Влияние рун на географию

На территории расселения восточных славян было зафиксировано несколько археологических находок со специфическими знаками, которые можно было бы идентифицировать как знаки некой дохристианской письменности. Рунические знаки на территории расселения восточных славян очень фрагментарны. Е А. Мельникова так характеризует общий массив находок: «Наряду с кириллическими и бесспорно скандинавскими руническими надписями, на территории Древней Руси и в сопредельных регионах обнаружено немало предметов с надписями из трех—десяти, а иногда и больше знаков, которые не являются кириллическими или глаголическими. К ним принадлежат надписи на так на зываемых алихановских сосудах, на большом числе шиферных пряслиц, на отдельных предметах и фрагментах костей и керамики. Графика знаков некоторых из этих надписей имеет ближайшие аналогии в скандинавском руническом письме. Вместе с тем в них за исключением редчайших случаев отсутствуют характерные именно для скандинавского рунического письма знаки со сложной графикой, такие, как руны г, р, b, s, и, напротив, широко представлены простейшие по графике знаки и т.п., которые можно было бы рассматривать как случайные царапины, если бы они не образовывали серии до 10, а подчас и больше знаков, т.е. не представляли бы собой некий текст, содержание которого восстановить в подавляющем большинстве случаев не удается. В целом репертуар подобных знаков, возможно, восходит к скандинавскому руническому письму».

[рисунок] Камень из Пневищ В 1873 году при строительстве каменной церкви в местечке Романове Городецкого уезда Могилевской губернии был обнаружен странный камень. С обеих сторон на нем были выбиты знаки непонятного происхождения. Камень был привезен к месту строительства крестьянином соседней деревни Пневищи. Согласно показаниям крестьянина, данная находка была сделана в лесу неподалеку от Пневищ. Камень был не один — как удалось выяснить, на месте находки первоначально существовал курган из камней, на вершине  которого и находилась стела с надписями. Во время заготовки стройматериалов курган был разобран до основания; никакого захоронения в основании обнаружено не было. Находка была зафиксирована тамошним помещиком князем А.М. Дондуковым-Корсаковым. Он велел перенести камень к себе в усадьбу и хранить в сарае. Вскоре по факту находки был сделан доклад на археологическом съезде, проходившем в Смоленске. Ввиду громоздкости памятника, А.М. Дондуков- Корсаков не повез его в Смоленск, но предложил всем желающим осмотреть на месте. На приглашение откликнулся доктор Г. Ванкель из Моравии, который составил собственное описание памятника. 23 августа 1874 года в имении Дондукова-Корсакова случился пожар, и сарай, в котором хранился камень, сгорел. Сам памятник от высокой температуры раскололся на мелкие части. Дондуков-Корсаков так ни разу и не попытался опубликовать информацию о камне. Уже после его смерти, в 1916 году, его родственники опубликовали статью в местном сборнике, однако публикация осталась незамеченной научной общественностью — шла Первая мировая война, начиналась эпоха великих социальных потрясений. Итак, до нашего времени дошли только два рисунка пневищинского камня; один из рисунков сделан А.М. Дондуковым-Корсаковым, другой — Г. Ванкелем. Рисунки значительно отличаются друг от друга — каждый из исследователей по-своему трактовал неровности камня. Первая попытка интерпретировать пневишенские надписи была сделана самим А.М. Дондуковым-Корсаковым; он предположил, что камень является памятником в честь победы воеводы Волчьего Хвоста над родимичами — согласно летописи, данное событие произошло в 984 году и происходило неподалеку от Пневищ.

