Влияние мнформацмионнолй революции на развитие геополитики

3. Влияние мнформацмионнолй революции на развитие геополитики.

Информационная революция  открыла новую эру в современной геополитике — эру господства виртуальных технологий в борьбе за пространство. Невиданные прежде глобальные трансформации заставляют всех твердить о «геополитическом хаосе». Старые геополитические парадигмы, в рамках которых ничего уже невозможно объяснить, рушатся, словно карточные домики. Информационная революция принесла в сферу геополитики новое, виртуальное измерение пространства, заставив нас заново переосмыслить все нормы и правила геополитической борьбы. Оказалось, что «холодная электронная битва» информационных фантомов по глубине поражения и одержимости намного превосходит старые «горячие» войны индустриальной эпохи. Как предсказывал когда-то канадский социолог Маршалл Маклюэн (1911-1980), перо день ото дня становится могущественнее, чем шпага, а на место солдат и танков все чаще приходит типографская краска, фотографии и электронные средства коммуникаций.

Центральной парадигмой классической геополитики была концепция дуализма Моря и Суши в мировом геополитическом пространстве, разработанная немецким политологом и юристом Карлом Шмиттом (1888-1985). Согласно этой парадигме иконографию пространства восточных цивилизаций определяет стихия Суши (Земли), западных — стихия Моря.Борьбу этих стихий олицетворяют образы двух ветхозаветных чудовищ — Бегемота и Левиафана. Качественная организация сухопутного и морского пространства не только генерировала специфические формы государственного устройства на Востоке и на Западе, но и являлась основой особых геополитических стратегий Моря и Суши. Так, Номос Земли отражает неподвижность, устойчивость и надежность Суши с неизменными географическими и рельефными особенностями; Номос Моря символизирует подвижность, изменчивость и непостоянство водной стихии[1].

Противостояние  морского и континентального миров  — вот та глобальная истина, которая лежала в основе объяснения пространственного дуализма классической геополитики, постоянно порождающего планетарное напряжение и стимулирующего весь процесс «вчерашней» истории.

Развитие  сетевых информационных структур и  появление виртуального пространства заставило по-новому посмотреть на проблему организации и защиты политического пространства в геополитике. Если классическая геополитика была основана на сакральных идеях веры, почвы и крови, то постклассическая картина политического пространства поставила вопрос о трансляции этих символов в виртуальное пространство в виде символического капитала национальной культуры. Если в индустриальную эпоху агрессор стремился захватить территорию, разрушая промышленность и средства производства, то в информационном обществе основным средством контроля над пространством стал контроль над личностью — управление мировоззрением и картиной мира целых народов.

В современном информационном обществе борьба за пространство разворачивается в информационном поле — именно здесь «передовой край» постклассической геополитики, поэтому особое значение сегодня принадлежит духовным, цивилизационным и культурным факторам, роль и значение которых усиливаются на каждом новом витке информационной революции. Основная идея информационных войн за пространство в постклассическую эпоху — навязать потенциальному противнику программируемый информационный образ мира, подчинив тем самым всю систему его управления.

Один из теоретиков «холодной  войны» Генри Киссинджер (р. 1923) сформулировал новое кредо геополитики с беспощадной откровенностью технолога: «Знание мировоззрения противника важнее объективной реальности». Еще вчера для геополитики особую важность представляла картография земного пространства, но уже сегодня в центре ее внимания находится «картография человеческой души», символический капитал культуры, виртуальный мир символов.

Особое значение имеет  и тот факт, что информационная революция происходит на фоне развития процесса глобализации, который связан со стиранием всех традиционных барьеров между странами и континентами. В третьем тысячелетии изменились все основные параметры международной безопасности. Если раньше они были связаны с балансом военных сил, уровнем конфликтности и угрозой мировой войны, с соглашениями по ограничению и сокращению вооружений, то сегодня на первый план выходит борьба с «нетрадиционными» угрозами: международным терроризмом, транснациональной преступностью, незаконной миграцией населения, информационными диверсиями. Если раньше приоритетное стратегическое значение имели военная разведка и контрразведка на местности, то сегодня их место занял анализ информационных потоков, среди которых важно своевременно выявлять и разоблачать агрессивные разрушительные информационные фантомы.

