всего лишь один из видов инвестиций. Этим объясняется противоречивость суждений и выводов; в конечном счете, создается впечатление, что перед нами не очень удачная попытка обосновать самостоятельность инвестиционного права за счет признания его неким «смешанным правом».

Но, нужно отметить и позитивные моменты, сыгравшие, на наш взгляд, важную роль в становлении науки инвестиционного права: во-первых, впервые в юридической литературе была выдвинута идея о самостоятельности инвестиционного права; во-вторых, впервые в рамках одного исследования были соединены вопросы, связанные с осуществлением инвестиций (пусть даже и иностранных); в-третьих, вопреки первоначально поставленной цели (доказать самостоятельность инвестиционного права) автор приходит к совершенно правильному выводу о комплексном характере инвестиционного права, поскольку, на наш взгляд, инвестиционное право нельзя признать самостоятельной отраслью права; это комплексная отрасль права, сочетающая в себе частно-правовые и публично-правовые начала.

 

Примерно такое же противоречивое отношение вызывает и позиция, которую занимает Б. Б. Самарходжаев. С одной стороны, Б. Б. Самарходжаев приходит к правильному (с нашей точки зрения) выводу о том, что инвестиционное право – это комплексная отрасль права, с другой стороны, нельзя согласиться с теми аргументами, которые он приводит в подтверждение этого. Во-первых, с тем, что инвестиционное право – это самостоятельная отрасль права; во-вторых, с тем, что инвестиционное право обладает «своими предметом и методом регулирования, которые, как известно, лежат в основе деления права на отрасли»2. На наш взгляд, в данном случае в основу признания инвестиционного права в качестве комплексной отрасли права были положены критерии самостоятельности отрасли права, что вряд ли оправданно.

Наибольшее распространение получило утверждение о том, что инвестиционное право – комплексная отрасль законодательства, объединяющая нормы различной отраслевой принадлежности (гражданского, международного, финансового, банковского законодательства). В частности, указывается, что инвестиционное право не является самостоятельной отраслью права, поскольку не имеет самостоятельного предмета и метода правового регулирования; предметом регулирования служат самые разные по своей природе отношения, зачастую противоположные по своему характеру (гражданские или административные); следовательно, при рассмотрении механизма правового регулирования инвестиционной деятельности, инвестиционных отношений мы имеем дело со специфической отраслью законодательства, а не права3. Однако, на наш взгляд, нельзя согласиться с такой постановкой вопроса, необходимо в полной и достаточной мере исследовать проблемы взаимодействия системы законодательства и системы права, изучить особенности и выявить закономерности становления и развития структурных элементов системы права (и, в первую очередь, отраслей права).

Обобщив высказанные в литературе мнения, можно констатировать, что на сегодня сложились два под­хода к системе права: концепция «удвоения структуры права» и концепция «одноплоскостной струк­туры права». Согласно первой теории, в правовой системе наряду с основными подразделениями, обособившимися по юридическим режимам, имеются образования комплексного характера.

Впервые идею комплексных отраслей права высказал В. К. Райхер в 1947 г., впоследствии ее поддержали и развили С. С. Алексеев, В.  Н. Про­тасов, М. К. Сулейменов, Ю. К. Толстой и др., но до сих пор у этой теории немного сторонников. В Республике Казахстан основоположником и убежденным сторонником идеи комплексных отраслей права является М. К. Сулейменов, который в течение более чем тридцати лет неустанно и неизменно пропагандирует основные положения этой теории (следует сказать, что первоначально концепции комплексных отраслей права придерживался и О. С. Иоффе, но впоследствии отказался от нее и стал ее ярым противником). В. Н. Протасовым справедливо замечено, что становление и развитие комплексных отраслей в системе права происходит, скорее, вопреки, чем ­благодаря теоретическим усилиям правоведов; своим ­существованием ­комплексные отрасли обязаны лишь объективным тенденциям в развитии системы права4.

