Рационализм Декарта и его значение для мировой философии

Физика Декарта не терпит иного движения, как перемещение, иного качества, как протяжение, иной субстанции, как протяженная. Вся природа есть только система перемещений частей единой и единственной протяженной субстанции.

Таковы общие контуры физической системы Декарта, классической системы механистического материализма, в течение двух веков служившей источником и прототипом всех материалистических систем природы. Система природы Декарта была антитезой схоластического миропонимания, подрывающей его до самых корней, до основоположных устоев. Физика Декарта дала развернутое антисхоластическое понимание природы как движения материи. Таково рациональное зерно, определяющее объективное историческое значение картезианской системы природы. Материалистическая физика Декарта односторонне развивает, универсализирует одну из форм движения материи — механическое движение. В этом ее революционная историческая сила и вместе с тем— историческая граница.

Учение о методе

Своим превосходством, своим исключительным историческим влиянием Декарт обязан тому, что он осознал и сформулировал метод новой науки. Декарт не изобрел свой метод, а открыл его, извлек из множества современных открытий в механике, оптике, математике, физиологии, как живую душу этих открытий, как их нервную систему. От стихийного применения до сознательного обоснования — большой шаг, и этот шаг сделал Декарт. Он теоретически обобщил форму мышления, содержавшуюся в новых научных открытиях, и этим совершил научный подвиг, не уступающий по своему историческому значению ни одному из открытий. Математизм Декарта — не отказ от материализма, а наиболее абстрактная, опустошенная форма материализма, выветрившего материю до ее простейших, чисто количественных определений. Но Декарт понимает недопустимость отрыва числа от исчисляемых вещей, количества от материи, отношений от соотносящихся предметов, и это понимание составляет четкую границу между его методом и идеализмом. Он твердо помнит, что «порядок и число в действительности не отличаются от вещей, которым они присущи». В этом вопросе Декарт придерживается точно такой же позиции, как и в вопросе о протяжении и протяженных телах. Он не приемлет нематериальных количественных отношений, как не приемлет и нематериального пространства. Для него протяжение или количество — единственный существенный атрибут материи. Аналитический метод принял у Декарта форму рационалистической дедукции. Но дедукция не может идти из бесконечности, она предполагает исходные пункты, некоторые первоначальные отправные положения. Эти исходные положения являются, согласно Декарту, интуитивными. Дедукция опирается на интуицию.

Суждения о картезианском учении об интуиции могут служить пробным камнем историко-философского понимания Декарта. Пожалуй, ни одно его положение не было предметом стольких искажений и фальсификаций, как учение об интуиции. Основной вопрос, который должен быть решен в этой связи, — это вопрос об отношении учения Декарта об интуиции к его рационализму. Учение Декарта о методе, включающее в себя понятие интуиции, как по своим источникам, так и по всей своей направленности, является прямой противоположностью алогизма. Учение Декарта об интуиции не растет из средневековой мистики и не нарушает логизма и интеллектуализма его метода, а является неизбежным элементом его рационалистической дедукции. Картезианское понятие интуиции не есть отход от тезиса Декарта: «Только один интеллект способен познавать истину». Между интуицией и дедукцией у Декарта нет характерного для интуитивизма разрыва и противоположения, напротив, они сплетаются воедино, переходят друг в друга. Их различие условно, относительно. Интуицией Декарт называет не только исходные положения дедукции, но и самую дедукцию одного положения из другого. Более того, целая цепь дедуктивных актов становится актом интуиции. Интуиция» Декарта не более иррационалистична, чем, скажем, геометрия Евклида, с ее аксиомами и постулатами.

Таков источник и вместе с тем таково рациональное зерне учения Декарта о методе. Метод математики он сделал логикой своей физики и науки вообще. Интуиционизм противополагает интуицию дедукции, он отрицает дедуктивно-рационалистический характер математики. Декартова «интуиция» есть простейший элемент самой логики. Декарт, считал логический анализ методом изобретения, а синтетическое построение — методом доказательства. Интуиционизм выступил не как продолжатель картезианского учения об интуиции и дедукции, а как реакционная идеалистическая критика механистического учения, и этого не следовало бы забывать при суждении о методе Декарта.

