Основные постулаты специальной теории относительности А. Эйнштейна

    Биологическая структура, как раз и является той самой открытой нелинейной системой, которая препятствует своему разрушению за счет способности к самоорганизации. Но расплатой за устойчивость и прочие преимущества живой материи, является зависимость от поступления энергии извне, как необходимого условия существования неравновесной биосистемы. Если способность системы к самоподдержанию своей структуры ослабевает, в том числе из-за неадекватного энергетического восполнения, то ее элементы становятся менее организованными и различия между ними постепенно нивелируются.

    Фактически, жизнь есть не что иное, как система  по понижению собственной энтропии за счет повышения энтропии окружающей среды. Или как пример локального несоответствия второму началу термодинамики. То есть, неоднозначной применимости данного закона к открытым системам, которые, манипулируя с энергетическими градиентами внешнего окружения, способны достаточно продолжительное время сохранять или даже понижать свою энтропию. Иными словами, разрушение происходит само собой, а любое созидание требует затраты энергии. Именно на этих фундаментальных основах природной целесообразности и происходило последующее усложнение и совершенствование исходно примитивной биологической системы. Из этого со всей очевидностью следует, что в эволюционном аспекте биогенез явился более изощренным и поэтому более сложным по своей структурной организации, способом борьбы с энтропией.

    По  А.С. Раутиану, законы биологической  эволюции можно рассматривать как частные проявления закона инерции, биологически (а значит более сложно) выраженного: появление и проявление собственных внутренних времен в системах (С.В. Мейен), определяющих причинную и преемственную смену качественных состояний.

    Биологическая процессуальность есть многообразие биологических форм эквифинальности в онтогенезах (Дриш, Шишкин), а также в конвергенциях и параллелизмах филогенезов, «собирающих» и ограничивающих их разнообразие. Такого рода эквифинальности целого и чстей целого в онтогенезах и филогенезах можно рассматривать как локальные проявления первичной Телеологии — основы появления локальных систем вторичных телеологий (целеполагания активных рефлексий). А физическому (количественному) понятию «инерция» в биологической эволюции соответствует качественное понятие «преемственность».

    Биологическая, жизнь как апогей процессуальности, гносеологически находится на пути между максимумом рациональности и максимум иррациональности в рефлексии, т.е. она слишком далеко ушла от возможностей ее математически выраженного объяснения, но вместе с тем еще далека от той запредельной иррациональности, которая завершает рефлексию, возвращающей Время в лоно Вечности. В этой двойственности (промежуточности) жизни – причина отсутствия в соответствующей ей рефлексии строгих законов, сопоставимых с законами в физико-химических науках. Иначе говоря, в «ненадежной области теории эволюции» существует «букет законов» (А.С. Раутиан) – локальных закономерностей, ограничивающих невообразимое многообразие в невероятно сложных биологических процессах.

    Теория  эволюции является одной из важнейших биологических теорий и естествознания в целом, объясняющей целесообразность строения и приспособленность биологических систем, закономерности их исторического развития, организацию и разнообразие органических форм систем в прошлом и настоящем.

    В последние годы теория эволюции испытывала ускоренное изменение и развитие в связи с появлением в естественнонаучной практике новых экспериментальных данных и методологических приемов ее изучения. Она представляет собой синтез достижений дарвинизма, ботаники, зоологии, морфофизиологии, молекулярной биологии и генетики, экологии, биогеоценологии и других наук. Это наука об общих законах развития органической природы, методологическая основа всех специальных биологических дисциплин.

    Теория  эволюции – наука об общих закономерностях, факторах и движущих силах исторического развития живой природы.

    Перечисленные законы являются эмпирическими и  предложенными в период развития экологии, когда она была большей  частью наблюдательной наукой.

    Закон необратимости эволюционных процессов

    Закон необратимости эволюционных процессов (Луи Долло) — эволюционные процессы необратимы. Организм не может вернуться хотя бы частично к предшествующему состоянию.

