Инвестиционная привлекательность российского фондового рынка

- информационная прозрачность рынка.

Информация должна быть точной, правильной и содержательной. Поэтому  большое внимание на фондовом рынке  уделяется раскрытию информации со стороны:

- эмитентов о финансовом  состоянии предприятия, о предстоящих  выпусках ценных бумаг, крупных акционерах и т.д.;

- профессиональных участников  фондового рынка о своей квалификации, условиях предоставления клиентам  различных услуг, своих финансовых  обязательств;

- организаторов торговли  о правилах торговли, условиях  листинга и т.п.;

- органов регулирования об изменениях нормативно-правовой базы, системе контроля за деятельностью на финансовом рынке и соблюдении правил работы.

Фондовый рынок  является важнейшим механизмом, обеспечивающим эффективное функционирование всей экономики [6, c 436 ]. В настоящее время в России рынок ценных бумаг только формируется одновременно со становлением рыночных отношений. На нем обращается специфический товар – ценные бумаги, которые сами по себе никакой ценности не имеют. Однако они являются титулами собственности, за ними стоят реальные активы, которые в основном и определяют стоимость конкретных ценных бумаг. Учитывая особый характер деятельности на фондовом рынке, во всех странах введена жесткая система допуска организаций к работе на этом рынке. Для того чтобы осуществлять профессиональную деятельность на рынке ценных бумаг, организация должна получить лицензию на право работы с ценными бумагами. Лицензирование деятельности на фондовом рынке в России проводится с 1992г.

Первоначально эта функция была возложена на Министерство финансов РФ, которое выдавало лицензии инвестиционным институтам для работы на фондовом рынке в качестве:

- посредника (финансового  брокера);

- инвестиционного  консультанта;

- инвестиционной  компании;

- инвестиционного  фонда.

Одновременно Министерство финансов осуществляло лицензирование деятельности фондовых бирж и фондовых отделений товарных бирж.

По мере развития фондового рынка и расширения масштабов деятельности необходимо было иметь специальный государственный  орган, который выполнял бы функции регулирования фондового рынка [6,c. 441]. В ноябре 1994г была создана Федеральная комиссия по ценным бумагам и фондовому рынку при правительстве РФ (ФКЦБ), которая обладает широкими полномочиями по регулированию фондового рынка и лицензированию деятельности.

В соответствии с действующим порядком ФКЦБ осуществляет:

- лицензирование  деятельности управляющих компаниями  паевых инвестиционных фондов  и регистрацию проспектов эмиссии  данных фондов;

- лицензирование  деятельности специализированных  регистраторов, ведущих реестры акционеров;

- лицензирование  брокерской и дилерской деятельности;

- лицензирование  клиринговой деятельности;

- лицензирование  деятельности по организации  торговли ценными бумагами.

Кроме профессиональных участников рынка ценных бумаг, на данном рынке работает большое число институциональных инвесторов, в частности:

- банки;

- негосударственные  пенсионные фонды;

- страховые  компании.

Данные организации  обладают значительными финансовыми  ресурсами, которые попадают на фондовый рынок и во многом определяют складывающуюся на рынке ситуацию.

 

 

4 ОЦЕНКА ЭКОНОМИЧЕСКОГО РОСТА РОССИЙСКОГО ФОНДОВОГО РЫНКА В УСЛОВИЯХ КРИЗИСА

 

Экономический и финансовый коллапс еще конца 90-х оказался довольно тяжелым для  страны, особенно для населения. Но благодаря масштабной девальвации рубля и процессам, которые она запустила, спад быстро сменился уверенным подъемом экономики, которая в 2000—2008 гг. прибавляла по 7% в год. Бессменным ее локомотивом оставался внутренний спрос [7, c.20]. Среднегодовые темпы частного потребления превышали 10%, что, впрочем, неудивительно, ведь реальные зарплаты и доходы населения ежегодно увеличивались на 15 и 10% соответственно. Ситуация с инвестициями была еще более радужной — капиталовложения в экономику, получившую в наследство с советских времен физически изношенные и морально устаревшие производственные мощности и инфраструктуру, множились почти на 13% в год. Причем если на первом этапе импульс придавала восстанавливающаяся промышленность, где импортозамещение позволило загрузить простаивающие предприятия, трудоустроить значительную часть населения и таким образом обеспечить рост его благосостояния, то в последующие годы на первый план вышли растущие цены на нефть. Доходы в нефтегазовом секторе по цепочке поддерживали жизнеспособность и других секторов российской экономики, способствуя их поступательному развитию.