Г. Ванкель пытался прочитать надпись с помощью скандинавских рун, однако не смог этого сделать. С подачи Ванкеля рисунок камня попал к А. Мюллеру, который признал надпись за финикийскую и перевел следующим образом: «Памятник Ваала. Здесь мы его выдолбили (высекли)». Конечно, данная бредовая версия была отвергнута научным миром. Причем Г. Ванкель и А. Мюллер оказали памятнику плохую услугу — наверняка, неудачный, одиозный перевод снизил интерес ученых и к самому камню. Уже в наши годы МА, Серяков попытался прочитать надпись с помощью индийского слогового алфавита брахми. В результате был получен следующий текст: «А граду прави(ть) наряд [!] Одари теперь род Щека, к(ои) мог ущити(ть) роту а // Вот княже речь да(л)». При переводе на современный язык М.Л. Серяков получает следующую фразу: «(Когда я умру?) граду хранить порядок (вар.: устройство) [!] (Боже?) одари теперь род Щека, который мог защитить справедливость (вар.: клятву), а // Вот княже речь дал». То есть речь идет о завещании некого правителя своим подданным. В.А. Чудинов, пользуясь собственным методом расшифровки, переводит надписи следующим образом. На одной стороне: «Въ лете ночь дълога Въ ночь же!». («Летом ночь долга, В ночь же!») На другой стороне: «Въ ночь ты будь вь ево заводи, и его рыбу режь, бери, вози и ешь!» В.А. Чудинов комментирует: «Здесь все понятно. Речь идет о воровстве заготовленной рыбы, видимо вяленой. Один ночной вор предлагает другому украсть в заводи известного им рыбака рыбу, которую предлагается не только срезать с веревок, но забрать и отвезти домой, чтобы там съесть». Оставив в стороне лингвистический и эпиграфический аспекты реконструкции, отметим только, что вызывает сомнение целесообразность столь монументальной переписки, которую два мелких вора ведут «долгими летними ночами». А.А. Бычков вообще склонен предполагать, что надпись написана скандинавскими рунами, которые от времени стерлись, что свело к минимуму возможность прочесть надпись.

2.. Алекановские надписи Русский археолог В А. Городцов, раскапывая осенью 1897 года кладбище в селе Алеканове, в Муромском округе Рязанской губернии, нашел между иными многочисленными археологическими памятниками также небольшой глиняный сосуд с загадочными знаками (рисунок). Сосуд невелик по размерам его высота составляет всего 15 см, а ширина — до 11 см. Сосуд изготовлен из глины с большим содержанием песка, не очень хорошо обожжен. По верху шейки нанесен орнамент, состоящий из небольших насечек. Все признаки (особенно шесть характерных височных колец) указывали на то, что захоронение было славянским. ВА. Городцов датировал его X—XI веком. Тот факт, что сосуд был слабо обожжен и сделан из плохо промешанной глины, трактуется археологом следующим образом: «Такой признак может указывать на то, что сосуд изготовлялся наспех, специально по случаю похорон, а если это было так, то изготовление его должно быть местное, домашнее, а следовательно, и знаки на сосуде сделаны своим местным или домашним писцом, т.е. славянином»8 . Во время следующего полевого сезона В.А. Городцов нашел еще два обломка глиняной посуды с загадочными знаками (рис. 32). На первом обломке знаки располагались на шейке сосуда, во втором — на боковых стенках. Некоторые знаки с обломков совпадали со знаками «основной» надписи, что позволяло сделать вывод о том, что все они относятся к одной и той же графической традиции9 . В.А. Городцов предположил, что знаки на сосуде могут быть рунами, и даже постарался прочесть надпись на основе скандинавского футарка, но не смог, поскольку обнаружил только два знака, похожие на известные ему руны. Итоговый вывод археолога был осторожен: он предположил, что на сосуде начертаны руны вперемешку со знаками собственности. Встречающиеся трижды круглые черно-белые знаки он расценил как знаки препинания, разделяющие текст на слова. Попытку прочесть руны предпринял Ян Лечеевский. Часть знаков он растолковал как сложные руны и разделил их на составляющие; часть — домыслил. Так, сходные меж собой знаки и Лечеевский произвольно решил читать как cm и зд. По Лечеевскому, вся надпись должна читаться справа налево и в зеркальном отображении. Вслед за Городцовым он признал круглый знак как разделитель. После того как с текстом была проведена восстановительная работа, он принял следующий вид: Перевод: «Ум[ершему] малу ставих нуждая». Я. Лечеевский считает, что урна содержит прах некого ребенка («малого», «мальца»). Если принять точку зрения Лечеевского, то слово «mal» можно растолковать и как имя собственное. В русских летописях (видимо, неизвестных Лечеевскому) действительно встречаются мужское имя Мал(к) и женское имя Милуша. Однако громоздкость и произвольность трактовки (что касается почти всех знаков) делают прочтение Лечеевского мало убедительным. Впоследствии исследователи не предлагали других прочтений алекановской надписи. Можно привести разве что замечание МЛ. Серякова, который указал на соответствие двух наиболее загадочных алекановских знаков — и — со знаками, нацарапанными от руки на импортных монетах. Первый из этих знаков-граффити — — был начертан на дирхеме Аббасидов 911—912 гг.; монета была обнаружена в киевском некрополе (погребение № 10). На острове Готланд в Швеции был найден византийский милиарий 945—959 годов со знаком . Хотя вторая монета была найдена не у славян, но в своем пути на север она наверняка прошла через территорию Руси. «Нельзя с абсолютной уверенностью утверждать, что эти знаки родственны але-кановским, но и пренебрегать подобной возможностью также не следует»10 . Что же касается двух одиночных алекановских черепков, то знаки на втором расшифровываются с трудом, а вот знаки первого вполне соответствуют традиционному руническому строю: Данное сочетание букв звучит по-славянски как лав и может быть окончанием имени человека, чей прах содержится в урне (сравн. Вячеслав, Святослав, Ярослав и др.). Н.В. Энговатов предпринял попытку прочитать надписи на алехановских сосудах как скандинавские рунические , однако Е.А. Мельникова говорит, что данная попытка «неубедительна; большинство знаков на этих сосудах лишь с большой натяжкой может быть отождествлено со знаками рунического алфавита, причем с нетипичными графемами» . На настоящий момент алекановские знаки признаны наукой как аутентичные, но расшифровка их не произведена. Высказывалась точка зрения, что это локальная знаковая система, разработанная в племенном объединении вятичей.

