Ландшафт Приворонья в историческом прошлом

            В то время как Верхоценская волость была расположена на левой или крымской стороне Цны,  справой или ногайской произрастал сплошной лес, поднимавшийся по реке Кашме к лесам Приворонья. Т.о. река Кашма соединяла Цнинские леса с Привороненскими. Писцовые книги рассказывают о богатой лесистости реки Вороны, берега которой были покрыты липовыми лесами. Причем ими был занят весь берег реки от истока до устья. Все эти обширные лесные чащобы по течению Вороны были местами бортных ухожеев, находившихся у населения данной волости. Ухожеями, которые назывались : «Вяжлинский», «Воронской», «Отманзинский» и прочие пользовались жители сел Отманово, Грязновское, Кулеватово и др. Эти сёла и поныне существуют. Что интересно, даже из одного села ходили в разные концы Вороны. Ухожеи передавались по наследству, но могли отчуждаться государством, за них платили оброк. Доходы от них были по тем временам немалые. Недаром леса в нижнем течении Вороны в народе тогда называли «Золотым дном».

            Так как тогда планов земельных  угодий ещё не составлялось, то  мы попытались изготовить один из таких на основе описей владений.(карта-схема рис.2) В сохранившемся докумене, датируемом примерно 1645-1648 г.г. указывались грани теллермановского, Воронского и хопёрского ухожеев вмесе взятых: «…на реке Корочан от Лопатина лебежка нижнего конца поперёк Корочану к речке Алмалыку да вниз по Алмалыку левая сторона от верховьев до устья…», -- говорилось в нём- «… а от устья Алмалыку вверх по Хопру по левой стороне до Воронского устья на Орлов стан, а с Орлова стана на Жеребячьи пески, а о Жеребячьих песков через поля да на усть Синцова Ярка…». Далее грани проходили так: «… а с усть Синцова Ярка вверх по Хопру по обе стороны Синцова Ярква по верхнюю зголовь, а с Синцрва верхние зголови  через поля на Боганскую вершину по верхнюю по большую разсошь да вниз по Богане по речке левая сторона до Боганского устья а от Боганского устья вверх по Вороне по левой стороне по Ярок, а от Ярков по Кисельной враг, по врагу левая сторона прямо в поле к Корочан». Названный ухожен  арендовались 26 крестьянами села Серпьи(ныне Маршанский район) и занима площесь в нескрлько тысяч гектаров.

            В освоении Приворонья принимала  участие и русская церковь.  В лесах по берегам рек размещались  монастырские вотчины, которые  назывались пустошами или пустынями. Наибольшее влияние в нашем крае имели три—четыре таких юбители. Это Чернев монастырь, основанный в 1573 году вблизи Шацка. Вначале XVII  века на Вороне Черневу монастырю принадлежало две пустоши. Во владения другого монастыря --- Троицкого, входили ухожеи в дальних лесах по Вороне. Две пустоши принадлежали Пудышевскому монастырю и четыре--- Андрияновой пустыни. В Теллермановском лесу находилась вотчина Новоспасского монастыря. В районе реки Рамзы располагались земли Воронинской пустыни. С возникновением в 1629 году мамонтовой пустыни (на реке Цне) монастырская колонизация усилилась.

             Во второй половине XVII  века в некоторых документах уже идее речь о воронских земцах, т.е. о постоянно проживающем населении, хотя утверждать, что до сей поры здесь не было постоянно проживающих нельзя. В поисках лучшей доли и в связи с усилением феодального гнёта увеличился поток людей из центральных районов на юг. Некоторые, следуя с севера на юг к Дону по реке Вороне, останавливались в этих глухих местах. Одиночками и группами селились, строили землянки, использовали природные угодья. Жителей первых поселений называли «сходцами». Они как бы сходились сюда из других уездов: Владимирского, Костромского, Переяславского и др.

             В видах обороны, так как набеги не прекращались, правительство признало полезным отобрать вотчины Новоспасского монастыря, а «исконных русских насельников» и «иных бортников» по указу царя обращали в конное и пешее казачесво. «Прежде сего жили де они в своих бортных ухожеях, за рекой за Цною, по лесам в тягле, и в прошлом де в 175 году(1667) по нашему указу, взяты они в полковые конные казаки, а велено им наша служба служить с тамбовскими полковыми с старыми казаками.»

              В это время уже имело место  межевание земель и проводилось оно давольно часто. Это говорит о том. Что уже усиливался спрос на землю. Так в 1662 году по раздельной записи между властями Саввино-Сорожевского монастыря и казаками, крестьянами и земцами воронскими, хопёрскими и карачанскими была проведена межа в Теллермановском лесу: «А владеть им (Саввино-Сорожевскому манастырю) вверх по реке Вороне по обе стороны правая сторона. А нам (казакам и земцам)…на низ реки по Вороне по обе стороны левая сторона». Так Теллермановский лес был поднлён на две чести. А часть, которая находилась вверх по реке по теченью называлась Монастырским лесом. По меже впоследствии, по-видимому, прошла дорога из Борисоглебска в п.г.т. Грибановский.

