Древнейшая денежная система Руси

Древнейшая  денежная система Руси

Кожаные деньги

Только в XIX в., благодаря  успехам археологии и нумизматики, историческая наука получила некоторое  представление о богатстве Древней  Руси драгоценными металлами. "Не легко  поверят, может быть, тому, что я  теперь предложу. Оно слишком противоречит обыкновенному мнению о состоянии древнейшей России" - писал в 1805 г. нумизмат Ф. И. Круг, первым выступивший против привычных взглядов на древнерусскую экономику и доказывавший возможность существования металлического обращения и даже собственной русской монеты в Х-XI вв. В русском летописном своде середины XVII в. впервые и без малейшей опоры на древнее летописание появилось утверждение о том, что на Руси древнейшими деньгами были кожаные деньги.

О кожаных деньгах  как первых деньгах Древнего Рима говорилось в одном византийском лексиконе Х в., который был знаком московским грамотеям XVII в.: русский перевод его имеется в списке второй половины века. В то время в Москве существовал повышенный интерес ко всякого рода "римским древностям", так как всерьез доказывалось, что московские государи - прямые потомки римских кесарей. Сообщения же о кожаных деньгах разных народов встречались в тогдашней западноевропейской историографии, находившей особый вкус в сообщениях более или менее анекдотического, поражающего воображение порядка. Отметим еще одну характерную особенность старинного историко-познавательного мышления: стремление возводить случайное (действительное или мнимое) в ранг всеобщего.

Раковины каури –  одна из форм раннего денежного обращения

Чеканка древнейших русских  монет и интенсивное обращение  иноземной монеты и слитков серебра  на Руси оставались совершенно неизвестными русским историкам второй половины XVIII в., когда они, пытаясь объяснить  встречающиеся в летописях и древних актах многочисленные упоминания о различных платежных единицах древности, создали теорию о будто бы существовавших в качестве всеобщего платежного средства кожаных деньгах - начиная с глубокой древности и вплоть до начала чеканки русских монет в XIV в., и даже чуть ли не до конца XVII в. Утверждали, что это были различные лоскуты меха и штемпелёванные кусочки кожи, которые заменяли собой различные шкуры пушного зверя, условно представляя их стоимость. Расцвету этой теории немало способствовало то, что в 1769 г. в русском обращении впервые появились бумажные деньги - ассигнации.

В течение XIX в. теория русских  всеобщих кожаных денег выросла  в довольно внушительное, хотя и  расплывчатое в части исторической и географической конкретности учение. По мере упрочения научных позиций археологии и нумизматики ему приходилось время от времени сдавать те или другие рубежи - главным образом в области сравнительно позднего денежного обращения XV-XVII вв. Но даже и во второй половине XIX в., когда миф о нищенской экономике Древней Руси усилиями нумизматов и археологов был основательно лишен доверия, теория кожаных денег выглядела еще прочной и проникала даже в западноевропейскую историографию, причем не всегда в лучших, наиболее осторожных своих версиях. Даже некоторые русские нумизматы пытались как-то примирить со своими данными ее положения.

 Постоянным резервом, а временами и почти самостоятельным  побочным течением этой теории  было учение о платежной функции  пушнины - "меховых деньгах". Само по себе оно не может вызывать возражений - пока, вопреки фактам, не начинает претендовать на единственность и всеобщность для всей Древней Руси с ее различными историко-географическими зонами. В свете этого учения различные платежные термины летописей получали более или менее обоснованные или произвольные толкования. Куна - это во всех случаях только мех куницы, ногата - пушная шкурка с ногами, резана - обрезанная шкурка и т. п.

Сторонники кожаных  денег «ассигнаций» часто обращались к этому резерву, допуская, правду сказать, большие натяжки товароведческого характера. Для них шкура, т. е. кожа животного, консервированная вместе с шерстным покровом, составляющим основную ценность, порою ничем не отличалась от кожи, т. е. совсем другого "товара. Особенно охотно они вводили в ассортимент кожаных денег пушной лоскут. Мортка - была отрезанной от шкурки головкой, и даже не были обойдены уши: еще в XIX в. доказывалось происхождение названия монеты "полушка" от уха.

Кожаный жеребей XVII века

Разумеется, помимо подобных чисто анекдотических толкований, приводились и достаточно серьезные доводы и ссылки на древние памятники письменности. Главное направление теории и было долго "ассигнационным". Его убедительность крепко поддерживали дошедшие до нашего времени так называемые кожаные жеребья второй половины и конца XVII в., а основополагающее значение имело "историческое свидетельство" XIII в. - записки путешественника Рубрука на латинском языке. Перевод их на французский язык был сделан еще в XVII в. и гласил, что в южнорусских степях деньгами служили разноцветные кусочки кожи. Правильность перевода не вызывала сомнений до начала нашего века, пока новый перевод не показал, что Рубрук писал "только о различных сортах пушнины. Историкам начала XIX в., хорошо знакомым с "синенькими" и "красненькими" (народное название ассигнаций), как-то удалось совершенно незаметно убедить себя, что на "разноцветных кусочках кожи" даже стояли печати.