Метафизика

Декарт, как уже указывалось, не изобрел свой метод, а тем более не получил его путем мистического прозрения: он открыл его в достижениях современной ему физики и математики. Осознав этот метод, открыв нерв новой науки, Декарт мог систематически, планомерно воплотить его в своей физике, создать механистическую систему природы. Исходя из изучения физики Декарта, можно правильно понять его метафизику, а не наоборот. То, что в систематической дедукции Декарта метафизика предшествует физике и обосновывает ее, не может быть предметом дискуссии: это не нуждается в доказательстве и не может быть опровергнуто. Для правильного решения вопроса о приоритете физики или метафизики в философии Декарта не бесполезно ознакомиться. Для понимания теоретических источников и рационального ядра метафизики Декарта необходимо исходить из его физики. Но нельзя правильно понять место Декарта в истории философии, изолируя его физику от его метафизики. Это место определяется их сочетанием в его философии, совмещением их в единой системе. Строго говоря, нельзя признать единым метод физики и метод метафизики Декарта, метод «Космогонии» и метод «Метафизических размышлений». Поскольку метод никогда не является нейтральным к решению основного вопроса философии, а всегда, в зависимости от этого решения, либо материалистическим, либо идеалистическим, — метод материалистической физики Декарта не может быть отождествлен с методом идеалистического учения о боге, душе и врожденных идеях. Метод физики Декарта, как материалистический, противоположен методу его учения о духовной субстанции. Однако, поскольку философия Декарта есть единое целое, задача исследователя — понять эту философию в ее противоречивом единстве, понять как противоположность, так и единство метода физики Декарта и метода его метафизики. Звеном, связующим метод Декарта с его метафизикой, является учение о сомнении и его преодолении. Декартово методологическое сомнение является оборотной стороной его учения о «естественном свете» разума. Это сомнение — переоценка всех идейных ценностей, испытание их теоретической прочности, их опробование. «Естественный свет» разума, с присущими ему непреложными ясностью и отчетливостью, служит при этом критерием и пробным камнем.

Каковы же те грани, стороны познания, которые составляют почву идеализма в картезианской метафизике? Это рационализм. В теории познания этот французский мыслитель явился типичным представителем рационализма. Источник знания и критерий их истинности он видел не во внешнем мире, а в разуме человека. Отправным пунктом познания и его источником служит, согласно основателю рационализма, интеллектуальная интуиция - не нуждающаяся в показаниях органов чувств и логических доказательствах — непосредственное, ясное и отчетливое созерцание разумом исходных принципов всякого познания. Интеллектуальная интуиция Р. Декарта является не чем иным, как оторванным от материальной действительности чистым умозрением. Взяв за отправной пункт познания интеллектуальную интуицию, этот мыситель единственным методом познания считал дедукцию. Дедукция, согласно ему, выражая движение мысли от общего к частному, представляет собой логическое выведение из данных интеллектуальной интуиции общих понятий, соответствующих частных истин. В интуиции нет же движения мысли, ею даются лишь первые непосредственно достоверные общие принципы; в дедукции же совершается процесс движения мысли. Таким образом, в отличие от материалиста-эмпирика Фрэнсиса Бэкона, разрабатывавшего индуктивный метод познания, Рене Декарт как идеалист-рационалист сосредоточивает свои усилия на разработке умозрительного дедуктивного метода. Таким образом, в трактовке проблем своей метафизики и вопросах теории познания Декарт выступил как типичный идеалист, считающий мышление самостоятельной, независимой от материи и первичной по отношению к ней творческой силой. Теория познания этого великого мыслителя является не только идеалистической, но и антидиалектической: понятия, представляющие собой плод интеллектуальной интуиции, рассматриваются в ней вне развития; дедукция и индукция применяются вне связи; роль дедукции непомерно раздута, а роль индукции крайне преуменьшена. Не игнорируя полностью значения показаний органов чувств и опыта в познании, Декарт видел в них в лучшем случае лишь второстепенный, дополнительный способ проверки знаний, полученных посредством интеллектуальной интуиции и дедукции. Для него как для рационалиста-метафизика переход от общего к единичному, от понятия к ощущению, от рациональной ступени познания к чувственной оказался невозможным. Но есть в этом идеализме еще одна грань познания, еще один гносеологический корень Идеализм Декарта коренится в ограниченности его же материализма. Несводимость мышления к протяжению — таково рациональное зерно картезианской метафизики. Несводимость мышления к протяжению есть одна из граней проблемы несводимости материи к протяжению. Этого не понимал и не мог понять не только Декарт, но и его исторические наследники. Правильный принцип несводимости мышления к протяжению раздувается Декартом в ложное учение о духовной субстанции. Для опровержения субъективного идеализма Декарт призывает на помощь бога. Но для этого он должен доказать бытие божие, притом доказать на основе своей рационалистической дедукции. Однако Декарт не может доказать истинность чего бы то ни было до тех пор, пока у него нет надежного критерия истинности, пока его критерий не огражден от «злого гения». Метафизика Декарта, не есть субъективный идеализм уже по _ одному тому, что она основывается на признании независимой от субъекта протяженной субстанции. В соответствии с этим центральное гносеологическое понятие «идеи» имеет у Декарта ярко выраженный антисубъективистский характер. Под «идеями» Декарт разумеет образы, или отражения вещей. Понимание Декартом «идей» и познания вообще как отражения объективной реальности служит четким водоразделом между картезианской гносеологией и феноменализмом. То, что идеалистическая струя метафизики Декарта есть объективный идеализм, явствует также из того, что «я», субъект, понимается им как мыслящая субстанция. Более того, в отличие от единства материальной субстанции, Декарт признает множественность «я» как духовных субстанций. Наконец, понятие несотворенной духовной субстанции, бога, первичной по отношению к «я», целиком находится в русле объективного идеализма.