Немаловажную роль в этом процессе играло государство, так как  благодаря проведенной в начале 2000-х налоговой реформе власти получили возможность изымать у  экспортеров значительную часть сырьевой ренты, впоследствии ставшей основным источником доходов казны. И пусть некоторая их доля с 2004 г. аккумулировалась в специально созданном «на черный день» Стабилизационном фонде, а также использовалась для погашения внешнего госдолга (к концу 2008 г. он сократился до 2% ВВП — с 68% в 2000 г.), денег в казне было предостаточно. В 2000—2008 гг. величина профицита федерального бюджета варьировалась от 1,4 до 7,5% ВВП, а раз доходы накапливались, то и разыгравшиеся в части расходов аппетиты сдерживать было все сложнее и сложнее. В результате в 2005—2008 гг. расходы казны увеличивались в среднем на 30% в год, заметно опережая экономику и, как следствие, занимая все большую «нишу» в ВВП. Поскольку очевидными приоритетами властей по-прежнему являлись социальная сфера и инфраструктура, то переоценить вклад бюджетных вливаний в динамику конечного потребления и инвестиций (вкупе дающих около 90% ВВП) довольно проблематично.

Однако похвастать можно  было далеко не всем. Во-первых, намного более скромными оставались достижения в инфляционной сфере [7, c.22]. Цены производителей в 2000—2007 гг. прибавляли почти по 20% в связи с удорожанием сырья в добывающих секторах (действующая налоговая система позволяла им поднимать цены на 30% в год) и ежегодной индексацией тарифов естественных монополий, столь неприятной для населения, но все-таки необходимой (причем до сих пор) для устранения перекосов в принципах ценообразования, внутри страны и различий с ценами на мировом рынке, а также для стимулирования энергосбережения, нужного для сбалансированного развития экономики.

Задача существенного  снижения потребительской инфляции, мягко говоря, тоже не была выполнена. Мешали явные структурные ограничения  — излишняя монополизация отдельных  сегментов розничного рынка, все более сильная зависимость от импорта и, наконец, коррупция. Если добавить к этому довольно высокие темпы роста денежной массы — следствие интервенций ЦБ РФ (на первых порах скупавшего излишки нефтедолларов, разбавленных затем потоком «горячих денег» из-за рубежа), проводимых с целью не допустить существенного укрепления курса рубля, — то двузначные темпы потребительской инфляции в течение девяти из последних 10 лет также не должны удивлять.