В настоящее время мало кто возьмется отрицать тот очевидный факт, что систему законодательства наряду с отраслевыми актами составляют акты комплексного характера. Именно поэтому, как правило, признается, что в системе законодательства могут формироваться отдельные комплексные образования (в том числе, предпринимательское, банковское, таможенное и т. п.). В частности, по утверждению Н. С. Со­коловой, интегративное развитие правовой формы (нормативных актов) приводит к образованию комплексных отраслей законодательства, к числу которых относится хозяйственное законодательство5. Однако противники теории комплексных отраслей права утверждают, что на систему права это не оказывает никакого влияния. Так, например, В.Ф. Яковлев считает, что появление и существование комплексных отраслей законодательства есть результат взаимодействия различных отраслей права в регулировании отношений определенной сферы общественной жизни: гражданское право взаимодействует со многими отраслями права, в частности, с административным, финансовым, налоговым, трудовым, природно-ресурсным и природоохранительным; вследствие чего и образуются отрасли законодательства, относящиеся к определенным сферам деятельности (к такого рода комплексным образованиям с участием гражданского права относят промышленное право, строительное право, транспортное право, банковское право и т. д.)6. С таким подходом трудно согласиться как сторонникам, так и противникам идеи комплексных отраслей права, потому что здесь формирование отраслей права поставлено в зависимость от взаимодействия различных отраслей права между собой. Полагаем, что в основе формирования как основных, так и комплексных отраслей права лежат причины более объективного свойства. Если говорить о комплексных отраслях права, то необходимость их появления вызвана объективными потребностями общественного развития. По утверждению Р. З. Лившица, нет «полноценных» и «неполноценных» отраслей, профилирующих и специальных, основных и комплексных, все отрасли равноправны, при этом различные отрасли ­находятся на разных ступенях развития, объем регулируемых ими ­отношений расширяется или сужается, что не означает их неравнозначности; по мере становления молодых отраслей законодательства сокращается предмет «материнских» отраслей, прежде всего гражданского и административного законодательства7. Полагаем, что в этом высказывании имеется явное противоречие: с одной стороны, автором утверждается, что все отрасли равнозначны, а с другой – что они могут находиться на разных ступенях развития; то есть напрашивается вывод: уже есть различия в уровне развития той или иной отрасли, следовательно, они уже не равнозначны хотя бы с этих позиций. И, наконец, насчет сокращения предмета отраслей, названных Р. З. Лившицем «материнскими» отраслями. Если следовать логике автора, то по прошествии какого-то времени от предмета «материнских» отраслей вообще ничего не должно бы остаться. Однако на практике мы видим обратное: с момента перехода к рыночным отношениям и с появлением новых отраслей законодательства предмет гражданского законодательства нисколько не уменьшился и вряд ли уменьшится когда-нибудь.

Формирование в системе законодательства отраслей, хотя и получивших название «комплексных», но вместе с тем являющихся самостоятельными ее структурными элементами, является вполне закономерным процессом. Коренные преобразования в экономике предопределили существенные перемены в системе права и системе законодательства. В первую очередь изменения затронули систему законодательства, которая оказалась более подверженной им чем система права, и проявилось это в том, что одни отрасли законодательства пришли на смену другим (например, вместо колхозного и совхозного законодательства появилось аграрное или сельскохозяйственное законодательство). Становление и развитие инвестиционного законодательства предопределило появление в системе права нового правового образования – инвестиционного права. При этом ­именно наличие своего единого и ­специфичного предмета правового регулирования позволило обособиться инвестиционному праву как комплексной отрасли права. Поэтому совершенно справедливо высказывание С. С. Алексеева о присутствии в предмете комплексной отрасли и в механизме его правового упорядочения элементов, свойственных только им (отраслям), получивших название «нерастворимый остаток»8.

На наш взгляд, достаточно сложно согласиться с утверждением Ю. К. Толстого об отсутствии у комплексной отрасли права предметного единства и особого или специфического метода регулирования9. Ведь если комплексная отрасль не обладает предметным единством, то каким образом можно дифференцировать предмет одной комплексной отрасли от другой? Наоборот, именно единство предмета правового регулирования позволяет говорить о появлении той или иной комплексной отрасли права; конечно, это единство другого рода и свойства, чем у основной (самостоятельной) отрасли права, но оно есть, и с этим необходимо считаться. В свою очередь, наличие предмета у комплексной отрасли обусловливает и наличие метода, комплексность предмета обусловливает и комплексный характер метода. Скорее всего, следует говорить не об одном методе, а о совокупности методов, которые комплексные отрасли права заимствуют у основных отраслей, но именно такое своеобразное сочетание различных приемов и средств воздействия и обусловливает специфический характер метода любой комплексной отрасли права.

