Будущее русского языка

Е.С. Толстых,

студентка 2-го курса факультета иностранных языков

научный руководитель: И.В. Зеленкова

АГАО имени В.М. Шукшина (г. Бийск)

 Будущее русского языка.

 
В современном мире все большую популярность приобретает английский язык, как универсальный язык общения. В то же время, растущее влияние Китая на мировой арене побуждает нас к изучению этого древнего восточного языка. И уж, конечно, в эпоху всеобщей компьютеризации каждый современный человек должен знать языки программирования.

Что же при таком обилии окружающих нас языков ожидает наш родной русский язык в будущем? 
Великий и могучий язык  восхищает своей многогранностью, богатством и красотой еще со времен Золотого века русской культуры, когда А.С. Пушкин раздвинул рамки привычного и показал миру возможности русского языка. После смерти Пушкина русский язык продолжали развивать и не давали зачахнуть множество не менее великих поэтов и драматургов. М. Горький писал: «Русский язык неисчерпаемо богат и все обогащается с быстротой поражающей». Таково было положение вещей в 19 веке, но, к сожалению, это совсем не отражает положения русского языка в современном мире. Нынешний русский чахнет на глазах. Исконно русские корни замедлили, а то и вовсе прекратили рост еще в 20-м веке. Общий взгляд на состояние языка приносит печальную картину: от глубинных, первородных корней торчат несколько разрозненных веточек, и не только не происходит дальнейшего ветвления, а даже напротив, ветви гибнут. К примеру у Даля в корневом гнезде "-люб-" приводятся около 150 слов, от "любиться" до "любощедрый", от "любушка" до "любодейство". В четырехтомном Академическом словаре 1982 г. -  уже всего 41 слово. Выходит, что корень "люб" за сто лет не только не дал прироста, новых ветвлений, но напротив, начал резко увядать и терять свою крону.

В последнее десятилетие происходит, конечно, быстрое обновление словарного состава, но в основном за счет двух источников: это заимствование огромного количества слов из английского языка и  вхождение в язык уголовно-бандитской лексики и фразеологии, жаргонных и просторечных низов языка, которые уже укоренились в публицистике, журналистике, и даже литературе. Ситуация, согласитесь, печальная. 
Совсем недавно мне на глаза попалась статья в интернете, в которой женщина жаловалась на то что, ее ребенок не может выучить всем известное стихотворение А.С. Пушкина «Осень». Проблема была в том, что сын не понимал значение таких выражений как: «очей очарованье», «мгла волнистая», «отдаленные седой зимы угрозы» и прочие, так называемые, историзмы. Как позже выяснилось, практически всем современным детям неизвестно значение подобных слов. Возможно, причиной является недостаток образовательной системы или недосмотр родителей, но в любом случае проблема остается проблемой, и вывод напрашивается сам собой. За современными детьми наше будущее, а значит и будущее русского языка в их руках. Мне бы не хотелось через пару десятилетий учить с ребенком не стихотворение Пушкина, написанное богатым русским языком, а произведение современного «поэта» полное жаргонизмов, сокращений (которые сейчас так популярны) и заимствованных слов.  
 
Какое же все-таки будущее ожидает русский язык?  Обратимся к мнениям специалистов. Советский и Российский писатель и филолог Кирилл Сергеевич Горбачевич  в своей работе под названием «Дано ли нам предугадать?» пишет: «Оглядываясь назад и учитывая неоднократно возросший ныне авторитет науки, углубление научного мировоззрения, мы закономерно можем ожидать в будущем дальнейшего и еще более тесного сближения общелитературного языка с языком науки»[1.-C.70]. 
И действительно, если еще в начале XX века В.И. Ленин считал необходимым разъяснять в тексте своих работ смысл таких слов: эволюция, концепция, тенденция, а в Словаре Ушакова слова перспектива, принцип, проблема снабжались пометой "книжное", то теперь такие слова известны всем и употребляются без стилистических ограничений. Слова науки стали проникать в литературный язык еще в XVIII веке. Сейчас они хлынули в нашу речь мощным, неиссякаемым потоком:акселерация, антибиотики, голограмма, датчик, запрограммировать, канцерогенный, компьютер и тысячи других, еще недавно неведомых нам слов. Подсчитано, что около 50% неологизмов приходится на терминологическую лексику.[3]  
Горбачевич пишет: «Наш язык (как, впрочем, и другие развитые языки) твердо и бесповоротно стал на путь сближения с языком науки, и эта тенденция, по всей видимости, усилится в будущем. При этом вовсе не следует думать, что русский язык потеряет свою выразительность, превратится в сухой, наукообразный стандарт. Уже для современной речи стало характерным стремление компенсировать сухость научного языка употреблением слов в новых, необычных значениях, применением разнообразных экспрессивных средств. Как справедливо заметил советский языковед В.Г. Костомаров, терпимость к новообразованиям, нескованность традицией, повышенная эмоциональность возмещают строгость научного изложения."[3] 
К сожалению, не все прогнозы так оптимистичны. Некий Борис Мельц в популярной газете «Вечерний Нью-Йорк» опубликовал статью «У русского языка нет будущего», которая вызвала много разногласии и негативных отзывов. Мельц пишет: «Русский язык - попросту не задавшийся язык. Со своими дремучими корнями он неспособен освоить современную технику, выражаться кратко и точно. <...>  Русскому языку выпала удача иметь таких поэтов, как Пушкин, Блок, Пастернак - наверно, и им повезло, что они родились в русском языке. Но для ученого, технолога, бизнесмена, организатора, интеллектуала родиться в русском языке - значит повесить на свою мысль тяжелые вериги. То, что просто выразить на английском, выражается по-русски с огромным трудом, коряво и часто невразумительно. Это язык песни, а не мысли. В нем есть какое-то отталкивание от мира понятий, идей, технических приборов, орудий, знаков.”[4.-С.19-21]

