Стоицизм. Учение о душе и природе

         Стоицизм - одна из школ древнегреческой философии, основателем которой был Зенон из Китиона (город на острове Кипр), живший в конце 4 – начале 3 вв. до н.э. Название получила от имени зала Стоя Пециле, в котором Зенон впервые выступил в качестве самостоятельного оратора. К числу стоиков относят также Клеанфа – ученика Зенона и его преемника в Стое, и Христиппа – ученика Клеанфа. К более поздней Стое принято относить Диогена из Селевкии (город в Вавилонии), ставшего впоследствии афинским послом в Риме и познакомившего римлян с древнегреческой философией; Панетия – учителя Цицерона, Посидония, также жившего в Риме одновременно с Цицероном во 2-1 вв. до н.э. Перейдя к римлянам, стоическая философия приобретает здесь все более риторический и назидательно - этический характер, теряя собственно физическую часть учения своих древнегреческих предшественников. Философия стоиков подразделяется на три основные части: физику (философию природы), логику и этику (философию духа). Физика стоиков составлена главным образом из учений их философских предшественников (Гераклита и др.) и потому не отличается особой оригинальностью. В ее основе лежит идея о Логосе как все определяющей, все порождающей, во всем распространенной субстанции – разумной мировой душе или Боге. Вся природа есть воплощение всеобщего закона, изучение которого крайне важно и необходимо, ибо это одновременно и закон для человека, в соответствии с которым ему следует жить. В телесном мире стоики различали два начала – деятельный разум (он же Логос, Бог) и разум пассивный (или бескачественная субстанция, материя). Под влиянием идей Гераклита стоики отводят роль активного, все производящего начала огню, постепенно переходящему во все остальные стихии – воздух, воду, землю (как в свои формы). Причем, это саморазвитие мира осуществляется циклически, т.е. в начале каждого нового цикла огонь (он же Бог и Логос) вновь и вновь порождает другие первоначала, которые в конце цикла превращаются в огонь. Рано или поздно, таким образом, совершится космический пожар, все станет огнем; “весь процесс будет повторяться опять и опять до бесконечности. Все, что случается в этом мире, случалось и раньше и случится вновь бесчисленное число раз”. Из мирового Логоса каждый раз изливаются так называемые “осеменяющие логосы”, которые и определяют природу всех единичных тел. Таким образом, Логос пронизывает собой весь этот мир и управляет его телом, являясь тем самым не только промыслом, но и судьбой, своего рода необходимой цепью всех причин всего существующего. Речь идет о космическом детерминизме, в соответствии с которым направление всех природных процессов оказывается строго определено естественными законами. Каждое тело жестко включено во всеобщую природу благодаря “его собственной природе”, т.е. все вещи суть части единой системы. Надо сказать, что только ранние стоики обращали внимание на этот отдел в своей философии; римские их последователи гораздо больше акцентировали роль логики и этики. В логике стоиков речь шла преимущественно о проблемах теории познания – разуме, истине, ее источниках, а также о собственно логических вопросах. Говоря о единстве постигающего мышления и бытия, они отводили решающую роль в познании не чувственному представлению, а “представлению постигнутому”, т.е. “ушедшему назад в мысль и ставшему присущим сознанию”. Чтобы быть истинным, представление должно быть постигнуто посредством мышления. Разум при этом как бы дает свое согласие на такое представление, признавая его истинным. Стоики много занимались разработкой формальной логики, изучали формы мышления в качестве “неподвижных положенных форм”, уделяя особое внимание простым и сложным высказываниям, теории вывода и т.