Существование различных уровней в системе права предусматривает возможность взаимодействия между собой как равноправных элементов системы права, так и неравнозначных структурных элементов. Поэтому, если мы полагаем, признавая многоуровневый (разноуровневый) характер системы права, что существуют взаимосвязи между элементами правовой нормы и между самими нормами, то почему нужно отрицать наличие особых связей между различными объединениями правовых норм, почему недооцениваются реально существующие отличия между правовыми институтами, да и отрасли права играют неодинаковую роль в качестве главных структурных элементов системы права? Считаем, что именно различия между основными структурными элементами позволяют говорить о том, что в системе права есть основные или профилирующие отрасли права. Применяемый в данном случае принцип «иерархичности» строения права объясняет наличие разномасштабных и разноплановых образований. Соответственно с помощью такого подхода можно не только признать существование комплексных отраслей права в системе права наряду с профилирующими отраслями, но и можно более четко и выпукло показать особенности взаимосвязей между ними. Следовательно, образование комплексных отраслей права (в том числе и инвестиционного права) обусловлено объективными закономерностями развития системы права и системы законодательства.

В заключение нужно отметить устойчивую непопулярность «теории комплексных отраслей» в течение довольно длительного периода времени. Как правило, при контраргументации наличия в системе права комплексных образований ссылаются на одно достаточно известное высказывание Л.С. Галесника, что, следуя таким путем, можно дойти и до «трамвайно-троллейбусного, банно-прачечного, бакалейно-гастрономического права»10, с различными его вариациями. И хотя в этом высказывании больше иронии, чем здравого смысла, но и в этих сферах возможно образование или существование комплексных отраслей, если это будет обусловлено объективной необходимостью. Появление комплексных отраслей в системе права свидетельствует о ее многомерности и высоком уровне ее развитости. Признавая достижения советской юридической науки, нельзя автоматически их перенести в современность без осмысления того, насколько был объективен процесс их становления. Необходимо по-новому оценить привычные атрибуты советской теории права и выбрать то рациональное, что способно оказать позитивное воздействие на дальнейшее развитие юридической науки.

В литературе давно подмечено, что в системе права действуют связи четырех уровней: 1) между элементами нормы права; 2) между нормами, объединенными в правовые институты; 3) между институтами соответствующей отрасли права; 4) между отдельными отраслями права11.

Сказанное позволяет сделать вывод о том, что инвестиционное право представляет собой цельное правовое образование, отличающееся единством образующих его институтов, объединяющее нормы различных отраслей права. В связи с чем инвестиционное право является комплексной отраслью права, сосуществующей наряду с основными отраслями права, и занимает свое особое место в системе права.

 

Использованная литература:

1 Богатырев А. Г. Инвестиционное  право. М.: Российское право, 1992. С. 32.

 

2 Самарходжаев Б.Б. Инвестиции в Республике Узбекистан (международно-частноправовой аспект). Ташкент: Академия, 2003. С. 9.

 

3 Бушев А. Ю., Городов О. А., Вещунова Н. Л. и др. Коммерческое право: учебник / Под ред. Попондопуло В. Ф., Яковлевой В. Ф. СПб.: Изд-во СПбУ, 1998. Ч. 2. С. 114–115.

 

4 Протасов. В.Н. Что и как регулирует право: учебное пособие. М.: Юристъ, 1995. С. 39–41.

 

5 Теория права и государства: учебник для вузов / Под ред. Г. Н. Манова. М.: БЕК, 1996. С. 184–185.

 

6 Яковлев В.Ф. Экономика. Право. Суд. М.: МАИК «Наука / Интерпериодика», 2003. С. 143–144.

 

7 Лившиц Р.З. Теория права: учебник. – М.: БЕК, 2001. С. 122.

 

8 Алексеев С.С. Структура  советского права. М.: Юрид. лит., 1975. С. 187.

 

9 Толстой Ю.К. О теоретических  основах кодификации гражданского  законодательства // Правоведение. 1957. № 1. С. 44–45.

 

10 Галесник Л.С. О проблемах системы советского права // Советское государство и право. 1957. № 2. С. 112.

 

11 Алексеев С.С. Общие теоретические  проблемы системы советского  права. М.: Госюриздат, 1961. С. 190–191.