Проблема насилия и «философия ненасильственных действий»

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ РЕСПУБЛИКИ БЕЛАРУСЬ

УЧРЕЖДЕНИЕ ОБРАЗОВАНИЯ «ЮРИДИЧЕСКИЙ КОЛЛЕДЖ

БЕЛОРУССКОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО УНИВЕРСИТЕТА»

 

 

 

Кафедра социально-гуманитарных дисциплин

 

 

 

Реферат

Проблема насилия и «философия ненасильственных действий».

 

 

 

 

                                                                                  Выполнила:

учащаяся 3 курса 112 группы

Юридического колледжа БГУ

отделения на основе общего

среднего образования

очной формы обучения

Гамезо Виктория Дмитриевна

_________________

 

Руководитель:

Иванова Татьяна Владимировна,

 преподаватель

 

 

 

 

Минск

2013

ОГЛАВЛЕНИЕ

ВВЕДЕНИЕ 3

ГЛАВА 1.    ОБЩИЕ ПОЛОЖЕНИЯ О  НАСИЛИИ 5

ГЛАВА 2.    ПОНИМАНИЕ НАСИЛИЯ 9

ГЛАВА 3.   СООТНОШЕНИЕ НАСИЛИЯ И НЕНАСИЛИЯ.. 11

ЗАКЛЮЧЕНИЕ 14

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ 15

 

ВВЕДЕНИЕ

В социальной философии сформировались различные подходы относительно вопроса об источниках социальной динамики – от роли духовных смыслов в изменении социума до материальных факторов.

В реальном пространстве времени борьба противоположности – лишь самый разрушительный способ устранения противоречия. Реальной борьбы противоположностей можно избежать  посредством моделирования ее в диалоге, позволяющем, по выражению К.Поппера, гибнуть теориям, а не их сторонниками.

И здесь необходимо говорить о различных формах социального конфликта , его фазах и средствах, используемых конфликтующими сторонами: прямое насилие, принуждение ,обман, ориентация на использование ненасильственных методов устранения социальных конфликтов и достиения согласия.

Объект исследования: основные понятия «насилия», подходы к его разъяснению. 

Предмет исследования: понятия «насилие» и «ненасильственные действия», их особенности.

Цель курсовой работы: анализ  понятии «насилие » и «ненасилие», выявление их сущностных особенностей и проблематику.

Основные задачи:

• Дать четкое определение понятиям «насилия»;
• Очертить содержание понятия «ненасилия»;
• Соотнести оба понятия.

Методологическую основу исследования составил материалистический подход, основанный на общенаучном диалектическом методе познания социально-правовых явлений объективно существующей действительности. В работе также использованы системно-структурный, специально-юридический, конкретно-социологический методы исследования.

Теоретическую основу исследования составили фундаментальные труды доктора философских наук, профессора П. В. Алексеева, кандидата философских наук, доцента А. В. Панина, и многих других.

 

ГЛАВА 1. ОБЩИЕ  ПОЛОЖЕНИЕ О НАСИЛИИ

В определении понятия насилия существуют два подхода, один из которых можно назвать абсолютистским, другой — прагматическим.

Согласно первому, понятие насилия несет четко выраженную негативную оценочную нагрузку, которую, впрочем, это слово имеет уже в естественном языке; оно, кроме того, употребляется в очень широком значении, включающем все формы физического, психологического, экономического подавления и соответствующих им душевных качеств, как ложь, ненависть, лицемерие и т. д.

Насилие, по сути дела, прямо отождествляется (во всех его многообразных проявлениях) со злом вообще. При таком подходе возникают, как минимум, две трудности:

Во-первых, снимается проблема оправдания насилия, возможности его конструктивного использования; само понятие как бы предрешает проблему, с самого начала содержит в себе ответ на вопрос, который подлежит обсуждению.

 Во-вторых, отрицание  насилия выглядит как сугубо  моральная программа, вступающая  в непримиримую конфронтацию  с реальной жизнью.

Прагматический подход ориентируется на ценностно-нейтральное и объективное определение насилия и отождествляет его с физическим и экономическим ущербом, который люди наносят друг другу; насилием считается то, что, очевидно, является насилием — убийство, ограбление и пр. Такая интерпретация позволяет ставить вопрос об оправданности насилия, возможности его использования в определенных ситуациях, но при этом отсутствует критерий для его решения.