д. Однако, главной частью их учения, сделавшей их известными в истории философии и культуры, была их этика, центральным понятием которой стало понятие добродетели. Как и все в этом мире, человеческая жизнь также рассматривается как часть единой системы природы, так как в каждом из людей содержится крупица божественного огня. В этом смысле каждая жизнь находится в гармонии с природой, она такова, какой ее сделали законы природы. Жить согласно природе и Логосу – основное назначение человека. Только такую жизнь, направленную к целям, являющимся также и природными целями, можно назвать добродетельной. Добродетель – это и есть воля. Находящаяся в согласии с природой добродетель становится единственным человеческим благом, а так как она всецело заключается в воле, все действительно хорошее или плохое в человеческой жизни зависит исключительно от самого человека, который может быть добродетельным при любых условиях: в бедности, в темнице, будучи приговоренным к смерти и т.д. Более того, каждый человек оказывается еще и совершенно свободным, если только он смог освободится от мирских желаний. Этическим идеалом стоиков становится мудрец как истинный хозяин своей судьбы, достигший полной добродетели и бесстрастия, ибо никакая внешняя сила не способна лишить его добродетели в силу независимости его от каких бы то ни было внешних обстоятельств. Он действует в гармонии с природой, добровольно следуя судьбе. В этике стоиков мы встречаем элементы формализма, напоминающие этический формализм Канта. Так как все возможные благодеяния не являются таковыми на самом деле, ничто не имеет истинного значения кроме нашей собственной добродетели. Добродетельным же следует быть вовсе не для того, чтобы делать добро, а наоборот, делать добро надо для того, чтобы быть добродетельным. Большой интерес и сегодня вызывают идеи поздних стоиков – Сенеки, Эпиктета, Марка Аврелия и др., из которых первый был важным сановником и воспитателем будущего императора Нерона, второй – рабом, а третий – самим императором, оставившим нам интереснейшие размышления “Наедине с собой”, пронизанные идеей терпения и необходимости сопротивляться земным желаниям. Рассел говорил, что этика стоиков чем-то напоминает ему “зеленый виноград”: “мы не можем быть счастливы, но мы можем быть хорошими; давайте, же представим себе, что пока мы добры, неважно, что мы несчастливы”. С, особенно в его римской версии, оказал большое влияние своими религиозными тенденциями на возникавшие тогда неоплатонизм и христианскую философию, а его этика оказалась удивительно актуальной в Новое время, привлекая к себе внимание идеей о внутренней свободе человеческой личности и естественном законе. Т.Г. Румянцева.

Стоицизм(от stoapoikile – “узорчатый портик” в Афинах) – одна из самых влиятельных религиозно-философских школ древнего языческого мира. В религиозном плане стоики – пантеисты, Высшее начало – космический Логос, руководящий миром как Судьба. Идеал стоического мудреца – апатия (апафея), бесстрастие, независимость от любых жизненный обстоятельств, максимальное послушание Судьбе, тщательное исполнение своей роли в заданном ею сценарии происходящих событий. Мир, где господствует Логос, считали стоики, лучший из миров; жить в нем нравственно и благочестиво значит жить согласно разуму и по природе, ибо Высший разум – источник нравственности – действует в глубинах природы. Достигший апафеи, считали стоики, становится божественным. Они – постоянные оппоненты христианства, начиная с проповеди ап. Павла в афинском ареопаге (Деян.17.18-33). Со стоицизмом были связаны некоторые ереси, напр., пелагианство. Нравственное учение стоиков является их самой сильной и лучшей стороной. Известные западноевропейские моралисты XVI-XVII вв. широко использовали стоическое наследие. Противоборство между стоицизмом и эпикуреизмом состояло в том, что эпикуреизм основывался на материалистическом атомизме Демокрита, а стоицизм возвратился к материалистическому учению Гераклита, усилив в нем черты материалистического гилозоизма. Одновременно стоицизм обрабатывает в духе натурализма гносеологические основы кинической этики, связав ее с этическими учениями Полемона. Тем самым материализм стоиков сблизился с пантеизмом. После смерти основателя стоической школы Зенона из Катиона (336—264) школой руководил — в строго ортодоксальном духе его учения — Клеанф (264—232), а затем Аристон из Хиоса, под руководством которого в школе вновь усилился элемент кинической этики. При нем стоицизму пришлось отражать нападки Аркесилая, который ввел в это время идеи скептицизма в Академию и оказал влияние на Стою. Влияние стоицизма сильно