Дуализм

В истории новой философии Декарт занимает особое место как создатель дуалистического философского учения. В отличие от монистических философских систем, в которых за первичное признается материя или сознание, Декарт сделал попытку построить философскую систему на основе признания одновременного самостоятельного существования сознания и материи, души и тела. Характеризуя мир как творение Бога, он принципиально отрицал единство мира и учил, что мир состоит из двух независимых субстанций: духовной и материальной, души и тела. Атрибутом духовной субстанции, души, он считал мышление, а атрибутом материальной субстанции, тела — протяжение в длину, ширину и глубину. Человек, например, как живое и мыслящее существо, согласно учению Декарта, представляет собой механическое соединение материальной и духовной субстанции: тела и души. Все движение в организме человека зависят только от тела. Мысли же, появляющиеся у человека, связаны только с душой. Тело не мыслит, душа не вызывает движения тела. Оторвав, таким образом, духовные явления от материальных, мысль от тела, Декарт обрек себя на постоянные колебания в решении важнейших естественно-научных проблем, а свое учение — на безысходные противоречия. Признав душу и тело за субстанции, Декарт при объяснении организма человека не мог уйти от вопроса об их связи и, решая его, пришел, в конце концов, к наивному заключению, что местопребыванием души в человеческом организме является шишковидная железа мозга. Но возникает естественный вопрос: Каков механизм действия души на тело, иными словами, как по представлению Декарта, душевные состояния вызывают видимую реакцию тела? Душа согласно французскому мыслителю, пребывая в шишковидной железе, реагирует возникновением желания на те восприятия, которые доставляются для нее посредством «жизненных духов» (правда, каким образом - непонятно?) Возникшее желание «вызывает» (каким образом - непонятно?) незначительные изменения самой шишковидной железы, которые направляют изменения «жизненных духов». Что же представляют собой эти «жизненные духи»? Всего лишь маленькие тела (типа демокритовых атомов, из которых состоит душа в онтологии Демокрита), строго подчиняющиеся в своих изменениях законам механики. Необходимость быть последовательным приводит французского мыслителя к последнему спасительному средству - Богу.

Все те вопросы, необходимо вкрапливающиеся в текст, могут быть сняты и снимаются у Декарта, в конце концов, всемогуществом Бога. Понятно, что никакого вразумительного объяснения взаимодействия души и тела ожидать не следовало и логически (насколько подходит это слово для обращения к Создателю) необходимо было поручить Богу. Иными словами, проблема связи души и тела была отодвинута в темный угол, задрапированный тайной Бога.

Дуализм, проходящий красной нитью через все учение Декарта, получил свое наиболее полное выражение в отделении им физики от метафизики. В метафизике Декарт выступал как типичный идеалист, решал все проблемы, исходя из признания Бога, души как единственных оснований познания и бытия. В своей же физике, указывал Маркс, «Декарт наделил материю самостоятельной творческой силой и механическое движение рассматривал как проявление жизни материи. Он совершенно отделил свою физику от своей метафизики. В границах его физики материя представляет собой единственную субстанцию, единственное основание бытия и познания».

Философское учение Декарта в целом есть дуализм. «Мы, — заявляет Декарт, — ясно постигаем разум, или мыслящую субстанцию, без тела, или протяженной субстанции; ...с другой стороны, мы столь же ясно постигаем тело без разума... Стало быть, ...разум может существовать без тела, а тело — без разума».

Очень наглядной, конкретной демонстрацией непреодолимой разорванности, которую влечет за собой картезианский дуализм, является учение Декарта о памяти. Собственно, правильнее было бы говорить об учении Декарта о «памятях», поскольку он признает параллельное существование двух независимых видов памяти — телесной и духовной. Первый вид памяти приобретается телом в процессе физического воздействия на него внешнего мира и в процессе воздействия человеческого (и животного) тела на внешний мир; второй вид памяти основывается на врожденных идеях, изначально заложенных в душе. Учение о физиологической памяти освещает грядущим поколениям ученых путь к рефлексологии; учение об интеллектуальной памяти тянет философскую мысль на много веков назад. С одной стороны, учение Декарта о памяти признает следы в мозгу, которые не могут быть осознаны (поскольку тело не мыслит), с другой — воспоминания в сознании, которые не могли быть сохранены (поскольку душа их не сознавала). Все эти трудности, неизбежно вытекающие из дуалистического основоположения системы Декарта, могут быть преодолены только ценой отказа от одной из постулированных субстанций. Никакие логические ухищрения не в силах распутать узел противоречий, туго завязывающийся в учении Декарта о человеке. Они еще нагляднее обнаруживают тупик, в который неизбежно заводит дуализм, еще убедительнее доказывают невозможность примирить идеализм и материализм, декартову механистическую физику и спиритуалистический элемент его метафизики.

Картезианский дуализм открывает два пути: первый есть путь критики учения Декарта справа, растворения его физики в идеалистической метафизике, второй есть путь критики картезианства слева, — путь Спинозы и французского материализма XVIII века, который «примкнул к физике Декарта, в противоположность его метафизике». Даже дуализм Декарта его философской системы, коренным образом отличен от традиционного дуализма христианской ортодоксии. Новое, строго механистическое понимание телесной субстанции делает этот дуализм трамплином для новых проблем, новых исканий и достижений, делает его отправным пунктом размышлений, приведших Спинозу к его гениальной концепции.