Обычный довод состоит в том, что насилие оправдано в сравнительно малых дозах,— в тех случаях, когда оно предотвращает большее насилие, которое к тому же никаким иным способом предотвратить невозможно. На это следует прежде всего заметить, что не существует единицы измерения насилия.

Проблема становится особенно безнадежной, когда речь идет об упреждении насилия. Насилие невозможно сосчитать, измерить, даже если его можно было бы охватить чисто внешним образом.

Боль от случайно вывихнутого пальца и боль от удара палкой — разные боли, и человек может предпочесть первую второй, даже если она количественно будет превышать ее. Обозначить эту разницу, оставаясь в пределах строго объективистского определения, нельзя. Проблема отношения к насилию тем самым теряет нравственную напряженность.

По-другому власть в человеческих взаимоотношениях можно было бы определить как принятие решения за другого, умножение, усиление одной воли за счет другой.

Насилие есть один из способов, обеспечивающих господство, власть человека над человеком. Основания, в силу которых одна воля господствует, властвует над другой, подменяет ее, принимает за нее решения, могут быть разными:

 а) некое реальное превосходство в состоянии воли : типичный случай — патерналистская власть, власть отца;

 б) предварительный взаимный  договор: типичный случай — власть  закона и законных правителей;

в) насилие: типичный случай — власть оккупанта, завоевателя, насильника.

Насилие — не вообще принуждение, не вообще ущерб жизни и собственности, а такое принуждение и такой ущерб, которые осуществляются вопреки воле того или тех, против кого они направлены. Насилие есть узурпация свободной воли.

Оно есть посягательство на свободу человеческой воли. При таком понимании понятие насилия приобретает более конкретный и строгий смысл, чем если просто отождествлять его с властью или трактовать как вообще разрушительную силу. Оно позволяет насилие как определенную форму общественного отношения отличать, с одной стороны, от инстинктивных природных свойств человека: агрессивности, воинственности, плотоядности, а с другой стороны, от других форм принуждения в обществе, в частности, патерналистского и правового.

Вместе с тем преодолевается свойственная этическому абсолютизму аксиологическая ловушка и вопрос об оправданности насилия остается открытым для рационально аргументированного обсуждения.

Проблема оправданности насилия связана не вообще со свободой воли, а с ее нравственной определенностью, с ее конкретно-содержательной характеристикой в качестве доброй или злой воли. Когда говорят об оправданности насилия, то обычно рассматривают только один аспект — против кого оно направлено. Но не менее важна и другая сторона — кто бы мог, имея достаточные основания, осуществить насилие, если бы мы признали, что в каких-то случаях оно вполне оправданно. Ведь недостаточно решить, кто может стать жертвой.

Надо еще ответить, кто достоин стать судьей. Вообще надо заметить, что самый сильный и никем до настоящего времени не опровергнутый аргумент против насилия заключен в евангельском рассказе о женщине, подлежащей избиению камнями.

Кто, какой святой может назвать нам преступников, подлежащих уничтожению? И если кто-то берет на себя это право судить, то что мешает другим объявить преступниками их самих? Ведь вся проблема возникает из-за того, что люди не могут прийти к согласию по вопросу о том, что считать злом, а что — добром, не могут выработать безусловные, всеми признаваемые критерии зла. И в этой ситуации нет другого позитивного, сохраняющего жизнь выхода, кроме как признать абсолютной ценностью самою жизнь человека и вообще отказаться от насилия.

В рамках предложенного мной определения право на осуществление насилия могла бы иметь абсолютно добрая воля, а оправданием его применения могло бы стать то, что оно направлено против абсолютно злой воли. Однако человеческая воля не может быть ни абсолютно доброй, ни абсолютно злой. И то и другое является противоречием определения. Абсолютно добрая воля невозможна, в силу парадокса нравственного совершенства.

Абсолютно злая воля невозможна, потому что такая воля уничтожила бы саму себя.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

ГЛАВА 2. ПОНИМАНИЕ НЕНАСИЛИЯ

 Ненасилие в отличие  от насилия является не особым  случаем иерархической связанности человеческих воль, а перспективой их солидарного слияния. Его координаты — не вертикаль властных отношений, а горизонталь дружеского общения, понимая при этом дружбу в широком аристотелевском смысле.