Во-вторых, не удалось существенно  перестроить и структуру экономики. К концу 2008 г. большинство секторов так и не смогли кардинально изменить свою диспозицию на карте российской экономики, несмотря на активные попытки правительства и денежных властей притормозить чрезмерное укрепление рубля, угрожающего развитию отечественной промышленности. Логика такого подхода объяснима, ведь именно сырьевой сегмент, нуждающийся в более слабом курсе рубля, в начале 2000-х создал задел для будущего экономического благополучия, а получивший стартовый импульс обрабатывающий сектор, который в 2002—2003 гг. демонстрировал динамику более 10%, требовал дополнительной поддержки. Впоследствии обрабатывающие отрасли давали +5,7% ежегодно, что, возможно, действительно имело место благодаря сдерживаемому укреплению рубля. В то же время данный факт использовался и сторонниками более «рыночного» подхода к курсообразованию: раз промышленность успешно развивается в условиях «крепкого» рубля, то и разговоры о его разрушительном влиянии на индустрию преувеличены. Однако практика показала, что изменения в структуре ВВП носили в основном косметической характер, устойчивость промышленного роста оказалась мнимой, а российская экономика сохранила сырьевую зависимость, которая, в конечном счете, стала ее «ахиллесовой пятой» в условиях глобального кризиса [7, c.24]. На всем протяжении 2000-х годов самочувствие национального хозяйства России, ее финансовой системы преимущественно определялось состоянием мировых рынков – расширением производства и потребления, ростом цен на энергоносители, прежде всего на нефть, и легким доступом к внешним финансовым ресурсам. Сочетание этих факторов обуславливало источники, масштабы и направления движения потоков валютно-финансовых средств между российской экономикой и остальным миром, а также динамику обменного курса национальной валюты. Переломной точкой стал август 2007 г., когда обострились проблемы на рынке субстандартной ипотеки в США, что оказалось предвестником разразившегося в последующем сначала американского финансово, а затем и глобального финансово-экономического кризиса [8, c.261]. В 2000-е годы экономическое развитие России в значительной мере финансировалось за счет масштабного притока средств из-за рубежа, что стимулировало рост инвестиций и потребления. При этом большую часть привлеченных инвестиционных ресурсов оттягивали на себя финансовые рынки. Так, если в начале 2000-х годов в нефинансовые активы направлялось около 40% общего объема инвестиций, то к 2008 г. их доля сократилась более чем вдвое. Вложения в финансовые активы увеличились почти до 80% всех инвестиционных ресурсов, поступавших в экономику страны. Этот структурный сдвиг определялся сравнительной доходностью вложений [9,c.19]. Рентабельность производственных активов, которая в среднем по экономике не превышала 10-12%, была гораздо ниже доходности сопоставимых по срочности вложений в финансовые инструменты (доходность по ним в отдельные годы достигала 50-80%). Уязвимость российского фондового рынка к внешним шокам обусловлена его сильной зависимостью от иностранных инвесторов и высокой концентрацией бумаг из-за доминирования на рынке нескольких гигантских нефтегазовых компаний при сравнительно ограниченном числе представленных на нем эмитентов. Поэтому доходность и объем российского фондового рынка изменялись вслед за динамикой цен на нефть, при этом с середины 2006 г. На нем начал формироваться фондовый пузырь. (см. рис. 2 и рис. 3) Вслед за фондовым разрастался пузырь и на рынке недвижимости. Подъем котировок ценных бумаг позволял владельцам активов привлекать большой объем кредитов, финансируя за счет этих ресурсов все более затратные проекты, в том числе и вложения в жилую недвижимость.

Рис. 2. Доходность фондового рынка и цена на нефть

 

Результатом масштабного, во многом спекулятивного расширения вложений в так называемые «инвестиционные» квартиры стало стремительное повышение цен на первичном рынке жилья, которые в 2006-2007 гг. росли на 40-50% в годовом исчислении[9,c.20].

Рис. 3. Объем  фондового рынка и цена на нефть

Бурный рост цен на первичном рынке жилья  вызвал волну спекулятивного интереса к вложениям в этот сектор. Рынок недвижимости стал своеобразной «биржей», где можно было заработать до 100% прибыли. Таким образом, фондовый пузырь поддерживал другой – жилищный. Рано или поздно они должны были лопнуть.

На обострение кризиса на рынке недвижимости в США и на поток негативной информации с мировых финансовых рынков в августе 2007 г. Банковская система России отреагировала резким ростом фактических процентных ставок на межбанковском кредитном рынке по предоставленным кредитам сроком на один день. В сентябре-октябре их средние фактические значения составили 6,2 и 5,7 годовых, значений не превышал 3-5% годовых. Ликвидные активы кредитных организаций к концу октября сократились до минимального в 2007 г. Значения - 632 млрд. руб. Резко замедлился и темп роста российского фондового рынка. Российский фондовый рынок стал жертвой сильного внешнего шока –падения цен на нефть, кредитного кризиса на мировых финансовых рынках; начавшаяся рецессия экономик США и Европы, которая вызвала сокращение внешнего спроса. Сжатие глобальных финансов привело к обвалу российского рынка и оттоку средств из отечественной финансовой системы. Главные причины этого – «перекапитализация» рынка и сильная зависимость от непредсказуемой мировой ценовой конъюнктуры. Тем не менее, внешний шок лишь запустил механизм обвала, фундаментальной основой которого были внутренние факторы. Это косвенно подтверждается сравнением динамики фондовых индексов стран крупнейших экспортеров нефти. Так , GCC Islamic Index (сводный индекс фондовых рынков - членов Совета сотрудничества стран Персидского залива – Кувейта, Катара, Бахрейна) за 2008 г. снизился на 54% , в то время как РТС – на 72,4 % (см. рис. 4).