возросло при Хрисиппе в Киликии, руководителе школы в 232—204 гг. до н. э. При нем стоицизм одерживает победу над скептиками из Академии, наносит удары, направленные против догматической гносеологии. Успеху Хрисиппа в полемике особенно содействовали искусно практиковавшиеся им логические методы, в том числе методы точного определения понятий. В формах, выработанных Хрисиппом, стоицизм во 2 в. до н. э. проникает в Рим. В императорский период истории Рима в развитии стоицизма выделилось популярное направление, виднейшими деятелями которого стали в 1 в. писатель и драматург Люций Анней Сенека. Чувственное представление есть изменение, или модификация, произведенная в душе предметом; доходя до сознания, это изменение заставляет сознавать и самый предмет. Согласно Зенону и Клеанфу, предмет отпечатлевается в душе; согласно Хрисиппу, душа «модифицируется» предметом. Истинным чувственное представление бывает тогда, когда предмет отражается в нем так, как он есть, со всеми данными в природе своими свойствами. Наряду с истинными, существуют и ложные, обманчивые чувственные представления. Нельзя признать безошибочными, как признавали Эпикур и его последователи, все без исключения чувственные представления, например сны и галлюцинации. Но в таком случае встает вопрос, по какому критерию можем мы отличать истинные представления от ложных? Существует ли критерий, посредством которого было бы возможно отличить чувственное представление, точно отражающее предмет, от представления, не способного к такому отличию? Такой критерий, утверждают стоики, существует. Чтобы избежать согласия с чувственными представлениями, неспособными к верному отражению предмета, человеку необходимо убедиться: 1) в здравом ли состоянии его ум; 2) в здравом ли состоянии орган чувств; обусловливающий восприятие предмета; 3) соответствует ли восприятию пространственное удаление предмета и положение, занимаемое предметом относительно органа чувств; 4) достаточное лр время длился процесс восприятия; 5) было ли само воспринимание настолько тщательно, что могли быть восприняты все качества предмета; 6) не нарушает ли нормальных условий восприятия среда, находящаяся между предметом и органом чувств; 7) подтверждается ли первое впечатление повторными восприятиями — своими или чужими. Если всесторонняя проверка по всем названным пунктам приведет к выводу, что восприятие адекватно отражает свой предмет, то такое представление называется «схватывающим», или «каталептическим». Такое — «каталептическое» — представление и есть критерий познания. Проверка каждого отдельного представления производится только умом, однако точки зрения, из которых самый ум исходит в своем решении, черпаются им только из свойств представления. Таким образом, и в этом смысле критерием является представление. Если ум соглашается с действительно каталептическим представлением, то возникает адекватное суждение восприятия — «каталепсис». Так как согласие ума в разъясненном только что смысле находится в нашей власти, то такой акт суждения является актом свободной воли. Люди ошибаются, согласно учению стоиков, не потому, что их с необходимостью влекут к этому внешние причины; люди сами должны держать ответ за собственные ошибки. От нас не зависит только то, какие к нам поступают представления, зато, каким образом мы отнесемся к ним, зависит целиком от нас самих, находится только в нашей власти. Причина недостоверного или ошибочного мнения — чересчур поспешное согласие с недоказанным представлением. Каталептическое представление само собой обусловливает наше согласие с ним, устраняет всякое сомнение в своей очевидности, устраняет и побеждает всякое колебание. Именно поэтому оно и становится критерием истинности. Ум человека, только родившегося на свет, подобен таблице, на которой еще нет никаких записей. Чувственное восприятие заполняет ее мало-помалу записями многих однородных восприятий. Копии этих восприятий удерживаются  памятью, и в результате возникает эмпирическое понятие. Существует два вида эмпирических понятий: 1) естественное, природное, возникающее необходимо на основании опыта у всех людей непроизвольно, одинаковым образом, и 2) понятие, возникающее в итоге