Надписи из Масковичей Более ста руноподобных надписей и рисунков, процарапанных на костях животных и птиц, было обнаружено в 1976—1988 гг. во время раскопок у деревни Масковичи Браславского района Витебской области. Раскопки производились Л.В.Дучиц . Городище было военно-политическим, торговым и культурным центром на русско-латышско-литовском порубежье; судя по находкам, здесь присутствовали представители многих национальностей — славяне, скандинавы, балты. К сожалению, не представляется возможным отнести данные надписи к какому-либо языку.

Рис. 32. Находки из Масковичей. Внизу — кость с предположительно славянской надписью: «кн[я]зь т[о]» писи очень коротки и представляют собой нечитаемый набор руноподобных знаков или же просто насечек. Очень часто встречаются удвоенные или даже утроенные знаки — это наводит на мысль, что не исключено «магическое» толкование данных знаков. Исключение составляет кость, на которой нанесено слово , которое может быть прочитано как славянское «кн[я]зь т[о]». Рядом с рунами — изображение воина со щитом и мечом, что подтверждает правомерность именно такого прочтения.

• В 1912 году в Киеве при раскопках была обнаружена печать с двумя круговыми надписями и княжеским знаком посередине (рис. 35). Впоследствии она была утеряна, сохранилось только изображение, изданное Н.П. Лихачевым и переизданное В.Л. Яниным15 . Сравнение с другими археологическими находками позволяет утверждать, что крупные знаки, находящиеся в круге из мелких «букв», представляют собой усеченный «трезубец» — герб Рюриковичей, а сама печать принадлежала некому должностному лицу из администрации князя Святослава Игоревича (X в.). Существует несколько прочтений надписи на «печати Святослава». Н.П. Лихачев при рассмотрении печати ограничился тем, что отметил знаки, сходные с кириллическими стла. Н. Энговатов прочел надпись с помощью глаголицы и получил: «Святослав Ингоревич, а се его печать лета е 6471 (963 г.)»16 . М.Л. Серяков прочитал одну из надписей как «К(?)то стлав(г?) рт дана». Что значит: «То Святослав роту ... дан», — или: «То стла / послал»,—или: «Святослав грамоту дан». Часть 15 Янин В.Л. Актовые печати Древней Руси X-XV вв. Т. 1. М, 1970. С. 38. 16 См.: Чиликин О. Утерянная азбука // Огонек. 1960. № 19. С. 26. 213 Рис. 34. Знаки на пломбах, найденных близ села Дрогичина.
• 210. Рис. 35. «Печать Святослава» второй надписи он прочел как: «Гра(мо)ту инах...у(?) габича». «Последнее слово может быть именем, а может иметь общее происхождение с древнерусским словом "габити" — "притеснять", и в данном контексте обозначать, вероятнее всего, оттиск » . В.А. Чудинов дал еще один перевод. На первой стороне: «Сьвятосьлавъ кънась. Леть же 21 владыки». На второй: «Сьватосьлава 6468» — т.е. имя князя и год чеканки монеты (960 г. н.э.)18 . Еще одна загадочная находка была сделана ДЛ. Самоквасовым. В курганном захоронении близ Чернигова он обнаружил ребро барана, на котором был странный рисунок (рис. 36). Некоторые из знаков этого рисунка напоминают руны. Д.Я. Самоквасов писал: «Знаки состоят из прямых резов, по всей вероятности, представ- 17 Серяков МЛ. Русская дохристианская письменность... С. 63. 18 Чудинов В.А. Загадки славянской письменности... С. 470. 214 Рис. 36. Знаки на бараньем ребре, обнаруженном Д.Я. Самоквасовым