Тем временем к "данным" Рубрука добавились очень трудные  для истолкования латинские документы  времен русско-ганзейской торговли, в которых в качестве платежной ценности фигурируют "capita martarorum" {буквально-"головы куниц") и ставшие известными в середине XIX в. записки Гильбера де Ланнуа, который в 1412 г. провел несколько дней в Новгороде и Пскове. В его сочинении говорилось, что у русских крупные платежи осуществляются серебряными слитками, а "монетами" служили "головки" куниц и белок. И в том и в другом случае основное, главное для нас, сводится, по-видимому, к специфическим значениям слова "caput". Кожаные деньги - вытертая пушнина. В первой четверти XIX в. родилось третье течение теории кожаных денег, опиравшееся на все возраставший круг публикаций переводов сочинений арабских географов.

Хорошо известной особенностью средневековой литературы был компилятивный принцип, возводивший в наивысшую заслугу ученого пересказ всего, что писалось по данному вопросу до него. Поэтому обилие однородных сообщений о Древней Руси нельзя переоценивать даже в том случае, если известно, что отдельные авторы сами встречались с теми, о ком писали, на рубежах загадочной северной страны или даже побывали на ее территории. Исторические факты и вымысел переплетаются в этих сочинениях самым причудливым образом. Нужно еще сказать, что эти труды, копировавшиеся в древности писцами, дошли до нас в более или менее поздних списках труднейшего арабского письма, в котором достаточно такой описки, как пропуск точки или помарки в виде завитка, и т. п., чтобы совершенно изменить смысл. Без толкования и допущений перевод этих источников вообще совершенно невозможен.

Куфические  монеты

Изучение денежного  обращения Киевской Руси находится  в относительно более благоприятных  условиях: мы располагаем не только материальными памятниками этого  обращения, но и памятниками письменности, отразившими в себе эту область экономики. Исключительно большая роль в развитии денежного обращения принадлежит серебряным восточным монетам - дирхемам арабского Халифата и других возникавших на его территории государств. Приток восточной монеты, начавшийся в конце VIII в., быстро приобрел очень интенсивный характер, а обращение ее протекало в разноплеменной среде на огромной территории, значительно перекрывавшей границы расселения славянских племен, образовавших древнерусское государство. Наиболее ранние из этих монет русских находок датируются концом VIII в.

Серебряный дирхем IX-X века

Одной из наиболее неотложных по своей научной важности задач  нашей нумизматики является создание новой топографии находок куфических монет. Со времени опубликования  А. К. Марковым последнего такого обзора прошло 50 лет и с тех пор накоплен и в значительной части тщательно изучен огромный новый материал находок, введение которого в научный обиход стало совершенно необходимым. Если путь римского серебра в Восточную Европу можно назвать юго-западным, то путь дирхемов был юго-восточным. Основной поток их шел вверх по великому Волжскому пути, но едва ли от самого устья Волги. Топография находок кладов и некоторые письменные источники показывают, что важнейшим узловым центром, из которого поток серебра растекался по разным направлениям, был древний Болгар. Отсюда дирхемы шли даже и на юг - к Киеву, Переяславлю и Чернигову, а также проходили и более дальний путь - в Прибалтику и славянскую Пруссию. Слабо прослеживается более ранний путь дирхемов по Северскому Донцу и Днепру.

Роль государства волжских болгар как "ворот", через которые  вливался основной поток восточной  монеты, подчеркивается тем обстоятельством, что в Х в. здесь возникла самостоятельная  чеканка подражательных монет, более  или менее точно повторявших общий тип восточных дирхемов. Вместе с последними болгарские дирхемы уходили из Поволжья на запад и юго-запад. По-видимому, второй центр подобной же подражательной чеканки местных дирхемов существовал где-то на юге, в степях Хазарии. Большой клад таких подражательных монет, хранящийся теперь в Харьковском университете, добыт в 1930 г. близ села Безлюдовки при раскопке дюны, у подошвы которой было случайно найдено несколько "просочившихся" сквозь песок монет. Вековое движение дюны повалило горшок и растянуло вытекшие из него монеты длинным шлейфом, конец которого пробился наружу!