мышления, сознательно направленного к его образованию. Иногда Хрисипп называет их, так же как «каталептические» представления, «критериями». По достижении ребенком семилетнего возраста из «естественных» понятий возникает «логос», или «разум». Чувственное качество отдельного предмета реально принадлежит этому предмету; напротив, понятию об этом качестве ничто не соответствует в самой реальности. Наглядные представления, доставляемые чувственными восприятиями, наш ум способен преобразовывать различным способом: уменьшать их или увеличивать, сочетать в единство несколько представлений, полученных из чувственного опыта. Так могут возникнуть образы великана, карлика, кентавра. Ум может также исключить в воображении некоторые части представления другими, заменить их, изменить порядок образующих частей и т. п. Образование родовых понятий основывается, согласно учению стоиков, на той же способности ума к свободной переработке чувственных впечатлений. Однако родовые понятия — не произвольные, а необходимые образования, только благодаря им возникают речь и мышление. Наш опыт представляет собой не хаос, а порядок или строй потому, что каждое родовое понятие вносит этот порядок в бесконечное, само по себе необозримое множество отдельных случаев. Именно потому область опыта становится обозримой, доступной пониманию, а наш ум из представлений восприятия, отражающих только отдельные представления, создает общие суждения, имеющие значение для всей необъятной области опыта, иначе — делает постижимым для нас самый опыт. Эту способность ума к образованию общих логических представлений стоики назвали «логосом». В этом учении логос рассматривается и как орган речи и как орган мышления. Логос отличает человека от животных, которые лишены разума. Человек обладает разумом наравне с божеством, а его «логос» одинаков с божественным разумом, который действует во всем мире и формирует материю согласно своим мыслям. Так объясняют способность человеческого ума воспроизводить в себе мысли вселенского разума. Таким образом, ум делает реальность и мыслимой для себя, и выразимой средствами языка. В отличие от божественного разума человеческий не совершенен: он может ошибаться. Но мир умственных предметов, т. е. предметов, существующих только в человеческом мышлении, имеет значение, поскольку согласуется с разумом, который господствует в мире. Поэтому мир умственных предметов распадается на область истины и область заблуждения. Согласно учению стоиков, «истинное» н «ложное» — не признаки психических актов представления и суждения и даже не признаки материальных модификаций души, а признаки умопостигаемых предметов, соответствующих представлениям и суждениям. Стоицизм резко отличается от эпикуреизма своим взглядом на отношение отдельных лиц к государству. Эпикуреизм вменяет в доблесть незаметный, «скрывающийся» образ жизни, избегание государства и видной общественной деятельности. Его девиз: «скрывайся», «живи незаметно». Напротив, стоицизм требует от своих последователей энергичной общественной" и государственной деятельности, активной и деятельной общественной жизни. Проповедуемый им космополитизм гармонично был им согласован с деятельностью на благо собственного народа и собственного государства. Основатель стоицизма был свидетелем основания мировой державы Александра Македонского. Та же идея вдохновляла создателей римской мировой державы. Даже христианство лелеяло мысль о «царстве божьем», исходившую из того же, стоического в своей основе, космополитизма. Стоицизм — последняя после Платона и Аристотеля великая система античной философии. Неоплатонизм, покоривший античную мысль впервые века нашей эры, был в большей мере теософией, чем философией в смысле Платона и Аристотеля, несмотря на поразительную мощь, виртуозную разработку и продуманность своих диалектических построений, особенно у Плотина и Прокла. В отношении к своим предшественникам школа стоицизма вполне самобытна, не меньше, чем системы Платона и Аристотеля. Велико также было ее влияние на дальнейшее развитие после аристотелевской философии — влияние в области логики, теории познания, космологии, этики, учения о необходимости и свободе, учения о доблестях, о долге.