Таким образом, в своей статье Б. Мельц приходит к выводу, что у русского языка нет будущего, так как он не приспособлен к современному миру и вряд ли  сможет выжить под натиском более «удобных» и «приспособленных» языков. 
Существует и иной взгляд на будущее русского языка. Российский литературовед, эссеист, заслуженный профессор  русской литературы университета Эмори, Михаил Наумович Эпштейн говорит о латинизации русского алфавита в будущем.

«Стандарты письменного общения, нормы внятности задаются электронными средствами коммуникации, а кириллица мало того, что маленький островок в море электро-письмен, - она еще сама раздробила себя на несколько кодировок, из-за чего многие русские переписываются на латинице. Этот период "новофеодальной" раздробленности вряд ли пройдет без тяжелых последствий для кириллицы: латиница ее начинает вытеснять даже среди русскоязычных. Так что, возможно, через сто лет кириллица останется именно азбукой художественного письма, отличительным эстетическим признаком. Одновременно появятся и произведения, созданные на "живой", разговорно-деловой латинице. Латинская версия русского начнет эстетизироваться, появится дополнительная возможность многозначной игры со словами других языков... Говорю это с ужасом, но представляю неизбежность такого поворота вещей."[5.] 
Иными словами, М.Эпштейн говорит о невозможности сохранения русского языка в том виде, в котором он существует сейчас. Это, опять же, связано с его неприспособленностью к современным требованиям общества. 
Рассмотрев мнения множества писателей, литературоведов и филологов, могу сказать, что ни один из них не видит будущего русского языка без изменений. И с этим нельзя не согласиться. Великий и могучий для выживания требует модернизации. Будь то сближение с языком науки, как полагает К.Горбаевич или латинизация алфавита, как считает М. Эпштейн, язык нужно менять, развивать и приспосабливать к современности.  
Возможно, несмотря на гневные отзывы, Б. Мельц, все же в чем-то прав. Русский язык больше подходил XVIII-XIX векам, когда общество использовало язык в других целях, нежели сейчас. Искусно формулируя свои мысли, облекая их в замысловатую форму, человек прошлого играл с языком, наслаждаясь его многогранностью. Его целью было показать как он искусен в разговоре. Сейчас же главной целью использования языка является передача информации. Зачем современному человеку подбирать разнообразные синонимы, придумывать причудливую метафору, чтобы удивить собеседника, когда его мысль можно передать в двух словах, а то и просто выразить знаком. В наш век прогресса люди спешат всегда и во всем, особенно, при передаче информации.

И это не плохо. Мир развивается, развивается и язык. Наша цель не дать ему погибнуть. Нужно смириться с тем, что мы живем не в Золотом веке русской культуры и Пушкина среди нас нет и, скорее всего, уже не будет. Вероятность того, что общество вдруг, ни с того ни с сего, внезапно осознает как беден стал наш язык, и начнет использовать слова вроде «любомудрый» или «ланиты» в своей повседневной речи практически равна нулю. Но это и не нужно. Человек не станет использовать слова, без которых он может обойтись. Это вроде «языкового рудимента» эти слова есть у нас в голове, но мы легко обходимся без них.  
Подытожив выше сказанное, можно сделать вывод, что прошлое нам не вернуть.

Так что же нам делать? И есть ли все же будущее у русского языка? На этот вопрос нельзя дать точный ответ. Все зависит от нас, носителей Великого и могучего русского языка. Если мы захотим, если оглянемся и поймем как много красоты нашего языка уже утеряно, то мы сможем его сохранить, привнеся в него что-то новое, быть может и заимствованное, но все же принятое языком. Если не забудем свои исконно русские корни и дадим языку «ветвиться», то он не умрет, а напротив, быть может породит что-то новое. Иными словами, помня великое прошлое нашего языка, мы сможем создать для него не менее великое будущее.

Литература: 
 
1. Русистика. - Берлин., 1990, № 2. - С. 70-80  
2. БЕЛЯЕВСКИЙ А., ЛИСИЧКИН В. Тайны предвидения. Прогностика и будущее. М., 1977. 
3. СРЕЗНЕВСКИЙ И.И. Мысли об истории русского языка. СПб., 1887.  
4.  «Вечерний Нью-Йорк» 4 мая, 2009, с. 19-21  
5. Михаил Эпштейн. О будущем языка, “Знамя”, № 9, 2000