• 211. ляют собою русское письмо X столетия, на которое имеются указания в источниках»19 . Не вполне ясно, имеет ли данный причудливый рисунок отношение к письменности вообще. Однако по крайней мере два автора попытались его прочитать. Н.В. Энговатов, утверждая, что пользуется глаголицей, составил следующее предложение: «А ему яти туура. Ягърбунъ» («А ему взять двух туров. Ягрбун»)20 . В.А. Чудинов же расшифровал «рисунок Самоквасова» как целый текст: «Живо же мое рало, и конъ, и русь, волъне и явъне», что означает: «Жив же мой плуг, и конь, и русь, вольная и явная»21 Иногда в качестве рунической надписи упоминается одно из опубликованных Ф.Н. Глинкой изображений на камнях22 . Ф. Магнусен пытался рассмотреть линии слева и справа от «подковы» как вязаные руны — он свел изображения к двум руническим комбинациям. Слева от подковы: Справа 19 Самоквасов А-Я. Раскопки северянских Курганов во время XIV археологического съезда. М., 1916. С. 11. См.: Чиликин О. Утерянная азбука//Огонек. I960. № 19. С. 26. 21 Чудинов В.А. Загадки славянской письменности... С. 466—467. 22 О древностях в Тверской Карелии. Извлечение из писем Ф.Н. Глинки к П.И. Кёппену // Журнал Министерства внутренних дел. СПб., 1836. Тетр. 5. С. 633-652. 215 Рис. 37. Знатен на камне, опубликованные Ф.Н. Глинкой
• 212. PMC. 38. Коровье ребро с неидентифицируемыми знаками. Новгород, нач. XI в. Трактовка Ф. Магнусена неубедительна, так же как и некоторые другие трактовки. Рядом исследователей высказывалось мнение, что линии около подковы вообще имеют естественное происхождение. В 1956 году в Новгороде в слое, датируемом первой четвертью XI века, было найдено коровье ребро с непонятной надписью из 35 знаков, расположенных в несколько строк23 . Надпись не поддается даже примерной дешифровке (рис. 38). В качестве загадочного набора руноподобных знаков можно указать берестяную грамоту, найденную в 1989 году в Старой Русе (рис. 39)24 . Надпись непереводима с помощью скандинавских рунических алфавитов. 23 Славяне и Русь. М., 1968.С.439. 24 Новгород и новгородская земля. Вып. 6. Новгород, 1992. С. 8. 216
• 213. Рис. 40. Тверская монета XIV века — один из средневековых русских предметов с нечитаемыми знаками Достаточно большое количество непонятных знаков (иногда вперемешку с кирилликой) встречается на восточнославянских предметах X—XI и более поздних веков — их можно обнаружить на пряслицах, календарях, обломках посуды и т.д.25 Как писал ВА. Истрин, «в 1940— 1950-х годах в этих загадочных знаках многие хотели увидеть прототипы глаголических букв. В настоящее время ученые склоняются к пониманию этих знаков как славянских "черт и резов"»26 . 25 См.: Культура Древней Руси. Т. 1-2. М, 1950-1951. Арциосовский A3. Введение в археологию. М., 1947. Эпштайн ЕМ. К вопросу о времени происхождения русской письменности // Ученые записки Ленинградского университета. Вып. 5. 1947. Черных П.Я. Происхождение русского литературного языка и письма. М., 1950. 26 Истрин В.А. 1100 лет славянской азбуки... С. 126. 217 Рис. 39. Берестяная грамота из Старой Русы.
• 214. Подводя итоги данной главы, надо отметить, что, к сожалению, археологические находки, сделанные в землях восточных славян, не дают убедительных оснований для утверждения, что здесь существовали письменные системы, родственные руническим. Мы имеем определенное количество находок, содержащих знаки, отдаленно напоминающие руны. Во всех случаях этих знаков так мало и они так разрозненны, что нет никакой возможности делать на их основе какие-либо выводы. Иногда знаки даже трудно определить как информативные; возможно, они являют собой не более чем наборы естественных или искусственных линий.