Ненасилие исходит из убеждения в самооценке каждого человека как свободного существа и одновременно взаимной связанности всех людей в добре и зле. Одно из часто повторяемых возражений против ненасилия как исторической программы состоит в том, что оно исходит из слишком благостного и потому реалистического представления о человеке. В действительности это не так. В основе ненасилия лежит концепция, согласно которой человеческая душа является ареной борьбы добра и зла.

Ненасилие как нормативная программа делает акцент на доброе начало в человеке, на то, чтобы усиливать его путем культивирования и сложения. Этим оно существенно отличается от насилия, как и в целом от властных отношений, которые направлены прежде всего на то, чтобы ограничивать, блокировать деструктивные, разрушительные проявления человеческой свободы. Сознательно ориентируясь на добро, сторонник ненасилия, тем не менее, исходит из убеждения, что моральная амбивалентность является принципиально неустранимой основой бытия человека — он не исключает себя из того зла, против которого он ведет борьбу, и не отлучает оппонента от того добра, во имя которого эта борьба ведется.

 На этом построены принципы его поведения:

а) отказ от монополии на истину, готовность к изменениям, диалогу и компромиссу;

б) критика своего собственного поведения с целью выявления того, что в нем могло бы питать и провоцировать враждебную позицию оппонента;

 в) анализ ситуации  глазами оппонента с целью  понять его и найти такой  выход, который позволил бы ему  сохранить лицо, выйти из конфликта с честью;

 г) бороться со злом, но любить людей стоящих за ним;

 д) полная открытость  поведения, отсутствие в отношении  оппонента какой бы то ни  было лжи, скрытых намерений, тактических  хитростей и т. п.

Основная установка ненасилия — исправить отношения, превратить врагов в друзей, сделать так, чтобы предшествующее зло не стало абсолютной преградой для последующего сотрудничества. Ненасилие есть усилие, состоящее в том, чтобы выпрыгнуть из заколдованного круга ненависти и насилия, сменить основания выбора.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

ГЛАВА 3.СООТНОШЕНИЕ НАСИЛИЯ И НЕНАСИЛИЯ

Понятия насилие и ненасилие нельзя понять вне соотнесения друг с другом. Чтобы раскрыть конкретный характер этой соотнесенности, их надо рассматривать не сами по себе, а в более широком контексте борьбы добра против зла, борьбы за социальную справедливость и человеческую солидарность. Что насилие есть зло, признается большинством философских и религиозных учений. Теории, включающие насилие в позитивный контекст человеческой деятельности, как правило, не деградируют до апологии насилия. Марксизм, например, в котором содержится известная романтизация насилия, проводит различие между разными формами насилия (справедливые и несправедливые войны), рассматривает его в затухающей перспективе, постулируя некое идеальное состояние, в котором не будет насилия.

Насилие и ненасилие представляют собой разные перспективы в борьбе за справедливые отношения между людьми в обществе. Возможные линии поведения человека перед лицом насильственно поддерживаемой социальной несправедливости можно свести к трем основным. Во-первых, это пассивность, малодушие, трусость, капитуляция, словом, непротивление насилию. Такая позиция заслуживает безусловной негативной оценки. Во-вторых, ответное насилие. Эта линия поведения является в практическом плане более эффективной и в нравственном плане более достойной, чем первая. В ответном насилии уже, по крайней мере, чувствуется «ответственность за цели» (Жан Госс).

 Это уже вызов насилию, активное его неприятие, борьба  с ним. Широко известны слова Ганди о том, что если бы перед человеком был выбор между трусливым смирением или насильственным сопротивлением, то предпочтение, конечно, следовало бы отдать насильственному сопротивлению. Ответное насилие лучше, чем покорность. Но есть еще третья линия поведения — это активное ненасильственное сопротивление, преодоление ситуации несправедливости, но другими — принципиально ненасильственными методами.

Отождествление ненасилия с пассивностью является одним из устойчивых общественных предрассудков. В обыденном сознании насилие, как правило, оправдывается в качестве альтернативы покорности.