Новые реалии информационного  общества поставили перед геополитиками новую нетрадиционную проблему: проанализировать роль информационных воздействий на решение задач геополитического уровня. Сегодня очевидно, что именно информационные воздействия способны изменить главный геополитический потенциал государства — национальный менталитет, культуру, моральное состояние людей. Тем самым вопрос о роли символического капитала культуры в информационном пространстве приобретает сегодня не абстрактно-теоретическое, а стратегическое геополитическое значение.

Возникновение информационных технологий, с помощью которых можно управлять массами, минуя территориальные границы, впервые позволило расширить театр военных действий до виртуальных глубин изменения «духа цивилизации». Способность к самоуничтожению является обязательным элементом любых сложных информационных систем, к числу которых относятся и сам человек, и цивилизация, и культура. Целенаправленное информационное воздействие запускает механизмы самоуничтожения с помощью генерации скрытых программ, на чем основано действие информационного оружия.

Современное глобальное информационное пространство, в котором царствуют Интернет, средства массовой коммуникации, реклама, — это мир, управляемый информацией. «Невидимые руки» скрытого информационного воздействия формируют контуры будущего мира.

Вот как обозначены новые приоритеты в американской геополитической стратегии XXI столетия, представленной в конгрессе в мае 1997 г.: «Наш принципиальный подход заключается в следующем. Во-первых, мы должны быть готовы использовать все инструменты национальной мощи для оказания влияния на действия других государств и сил. Во-вторых, нам необходимо иметь волю и возможности для выполнения роли глобального лидера и оставаться желанным партнером для тех, кто разделяет наши ценности... Лидирующая роль США подкрепляется силой демократических идеалов и ценностей. Вырабатывая стратегию, мы исходим из того, что распространение демократии укрепляет американские ценности и повышает нашу безопасность и благосостояние. Следовательно, тенденция к демократизации и распространению свободных рынков по всему миру способствует продвижению американских интересов».

Каналы  коммуникаций всего мира становятся виртуальной силовой ареной геополитической борьбы — на первый взгляд невидимой и бескровной, но в действительности жестокой и беспощадной. Промежуточные итоги этой глобальной борьбы за пространство становятся зримыми и реальными после очередных «гуманитарных антитеррористических операций», в результате которых на карте мира исчезают целые государства и народы, заклейменные через средства массовой информации как «ось зла».

Анализ столкновения геополитических панидей[2] в информационном пространстве требует особого, динамичного подхода, в противовес привычной статичной политической аналитике. Здесь, в информационном пространстве, чтобы отделить истину от фальши, требуется постоянное наблюдение за «силовым полем» сталкивающихся панидей, которые часто посылают свои «разряды» друг против друга в совершенно неожиданных направлениях. Тот факт, что 85% мировой информации производят сегодня Соединенные Штаты Америки, на первый взгляд, делает исход виртуальной борьбы за пространство предопределенным и неизбежным. Но политическая история всегда была парадоксальна и непредсказуема.

Новая информационная парадигма геополитики означает, что в XXI столетии судьба пространственных отношений между государствами определяется прежде всего информационным превосходством в виртуальном пространстве. И в этом смысле разработка геополитической стратегии есть создание оперативной концепции, базирующейся на информационном превосходстве и позволяющей достичь роста боевой мощи государства с помощью информационных технологий.

Сегодня геополитика только подходит к освоению информационной парадигмы в оценке пространственных отношений между государствами. Известный британский философ А.Н.Уайтхед (1861-1947) как-то заметил, что прогресс цивилизации состоит в расширении сферы действий, которые мы выполняем не думая. Геополитика сегодня необычайно широко раздвинула сферу пространственных отношений между государствами, перенеся основной накал борьбы из реального пространства в виртуальное. Наступило время осмыслить этот виток геополитической революции XXI столетия.