Принудительная демократизация

Принудительная демократизация  

    В наше время лозунги «демократии» и «свободы» служат ударным идеологическим оружием в проекте превращения сообщества государств и народов в «Pax Americanа». Этими лозунгами оправдывается вмешательство мировой финансовой олигархии и её военно-политического агента - государственной машины США во внутренние дела любого государства в любой точке земного шара.

      Бомбардировки и уничтожение государственности Югославии, геноцид сербов и разрушение православных церквей в Косове, бесконечная кровавая бойня в Ираке, зверства в тюрьме Абу-Грейб и в сотнях подобных мест по всему миру, поддержка извне террористов в России – все это, с точки зрения творцов политики США и их сателлитов, оправдано «распространением демократии». Хор российских «несогласных» и «свободных» зарубежных СМИ, скорбя об ограничениях демократии в стране, призывает к безотлагательной необходимости возобновления холодной (для начала) войны демократического Запада против не способной к восприятию демократических ценностей России.

     Между тем в массовом сознании российского общества ещё на рубеже 80-90-х годов ХХ века произошло переосмысление модных тогда политических лозунгов в соответствии с их фактическим содержанием: так, «перестройка» стала восприниматься как слово-ширма для действий по разрушению государства, «новое мышление» и «общечеловеческие ценности» - как кодовое обозначение капитуляции перед США, «демократизация» - как захват власти бандитами и ворами и разграбление ими общенародного достояния.

      Дискредитация демократии зарубежными и доморощенными преступниками не может умалить ее объективную значимость, но она заставляет обратиться к исходному смыслу термина, значение которого – власть народа – неоднократно извращалось теми, кто хотел бы от имени народа достигать целей, не просто далёких от интересов народа, но и противоположных им.

      Поэтому, подчеркивая универсальность идеи как можно более полной реализации интересов народа через систему институтов власти (и прежде всего государственной власти), следует четко определять, каковы механизмы этой реализации в данной исторической ситуации, в данной стране, на данном этапе её развития и в данных конкретных обстоятельствах. Абстрактное представление о демократии как власти народа универсально; конкретные механизмы реализации этой власти чрезвычайно различны.

      По-иному трактуют эту проблему новоявленные хозяева мира: американскую модель демократии они рассматривают, во-первых, как абсолютную, во-вторых, как обязательную для всех времён и народов. Те, кто думают иначе, рискуют, в лучшем случае, стать объектом санкций со стороны американского Конгресса, а в худшем - попасть в число «стран-изгоев» и подвергнуться демократизации посредством ковровых бомбометаний. Геополитические и экономические интересы адептов принудительной демократизации очевидны, но проблема состоит еще в том, что и за рубежом, и в России достаточно много людей искренне считают американскую модель общественного устройства единственно возможным вариантом демократического общества.

Общеизвестны и расистские клише, согласно которым русский народ по своей природе якобы предрасположен к рабству, тогда как, например, англичане, по природе же, - приверженцы свободы. Здесь хочется напомнить рассуждение В.О.Ключевского о том, что могло бы произойти, если по каким-то причинам тысячу лет назад население Восточно-Европейской равнины оказалось бы перенесено на Британские острова, а их население, соответственно – на просторы Восточной Европы. Каким обнаружили бы мы в этом случае государственное устройство в той и другой части Европы при смене этнического субстрата? Ответ Ключевского – и в том, и в другом регионе было бы то же самое, что мы наблюдаем сегодня; объективные условия существования народов породили бы аналогичные политические и общественные структуры.

Интересы народа и стратегические задачи развития государства далеко не во всех случаях могут быть обеспечены с помощью стандартных процедур представительной демократии. Так, в ходе первой мировой войны «демократическая общественность» в России саботажем действий центральной власти довела страну до поражения и национальной трагедии, тогда как во время второй мировой войны диктаторская власть, выражая интересы народа, сумела разгромить агрессоров, мобилизовавших ресурсы почти всей зарубежной Европы и значительной части Азии. Вряд ли можно сомневаться и в том, что, например, диктаторский режим Саддама Хусейна, в целом, гораздо в большей мере соответствовал объективно достигнутому уровню социальной эволюции иракского общества, нежели нынешние марионеточные власти в Багдаде.

В высшей степени динамичное и эффективное развитие демонстрирует и современный Китай, весьма далёкий от западной демократии. Очень недемократично, по западным меркам, раздавив танками кучку «агентов влияния» на площади Тяньаньмэнь, китайское руководство создало этим политические предпосылки для китайского «экономического чуда», значительного роста уровня жизни, резкого усиления военного могущества и геополитического влияния страны, а также - для успешной борьбы с коррупцией путем расстрелов чиновников-коррупционеров на стадионах.

Для современного информационного общества по-новому актуализировалась, в частности, такая разновидность прямой демократической процедуры, как всенародный референдум. При современных информационно-коммуникационных средствах он становится технически несложной и относительно недорогой процедурой. При всех искажениях, вызываемых манипуляцией общественным сознанием, давлением ангажированных СМИ, невежеством обывателей, – всеобщая воля, определяемая результатами референдума и отражающая фактическое состояние социума, должна служить императивом при принятии государственных решений.

Гегель, правда, различал «волю всех» как формальное отражение мнения всех или большинства членов общества и «всеобщую волю» как выражение субстанционально необходимого вектора общественного развития, не всегда понимаемого большинством населения, но, тем не менее, реализуемого доминирующей группой людей даже при сопротивлении большинства. Однако в подавляющем большинстве случаев референдум отражает совпадение «воли всех» со «всеобщей волей», и к тому же служит важным инструментом защиты интересов большинства от частных и групповых посягательств на приватизацию государственной власти и превращение её в орган обслуживания частных целей.

 

 

В истории много примеров, когда игнорирование властью всеобщей воли приводило общество к кризисам, а то и к катастрофам. Так, установка Ленина, Троцкого и других большевистских вождей на то, что они якобы лучше народа знают, что народу нужно, и разгон Учредительного собрания (итоги выборов в которое можно рассматривать как форму всенародного референдума о путях развития постмонархической России) привели страну к колоссальным катаклизмам. Аналогичные потрясения выпали на долю нашей страны вследствие нежелания Горбачёва, Ельцина, других «беловежских пущистов» и этнократических князьков считаться с результатами всенародного референдума 17 марта 1991 года, когда подавляющее большинство населения СССР высказалось в поддержку советской государственности.