             Человек состоит из тела и души. Душа — тоже тело, но тело «пневматическое», ему свойственно тоническое движение. Душа состоит из пяти органов чувств, органа речи, органа воспроизведения и руководящей части. Все части исходят — в виде потоков «пневмы». Место нахождения этой части — сердце. Оно — носитель духовных функций: представления, суждения и умозаключения, чувствования и хотения. Посредством восприятий, полученных из органов чувств, в душе постепенно возникает комплекс понятий, или логос. Душа, первоначально животная, становится в процессе развития и через него разумной душой человека. После того как душа отделится от тела, последующее ее существование зависит от степени тонуса, которой она достигла во время своего пребывания в теле. Души добродетельных людей могут существовать долгое время после того, как они покинут свое тело, и могут жить в таком состоянии в виде демонов. Однако и добродетельная душа не может существовать вечно: при мировом пожаре она необходимо возвращается в божественную субстанцию. В стадии палингенесии все мировое развитие повторяется в совершенно точном прежнем виде. Это «вечный возврат», и в нем все человеческие души вновь вступают в поток прежнего существования. Но при этом они уже не помнят ничего из предшествующей жизни, так как мировой пожар прервал их индивидуальное существование. Человек представлялся стоикам частицей и порождением живогосаморазвивающегося целого – природы . Индивидуальную душу онирассматривали как «осколок» разумной космической души (пневмы), как её наиболее тонкую часть , а человеческий разум как проявление мировогологоса – единственного подлинного гаранта объективности и целостностимироздания. Это обуславливало свойственную стоикам убежденность в практически безграничных возможностях человека в познании мира. Провозглашенная представителями стоической школы в качестве высшего блага добродетель понималась как «жизнь по природе», тождественная жизни в соответствии с установлениями разума. Такая трактовка становилась возможной в силу того, что разум добродетельного человека – частица мирового логоса, доведенная до высочайшего совершенства. При этом и у ранних стоиков, и у поздних добродетель связывалась с освобождением от страстей. Страсть (adfectus) как иррациональная эмоция, как противное природе движение души, как болезнь, должна быть искоренена. Однако на протяжении и длительной истории стоической школы представления о причинах возникновения страсти претерпевали существенные изменения, что было связано с эволюцией стоического понимания человеческой души. Представители Ранней Стои – Зенон, Клеанф и Хрисипп – понимали страсть как изначально естественный импульс, вышедший из-под контроля разума. Ранняя Стоя не разделяла эмоциональную и мыслительную активность человека, как это было, например, в платонизме, и не принимала деления души, подчеркивая единство человеческой личности, связанной руководящим разумом. Руководящий разум контролирует все психосоматические действия человека, является связующим звеном мыслительной, эмоциональной и телесной активности. В этом смысле именно разум оказывается ответственным за любую реакцию организма, становясь истоком и правильной рациональной эмоции и эмоции иррациональной. Сущностно - разумное рождает иррациональный момент, и в этом, как считали стоики, нет противоречия. Цицерон впоследствии замечал, разъясняя стоическое учение, что человек отличается от бога именно тем, что он не до конца рационален. Иначе обстоит дело в Средней Стое. Посидоний, к примеру, выделил три способности души – вожделение, волю и разум. Каждая из них является силой души. Однако Посидоний подчеркивал, что они не будут частями души . Страсти стали, таким образом, пониматься ни как результат суждения разума, а как движения неразумных сил души – воли и вожделения. Так Посидоний полностью иррационализирует страсти, и, как замечал А.Ф.Лосев, никто из более ранних стоиков «непонимал человеческой страсти так иррационально, как это выходило у него». Эти идеи являются одним из проявлений платонической модернизации стоицизма, предпринятой в рамках Средней Стои. Тем не менее, Посидоний, вероятно, пытался искать подобные же идеи у ранних стоиков, утверждая, что Клеанф выделял страстное начало души. Так, Гален сообщает: «[Посидоний] говорил, что мнение Клеанфа о страстном начале души ясно из следующих его слов:

Рассудок: Чего ты хочешь, о страсть? Растолкуй мне это.

Страсть: Я, о рассудок? Делать все, чего я желаю.

Рассудок: Это  по-царски. Но ответь все же еще раз.

Страсть: Чтобы  все, чего не пожелаю, произошло.