Клад древнерусских  монет

Количество открытых на Руси кладов восточных монет огромно. В отличие от римского времени, они  гораздо больше разнятся между собой  в количественном отношении, за чем стоит значительная имущественная дифференциация общества. Известны пудовые клады из многих тысяч монет. Богато представлены превратившиеся в украшения дирхемы и в славянском погребальном инвентаре IX-XI вв. Временное превращение монеты в украшение не лишало ее потенциально-платежного значения. Поэтому и в кладах можно встретить монеты с отверстиями или следами ушка, вернувшиеся в обращение с уборов.

Без знания арабского  языка и даже без умения читать то особое письмо, которым передавались надписи на дирхемах (так называемое к у ф и, почему и монеты называются куфическими), многочисленные их типы трудно различать между собой. На тонких и довольно широких кружках этих монет в соответствии с некоторыми требованиями магометанской религии нет никаких изображений. Зато покрывающие обе стороны надписи особенно важны, так как, помимо благочестивых изречений, в них, как правило, содержатся указание года выпуска (по хиджре - магометанскому летосчислению) и места чеканки, а также имена правителей и других лиц. Дирхемы, приходившие в русское обращение с Востока, чеканились на огромной территории - во множестве городов Средней Азии, Ирана,. Закавказья, Месопотамии и Малой Азии, на африканских берегах Средиземного моря и даже в арабской части Испании.

В течение двухвекового непрерывного притока их на Русь имели  место различные династические  перемены и политические перегруппировки  на Востоке, происходил распад Халифата и образование новых государств на его территории, что сказывалось  и на вновь выпускавшейся монете. По именам приходивших к власти династий различают группы омейядских, абассидских, саманидских, бувейхидских дирхемов и другие. Куфические монеты составляют огромный фонд, освоение которого наукой далеко еще не закончено. То и дело за счет монет новых кладов расширяются хронологические рамки отдельных правлений - когда находятся монеты с датами более ранними или более поздними, чем на известных ранее; открываются новые названия городов, чеканивших монету, и новые имена правителей, выпускавших ее.

Редкими спутниками куфических монет, вместе с дирхемами попадавшими  на Русь, были отдельные экземпляры серебряных драхм сасанидских царей  Ирана IV-VII вв. На них находится с  одной стороны погрудное изображение  бородатого царя в пышном венце и  с другой-жертвенника. Для Восточной Европы и Древней Руси они по существу являются памятниками времени куфического обращения. Но в ограниченном районе северо-востока, в Приуралье на Каме, эти монеты встречаются сравнительно чаще и в более ранних находках. Сюда они попадали непосредственно из Ирана еще до возникновения потока куфических монет. Возможно, что, постепенно притекая в Болгар и надолго оседая в нем, они в основном там и присоединялись к дирхемам, направлявшимся на Русь.

Различается несколько  периодов в обращении дирхемов на территории Восточной Европы и на Руси, в течение которых область их распространения, охватившая в целом огромную территорию от Верхней Волги до Украины, Белоруссии, Приладожья, южной и северной Прибалтики и Скандинавии, постепенно изменяла свои очертания и временами сокращалась (IX в.) за счет прекращения притока и угасания их обращения на юге (Украина) и западе (Белоруссия, Смоленщина). Временем максимального распространения дирхема на русских землях был Х в. Но в последней его четверти уже снова происходило быстрое сокращение этого обращения за счет южных земель. В северной полосе от Волги до Прибалтики обращение дирхемов сохранялось всего дольше и закончилось в начале XI в., сомкнувшись с обращением приходивших им на смену западноевропейских монет. Прекращение притока восточных монет не было порождено какими-либо внутренними причинами. Оно было результатом так называемого "кризиса серебра" на Востоке. Его объясняют как истощением и прекращением разработки наиболее богатых месторождений серебра, так и политическими событиями, распрями и войнами на Востоке. Чеканка серебряной монеты там почти повсеместно прекратилась в XI в.; ее место в обращении заняли имевшая кредитный, т. е. внутренний, характер медная монета и золото. Пригодной для вывоза на север монеты не стало.

Иранская драхма

Вес и качество серебра  дирхемов не оставались неизменными  в течение IX и Х вв., когда они  обращались в Восточной Европе. Возможно, что чеканка подражательных дирхемов в государстве волжских болгар в  Х в. была своего рода попыткой преодолеть расстройство весовых норм привычной монеты, необходимой для торговли с соседями на Западе, тем более, что при отсутствии собственных естественных запасов серебра в Поволжье сырьем для этой чеканки могли служить в основном сами восточные дирхемы. Трудно объяснить иначе эту переделку, не ставившую перед собой задачу создать новую монету, резко отличную от прежнего вида. На Руси на перемены качества вновь приходившей монеты реагировали, изменяя определенным образом денежный счет, а временами и вовсе отказываясь от него и рассматривая монету как весовое серебро.