              Несмотря на о, что и других  природных богатств хватало, все-таки  ухожеи на Вороне в своем большинстве были угодьями бортневого назначения. В лесах было много дикой пчелы. И этому способствовал сам человек. Ведь бортники использовали для борти не только дуплистые и сухостойные деревья, но большей честью с помощью специального иструмента (пешня) делали искусственные дупла. Те деревья, где не было борти назывались «холостцами». Они не имели ни какого  значения для промысловиков. Поэтому ухожен ценились по числу делей. А не по величине угодий. А так как леса на Вороне более тысячелетия использовались как леса бортневого назначения , то и бережное отношение к дельным деревьям одной или двух пород(больше предпочитали липу), и в то же время небрежение холодцеми, «а рубить лес оприч бортного дерева», могло отложить свой отпечаток как на породный состав, так и на всю биологию лесов Вороны. Этим можно было бы объяснить наличие больших липовых лесов в этот период.

           …Между  тем, в конце семнадцатого столетия  Приворонье уже в состав Тамбовского  уезда Шатской провинции. Но. Ворона  всё ещё была слабо зелена. Изменение демографической обстановки произошло только в результате петровских походов на Азов(1695-1696 г.г.), когда ногайские налеты резко сократились. Государственным указом 1699-го года повелено было переписать земли, покосы и всякие угодья и поселять по ним дворян и крестьян, а земли, которые останутся свободными от заселения --- отдать с торгов на оброк «охочим людям».

     В  1698  году  в устье Вороны  строится  город --  ныне  Борисоглебск.  Понятие «город» в то  время  намного отличалось  о современного.  В военном деле  тогда применялись фортификационные  сооружения,  такие как остроги,  города  крепости.  Поэтому в данном  случае  был выстроен  именно  город,  а не  крепость,  как утверждается  некоторыми  краеведами  (Апальков Ю.,  Голованов В.,  1997 г.)  Но, что интересно,  Борисоглебск  был построен  не  на  высоком правом  берегу  Вороны --  наиболее  удобным для обороны,     на  левом отлогом берегу ,  на  месте «Жеребячьи  пески»  это было связано не  только с тем,  что напротив  города  уже располагалось селение орлов стан,  но,  прежде  всего, с тем,  что такие леса,  как Телермановский,  Шипов,  Усмановский и др.  находились под  особым  надзором  государства и назывались  «корабельными  лесами»,  видимо  городу  отводилась  охранно-полицейская  функция,  нежели  пограничная.  Указом   от  1700  года,  данным  стольнику  И.  Титову,  царь  велит  описать  леса  в  Тамбовском  уезде.  Теперь,  в  связи,  с  походами  Петра I огромная  территория  на  юге  Русского  государства  охватывается  и  втягивается  в небывалые  маштабы  развития  производительных  сил.  В  этом  регионе  возникают  различные  промысла,  связанные  с  кораблестроением. Солдаты  и  крестьяне  рубят  лес и сплавляют его к речным  пристаням,  где из  него  строят  суда.  В царских грамотах  предписывалось  собрать только  в одном 1701-м году  1693  плота.  Из  них 476  плотов  из  «сосновых брёвен» в  числе  23 808  дерев,  43  тёсу  и досок,  972  плота --  48,6 тыс. брёвен  на  дрова  и  2   плота -- «сто  дерев  ясеневых».  Сверх  этого  на  плоты  следовало  погрузить  12,69 тыс.  «дубовых  брёвен» длинною 6,5  саженей.

       Среди  поселенцев  было  много  служилых  людей.  Они  приходили  из  Тамбова,  Козлова,  Лебедями  и др.  мест.    Итак,  было  по  всей  Вороне.  Например,  к наиболее  ранним  селениям  Инжавинского  района  Тамбовской  области  относятся  сёла:  Красивка,  Балыклей,  Коноплянка, Инжавенье,  Паревка.  Село  Красивка  основано  однодворцами.  Первыми  переселенцами,  основавшими село  Карай-Салтыки,  были  крепостные, купленные  и  перевезённые  мелкими  помещиками  из  разных  уездов.  Село  Иноковка  основано  однодворцами,  переселившимися  из  Тамбова.  Районный  центр  Гавриловка  1-я  является  одним  из  первых  поселений  того  времени.  В  1702  году  возникает  Кирсаново  и  Прусовка.  Деревня  Кирсаново  была  основана  крестьянами  «  сведенцами»  из  села  Устья  Елатомского  уезда.  Деревня  Уварово образовалась  раньше. В 1702  году  здесь уже была  построена церковь.

        Время  возникновения   многих  селений  на  Вороне  доподлинно  не  известно.  Дело  в  Ом,  что  первая  перепись  населения  проводилась  в  1719  году,  а  до  этого  население  в  государственном  масштабе  не  учитывалось.  Поэтому  можно   только  предполагать,  что  некоторые  селения  появились  гораздо  раньше.  Например,  церкви  были  построены  в  Солдатской  слободе  в  1702  году,  в  Станичной  и  Чегорадской  слободах  в  1703  году,  в  Борисоглебске в Подяченковой  и  Приворотной  слободах  в  1704  году,  в  Бгонской  слободе  в  1707  году,  в Старом  Карачане  в 1715году.  А известно, что деревня становилась селом,  тогда,  когда в ней строилась церковь.  Возникает вопрос:  сколько лет прошло,  прежде  чем из  маленького починка выросла деревня,  а затем село?  Вероятно  не  один  десяток лет.