Вот эта-то перекличка, по словам Посидония, принадлежит, Клеанфу и ясно показывает его мнение о страстном начале души, – раз он заставил Рассудок беседовать со Страстью как два равных лица». Подобная попытка Посидония истолковать Клеанфа в духе Средней Стои является сильной натяжкой, поскольку многие другие фрагменты свидетельствуют о том, что страсть и рассудок для Клеанфа не самостоятельные начала, а две способности единого ведущего начала. Идеи Посидоний, безусловно, выражали отход от психологического монизма основателей Стои. Желание разрешить одну из серьезных проблем, с которой столкнулся еще Хрисипп. Если в человеке нет никакого прирожденного зла, равно как нет его и в природе, то почему он все же отступает от добродетельного поведения вопреки разумной мотивации, и какова тогда природа его неразумных импульсов. Психологический дуализм Средней Стои, безусловно, гораздо лучше объяснял подобные вопросы, и поздние стоики также пошли по этому пути. Так, например, для Сенеки душа заключает в себе иррациональную часть. Вполне определенно прослеживаются в учении этого философа представления о воле, как об отдельной способности души, вполне платонически звучащие идеи об укрощающей роли разума по отношению к эмоциональной реакции и термин «укротитель-рассудок». Марк Аврелий не менее резко противопоставляет мнение разума влечениям души (жизненной силы) и телесным ощущениям. Удивительно, но иррациональное и порочное оказываются, по мнению поздних стоиков, естественными для человека, и единственный путь возвышения над ними – искоренение страстей при помощи разума. В выборе такого пути позднее стоическая доктрина не расходится с раннее стоическими идеями, только в первой страсть – порождение противопоставленной разуму части души, а во второй – результат болезни единого разумного начала. Анализ соотношения рационального и иррационального в стоическом понимании человеческой души, помогает прояснить сущность одного из важнейших этико-антропологических понятий философии Стои – «апатия». Нередко его не вполне верная смысловая трактовка приводит к искажению свойственных стоикам представлений о природе человека и присущих ему эмоциональных реакций. Так, например, стало традиционным описывать стоического мудреца неживой мраморной глыбой, нечувствительной к ветрам и морозам, к природным и жизненным бурям. И те теоретические сложности, которые возникали при попытке объяснить, каким образом разумная человеческая природа может порождать нерациональную эмоциональную реакцию, стали одним из факторов, обусловивших эволюцию стоической школы, логическим завершением которой стала Поздняя Стоя со свойственным ей тезисом об укоренении иррационального в человеческой душе. Представителям стоического учения не удалось полностью удержаться в рамках созданной школы, рационалистической картины мира, проникнутой оптимистичной верой. В разумность космоса и единство его логической структуры, в возможности человеческого разума, способного познавать законы мироздания и обеспечивать добродетель.               Первым побуждением живого существа, говорят стоики, является самосохранение, ибо природа изначально дорога сама себе. Так говорит Хрисипп в 1 книге «О конечных целях»: ближе всего для всякого живого существа его собственное состояние — в самом деле, ведь вряд ли природа создала его склонным к изменению или не склонным к изменению, к прежнему состоянию. Стало быть, приходится сказать, что от природы живому существу близко его состояние, и поэтому оно противится всему, что вредно, и идет навстречу всему, что близко ему. Мнение же некоторых, будто первое побуждение живых существ — стремление к наслаждению, они обличают как ложное. В самом деле, говорят они, что наслаждение если и возникает, то лишь как следствие, когда природа сама по себе стремится к тому, что соответствует состоянию, и достигает этого, именно так резвятся животные и цветут растения; а между растениями и живыми существами природа ни сделала никакой разницы. Правда, в растениях она обходится без побуждений и чувств, как, впрочем, и в нас кое-что совершается растительным образом. Но животные, которым вдобавок уже дано побуждение, с помощью его сами ходят за тем, что им нужно; поэтому для них жить по природе — значит жить по побуждению. А разумным существам в качестве совершенного вождя дан разум, и для них жить по природе — значит жить по разуму, потому что разум — это наладчик  побуждения. Вот почему Зенон первый заявил в трактате «О человеческой природе», что конечная цель — это жить согласно с природой, и это - то же самое, что жить согласно с добродетелью: сама природа ведет вас к добродетели. То же говорит Клеанф (в книге «О наслаждении»). И наоборот, жить добродетельно — это значит то, что жить по опыту всего происходящего в природе (так пишет Хрисипп в 1 книге «О конечных целях»), потому что наша природа есть лишь часть целого. Стало быть, конечная цель определяется как жизнь, соответствующая природе (как нашей природе, так и природе целого),— жизнь, в которой мы воздерживаемся от всего, что запрещено общим законом, а закон это — верный разум, всепроникающий и тождественный с Зевсом, распорядителем всего сущего. Это и есть добродетель и ровно текущая жизнь счастливого человека, в которой все совершается согласно с божеством.