    Закон ускорения темпов эволюции

    Закон ускорения темпов эволюции — в течение геологического времени происходит ускорение биологической эволюции. Наблюдается закономерное сокращение протяжённости геологических эр (так, палеозойская эра длилась 340 млн лет, мезозойская эра — 170 млн лет, кайнозойская эра — 60 млн лет), что отражает ускорение темпов эволюции. Между началом и концом каждой эры наступали кардинальные изменения в составе фауны и флоры.

    Закон неравномерности  эволюционного развития

    Закон неравномерности эволюционного  развития — эволюция отдельных групп организмов протекает с разной скоростью. Существуют консервативные группы, практически не изменившиеся в ходе геологического времени. Наиболее консервативными оказались некоторые бактерии, по существу не изменившиеся со времени раннего докембрия. К «живым ископаемым» (термин Ч.Дарвина) относятся древовидные папоротники, головоногий моллюск наутилус и другие. Консервативные формы составляют небольшую часть известных организмов.

    Закон увеличения разнообразия организмов

    Закон увеличения разнообразия организмов — в ходе эволюции биосферы количество видов организмов возрастало по экспоненте и достигло современного значения, которое оценивается разными специалистами от 5 до 10 млн видов.

    Закон скачкообразного  характера эволюции

    Закон скачкообразного характера эволюции — на фоне общей тенденции ускорения  эволюции наблюдались отдельные эпохи повышенного видообразования. Промежутки между этими эпохами характеризовались затуханием видообразования и вымиранием организмов.

    Закон цефализации

    Закон цефализации — в ходе геологического времени происходит необратимое развития головного мозга. Цефализация особенно ярко наблюдается в ряду позвоночных животных — от рыб до человека.

    Этот  закон эмпирически вывел североамериканский геолог и биолог Д. Д. Дана (1813-1895). Его соотечественник, Д. Ле-Конт (1823-1901), назвал этот закон «психозойской эрой»^[1].

    Биохимические законы

    В.И.Вернадский вывел два фундаментальных закона (сам он назвал их «принципами») развития биосферы.

    Первый  биогеохимический закон — биогенная миграция химических элементов в биосфере стремится к своему максимальному проявлению. Анализ геологических данных показывает, что распространение жизни, живых существ (давление жизни) неуклонно нарастает. Живые организмы способны занимать самые различные экологические ниши, сохраняться в самых неблагоприятных условиях (в горячих и серных источниках, на дне океанов, на ледниках). Это дало основание говорить о «всюдности» жизни (термин Вернадского).

    Второй  биохимический закон — эволюция видов, приводящая к созданию форм жизни, устойчивых в биосфере, должна идти в направлении, увеличивающем проявление биогенной миграции атомов в биосфере. Согласно этому закону, в биосфере право на жизнь получают только виды, необходимые самой биосфере для выполнения определённых функций и усиления тем самым биогенной миграции химических элементов.

    По  законам Вернадского, биосфера на определённой стадии своего развития преобразуется в сферу разума — ноосферу.

    Биогенетический закон

    Биогенетический закон Геккеля-Мюллера: каждое живое существо в своем индивидуальном развитии (онтогенез) повторяет в известной степени формы, пройденные его предками или его видом (филогенез).

Научно-технический  прогресс с точки  зрения эволюционной науки

    Приближаясь к рубежу XX и XXI в.в. человечество подвергает анализу и переоценке многое из того, что определяло его развитие на протяжении последних десятилетий завершающегося столетия. Что должно быть взято в новый век и новое тысячелетие, а что надо отбросить, что нуждается в изменениях или переориентации ценностей.

    Никогда еще человечество не находилось столь  близко к роковой черте, и вопрос - быть или не быть ? - никогда не звучал так буквально, как последнее предостережение разуму людей и в то же время как испытание их способности преодолеть накапливающиеся трудности мирового порядка. Наука и техника, научно - технический прогресс, будучи величайшими достижениями современности являются наиболее конкретизированным выражением человеческого разума, а значит, вместе с ним такому испытанию подвергаются и они.