 

Рис. 4. Глубина  спада на фондовых рынках стран – крупнейших экспортеров нефти в 2008 г.

 

Кроме панического  вывода денег иностранными инвесторами, обрушение фондового рынка было обусловлено спецификой его участников и проводимых ими операций[9,c.21]. На рынке присутствовало много спекулянтов и российских игроков, связанных с собственностью. Они закладывали свои пакеты акций, чтобы приобретать другие активы. При падении рынка возник эффект домино: чем сильно падали цены тем больше возникало margin calls и тем масштабнее были вынужденные продажи. Кроме того, неразвитую российскую финансовую систему подпитывали ликвидностью несколько крупных банков. Когда в условиях растущих рисков они ушли с фондового рынка и свернули межбанковское кредитование, все операции рефинансирования остановились. Таким образом, крах рынка был вызван целым комплексом одновременно действовавших факторов.

Важным последствием кризиса для банковской системы  стали убытки от снижения курсов акций и облигаций. За июль-октябрь такие убытки составили почти 100 млрд. руб. В этих условиях Банк России был вынужден изменить учет стоимости ценных бумаг. Акции и облигации, купленные в первой половине 2008 г., было разрешено оценивать по стоимости на 1 июля 2008 г., т.е. по докризисным ценам. Переоценка позволила банкам получить в ноябре- декабре 2008 г. Около 60 млрд. руб. [9,c. 22].

Фондовый кризис при всех попытках его моделирования  и прогнозирования – это всего  лишь форма нарастания и разрешения противоречий между стоимостью реального капитала и представлениями инвесторов о его рыночной стоимости, которые языком теории называются фиктивным капиталом. Механизм переоценки реальной стоимости обращающихся на рынке акций был запущен еще во второй половине 1990-х гг. (фондовые кризисы 1997-1998 гг., 2000-2002 гг.) [10,c. 70]. Завышение рыночных цен, т.е. переоценка будущих доходов в обоих случаях завершалось фондовыми кризисами международного масштаба, так как имел место классический, экономически объективный процесс формирования финансовых спекулятивных пузырей. Безусловно, в обоих кризисах одну из ведущих ролей сыграли одинаковые прогнозы финансовых аналитиков, которые, используя одни и те же математические модели из теоретического арсенала. В результате сложилась ситуация, когда субъективный фактор нарастания спекулятивного финансово пузыря стал акселератором объективного экономического процесса: постепенного «перегрева» фондового рынка вследствие переоценки реальной стоимости обращающихся ценных бумаг. Одинаковость рыночных прогнозов привела не только к синхронизации кризисов на национальных фондовых рынках, но и создала ситуацию, когда спекулятивные финансовые пузыри стали «надуваться» гораздо быстрее, а промежутки между фондовыми кризисами сократились (за последние десять лет их было три, а в предыдущие годы между кризисами фондового рынка в среднем проходило 20-30 лет). Синхронизация национальных фондовых кризисов вследствие одинаковости прогнозов и моделирования запустила еще один современный процесс: фондовые кризисы с неизбежностью становятся мировыми [10,c. 70]. Так было в 1997-98 гг., 2000-2002 гг. и в ходе нынешнего мирового финансового кризиса. Очевидно, что процесс моделирования объективно необходим для аналитических прогнозов по фондовым рынкам, но очевидно также и то, что верность любого прогноза по фондовому рынку не превышает степени достоверности метеопрогнозов. Последствия же полного доверия инвесторов к аналитическим прогнозам достаточно опасны: это и учащение фондовых кризисов в разряд глобальных; и усложнение задач по «мягкому» выходу из каждого фондового кризиса. В частности, современный геофинансовый кризис особенно обострил проблемы «мягкого выхода». Поэтому большинство национальных финансовых рынков стремятся оградить себя от глобального рынка, но сохранить при этом преимущества международной интеграции. Отсюда крайне актуальна в настоящее время тенденция к финансовой регионализации.