      Единственным  и   слабым  оправданием  такого  положения  могло-бы  быть  обстоятельство  что  для  того времени  были  характерны  частые  переселения.  Они  происходили  в  государственных  целях,  чтобы  выселять  часть  жителей  далее  вглубь  степей,  дабы  защищали  сторожевую  линию. Так  в 1700  году  из  села   Колояр  Пензенского  уезда  (верховья  Вороны)  по  царёву  указу  были  переселены  крестьяне в Станичную слободу,  которая находилась  в устье Вороны.

        Однодворцы  и  мелкие  помещики  со  своими  крестьянами  стали  заселятся   и  распахивать  степные   земли.  В  окрестностях  Борисоглебска  появились  слободы:  Грибановская,  Карайская, Танцыреевская,  Русскополянская,  Боганская,  Чегорадская,  Петровская.  В  это  время  в  Станичной  и  Карачанской  слободах  проживали  казаки,  а  в  остальных --  солдаты.   Население  прибывало.  Даже  в 1730  году  по  челобитной  в  восточную  коллегию  людей разных  чинов  из                                                                            села  Коптеева  тамбовского уезда с просьбой  дать  им  земельный  надел  «из  примерных,  излишних  порозжих  земель,  которых  по  размещению  в  разных  местах    и  урочищах  оказалось»,  им была  выделена  значительная  площадь  степной   целины: «… от речки Вязовки, через реку Ворону до дач села Шапкино и вниз по реке Вороне до Косиковой луки по обе стороны лес и сенные покосы , а от Косиковой луки до Большой речки Алабухи  и вверх по речке Алабухи до речки Вязовки ковыльной земли сенных  покосов длиннику тысячных на 8 вёрст, а поперёк в обоих концах по 4 версты, а десятин 13 334, а четвертей 26 668…». «Все вышепоказанные земли в помянутых урочищах с сенными покосы и лесными угодьи с степными и полевыми речками, в дачу и в оброк никому не отданы и к дворцовым волостям не приписаны и спору никакого ни от кого не было и крепостей не объявлено.» Здесь же говорилось и о других свободных местах, например: « по реке Савале до Грибановской дороги и села Карачана».

        Край начал переходить из района бортнического и охотничьего хозяйства в земледельческий.

         Окультуренные участки в то время были приурочены к речным долинам. Значительная площадь была распахана близ Борисоглебска в Чегорадской и Боганской слободах.

         В Привороньи  появляются новые ландшафты: аграрные  и селитебные.

         Природа  начинает преображаться гораздо заметнее, чем прежде. Под влиянием хозяйственной деятельности человека естественный ландшафт стал медленно уходить в прошлое…

         Однако, в  XVIII веке все ещё только начиналось…

        Значительной  рост населения на Вороне начинается  с девятнадцатого столетия. Происходит нечто подобное демографическому взрыву. Посудите сами, за период с 1851 по 1897 годы население увеличилось в нижнем течении на 80% и более, в среднем течении --- на 50-70%, а в верхнем --- на 30-40%. Тогда как вначале века в самом крупном пункте --- Борисоглебске насчитывалось всего лишь около 5 тыс. человек, то в конце столетия жителей в Борисоглебском уезде становится  310 тыс. человек. Плотность населения увеличивается до 45 человек на кв. версту. В уезде образуются 29 волостей, 48 населённых пунктов имеют свыше 1,5 тыс. жителей, из них 13 превышаю 5 тыс. человек.

         Разумеется, увеличение численности населения  привлекло за собой ускоренное  усвоение земельного пространства. В Борисоглебском уезде под пашней было уже 68,5%  всей территории, а в Кирсановском и того больше --- 75%. Данные по двум уездам, занимавшим большую часть бассейна вороны, создают представление о всей его площади. Девять помещиков в Борисоглебском уезде имели свыше 3 тыс. Десятин земли каждый.

         Характерный  для того времени земельный  бум произошёл потому, что во  второй половине  XIX века, а особенно в его конце, основным экономическим фактором в России был растущий хлебный экспорт. Этот экспорт тесно связал наше государство с заграничным рынком. Усиленное производство хлеба на мировой рынок предопределило многие стороны жизни, как человека, так и окружающей его природы. В это время черноземные губернии являлись основной житницей страны.   

Литература:

1.Мильков Ф.Н. Рукотворные ландшафты. Москва, Мысль, 1978, с.88.

2.Преображенский В.С., Мухина Л.И., Современные ландшафты как природно-антропогенные  системы, Изв. АН СССР. Сер. Геогр. 1984 №1, с. 19-27.

3.Шарапов В.А., Ландшафт Приворонья  в историческом прошлом, Борисоглебск, 2005,с. 20-31;с. 57-60.