    Что же произошло здесь в XX веке и  в каком положении оказалась  наука и техника сегодня, что  сулят они и чем угрожают народам  в грядущем? Это уже вопросы конкретные, практические неизбежно приобретающие политическое звучание.

    Еще сравнительно недавно - всего полвека  назад наука функционировала  как бы с процессами, которые развивались  в сфере производства, не затрагивая общественные основы жизнедеятельности людей. Несмотря на отдельные блестящие достижения естествознания, научные исследования в глазах многих оставались занятием важности которого можно было отдавать должное, но которое нельзя было в широких масштабах включать в сферу деловых интересов. Соответственно и деятельность ученых продолжала восприниматься традиционно - лишь как непонятный широким кругам труд одиночек, занятых созерцанием явлений природы. Положение изменилось после того, как в Лос-Аламо было взорвано первое ядерное устройство. Стало очевидным, что даже самые абстрактные разделы науки имеют тесную связь с социально-экономической жизнью, с политикой.

    Однако  невиданное ранее непосредственное влияние науки на дела людей обнаруживается, разумеется, не только в том, что от военного применения ее открытым оказался вопрос жизни или смерти человечества; голос ее слышен общественности не только через атомные взрывы. Непосредственно характер этого влияния дает о себе знать в сфере созидания, в повседневной жизни населения. Какие это будет иметь последствия для самого человека и общества, в котором мы живем, и какие реальные, не требующие отлагательства социальные и человеческие проблемы возникают в связи с этим сегодня. Если попытаться коротко ответить на поставленные вопросы и определить тем самым главную социальную проблему, то ответ может звучать так: чем выше уровень технологии производства и всей человеческой деятельности, тем выше должна быть степень развития общества, самого человека в их взаимодействии с природой.

    Подобный вывод был сделан давно: выявлена глубокая взаимосвязь развития науки и техники и социальных преобразований, а также развития человека, его культуры включая отношение к природе. Что же нового вносит новый тип развития наукии техники? Он до предела обостряет возникшие здесь проблемы, требуя именно высокого соприкосновения: новой технологии с обществом, человеком, природой, причем это становится уже не только жизненной необходимостью, но и непременным условием как эффективного применения этой технологии, так и самого существования общества, человека, природы. Эта проблема имеет широкое значение в современных условиях так как от того, как она решается, зависит построение стратегии научно-технического прогресса как силы, которая может либо угрожать, либо способствовать развитию человека и цивилизации. И здесь на пути осознания гуманистической направленности науки оказываются идолы технократизма.

    Есть  определенная логика в том, какие  именно принципы выдвигаются в данный момент на передний план , что им противостоит реально, а что в качестве мнимой альтернативы. Логика эта определяется объективными и субъективными факторами общественного развития в их связи с прогрессом и технологией.

    Сложившуюся ситуацию коротко можно охарактеризовать следующим образом. Предельная напряженность мысли человеческой, сконцентрированная в современной науке, как бы пришла в соприкосновение со своим "антимиром" - с извращающей силой антигуманных общественных отношений, с отчужденной от подлинной науки сферой ложного сознания, стремящегося быть массовым и казалось бы, результат может быть только один - общественный взрыв. Но он не происходит, или во всяком случае, выражается хотя и в достаточно резких, но ограниченных формах. Дело обстоит так, во-первых потому, что специализация науки зашла слишком далеко, чтобы любое соприкосновение со сферой отчужденного массового сознания могло затронуть глубинные, так сказать сущностные силы науки; во-вторых, потому, что появились тенденции несущие "успокаивающий эффект" и среди них не последнюю (если не первую) роль играют те материальные блага , которые оказались непосредственным образом связаны с успехами науки и техники и ощутимо повлияли на рост общественного массового потребления.

    Эти последние тенденции не замедлили  оформиться, если не теоретически, то, во всяком случае идеологически - в соответствующих технократических концепциях, которые абсолютизируют значение науки и техники в жизни общества, утверждая что они преобразуют его непосредственно и прямо минуя социальные факторы.