Человек — существо телесное, то для него внешние вещи остаются, по крайней мере, материалом, с которым связано его действование. Дело в том, что природа предназначила человека не только к познанию, но и к действию. А действие определяется влечениями, коренящимися в животной стороне человеческого существа, имеющими в виду усвоение сообразного с природой и уклонением от противоположного, или противного природе. По отношению к этим влечениям задача разума — создать систему практических принципов, с помощью которых в каждом отдельном случае влечения можно было бы уяснить, следует ли соглашаться с этим влечением или нет, и какому из двух противоречащих влечений необходимо следовать. Высшая цель человека - жизнь, не только сообразная с природой, а жизнь - «согласованная» с нею. «Сообразна» с природой низшая, животная сущность человека, природа в противоположность логосу. «Согласована» с природой жизнь, в которой животное начало - только материя, а ее сущность и форма - разум. В практическом отношении главная задача разума - деятельность выбора. Сообразные природе вещи, обладающие значительной ценностью, стоики называют «предпочтительными». Но и «предпочтительные» вещи — все еще не блага его распорядителя. Согласно стоикам, конечная цель человеческого существа заключается в жизни согласно разумной природе, тождественной счастью и добродетели. Только добродетель, определяемая как мудрость или благоразумие, является благом, и только порок является злом; все остальное – безразлично (адиафорон), поскольку всецело подчинено судьбе и от нас не зависит. Однако внутри сферы безразличного, существует ряд «предпочитаемых» вещей, обладающих определенной ценностью, т.к. они способствуют самосохранению человека и его рода. Действия, направленные на их достижение стоики называют «надлежащими» действиями (напр., чтить родителей, вступать в брак, участвовать в государственных делах, защищать отечество и др.). Эти действия составляют сферу обязанностей, налагаемых на человека его биологической и социальной природой. Рассматриваемые сами по себе они не имеют отношения к нравственной жизни и к добродетели, но оказываются добродетельными или порочными, в зависимости от обстоятельств своего совершения. Дистанционные отношение к «предпочитаемым» благам и признание добродетели единственной целью стремлений – главное условие, позволяющее «надлежащему» стать нравственно совершенным, добродетельным действием. Такой разумный настрой присущ только стоическому мудрецу, воплощению этического идеала стоиков. Лишь он обладает всей полнотой знания и добродетели, свободен от аффектов, которые стоики определяют как неправильные суждения и болезни души. В нем реализована высшая цель человеческой жизни – развить свой разум до подобия космическому Логосу. Дальнейшая эволюция стоицизма происходит на римской почве. Панетий и Посидоний смягчают исходный ригоризм стоического учения, используя платонические и перипатетические мотивы. В отличие от Ранней Стои, они не требуют полного искоренения страстей. Лишь подчинения их разуму; говорят о совпадении добродетели и пользы; включают «предпочитаемые» ценности (здоровье, силу, красоту и др.), а вместе с тем и «надлежащие» действия в определение конечной цели. Для Ранней Стои между благом и злом нет никаких градаций и ступеней: все, кто не достиг мудрости, являются в равной степени порочными. В Средней Стое особое значение приобретает фигура «продвигающегося» к добродетели, исполняющего все обязанности, но еще не достигшего должного совершенства в их исполнении. В Позднем стоицизме логико-онтологическая проблематика окончательно отходит на задний план (в особенности у Эпиктета), и все большее значение приобретает этика и моралистика, усиливаются религиозные мотивы.