Понятие причинности

Р. КАРНАП

 

Понятие причинности — одна из центральных проблем в современной  философии науки 

— привлекало внимание различных  философов начиная c античной Греции и кончая

нашими днями. Раньше это понятие  составляло раздел науки, которую называли

философией природы. Эта область  охватывала как эмпирическое исследование

природы, так и философский анализ такого познания. В настоящее время  становится

все более очевидным, что исследование природы составляет задачу ученого-

эмпирика, а не задачу философа как  такового.

 

Конечно, философ может быть одновременно и ученым. Но в таком случае он должен

сознавать фундаментальное различие между двумя родами вопросов, которые  он может 

исследовать. Если он задается такими вопросами: «Как образовались лунные

кратеры?» или «Существуют ли галактики, построенные из антиматерии?», то он

выдвигает вопросы для астронома  и физика. c другой стороны, если его  вопрос

касается не природы мира, а анализа  фундаментальных понятий науки, то он

предлагает вопрос для философии  науки.

 

В предшествующие эпохи философы верили в существование метафизики природы,

области познания более глубокой и  фундаментальной, чем любая эмпирическая наука.

В связи c этим задача философа состояла в интерпретации метафизических истин.

Современные философы науки не верят  в существование такой метафизики. Старая

философия природы была заменена философией науки. Эта новая философия не имеет 

дела ни c открытием фактов и  законов (задача, которую должен решать ученый-

эмпирик), ни c метафизическими рассуждениями  о мире. Вместо этого она обращает

свое внимание на саму науку, исследуя понятия и методы, которые в  ней 

используются, их возможные результаты, формы суждений и типы логики, которые  в 

ней применяются. Иными словами, она  рассматривает проблемы такого рода, которые 

обсуждаются в этой книге. Философ  науки исследует философские (то есть

логические и методологические) основания психологии, а не «природу мысли». Он

изучает философские основания  антропологии, а не «природу культуры». В каждой

области науки он в основном имеет  дело c понятиями и методами этой области.

 

Некоторые философы предостерегают против слишком резкого разграничения  работы

ученых в определенной области  и работы философа науки, имеющего отношение  к этой

области. В известном смысле такое  предостережение правильно. Хотя следует  всегда

отличать работу ученого-эмпирика от деятельности философа науки, на практике эти 

две области обычно перекрещиваются. Творчески работающий физик постоянно 

сталкивается c методологическими  вопросами. Какого рода понятия он должен

использовать? Какие правила регулируют эти понятия? c помощью какого логического 

метода он может определить эти  понятия? Как может он объединить эти понятия в 

суждения, а суждения — в логически  связанную систему или теорию? На все эти 

вопросы он должен отвечать как философ  науки. Очевидно, что на них нельзя

ответить c помощью эмпирической процедуры. c другой стороны, нельзя сделать 

значительную работу в философии  науки без основательного знания эмпирических

результатов науки. В этой книге  пришлось, например, подробно говорить о 

некоторых специфических чертах теории относительности. Другие детали этой теории

не обсуждались, потому что сама теория привлекалась главным образом  для того,

чтобы разъяснить важное отличие между  эмпирической геометрией и чистой или 

математической геометрией. Если исследователь  в области философии науки  не будет 

основательно понимать науку, он не сможет даже ставить важные вопросы  о ее

понятиях и методах.

 

Мои рассуждения об отличии задач  философа науки от метафизических задач  его 

предшественника — философа природы  — имеют важное значение для анализа 

причинности, являющейся темой этой главы. Старые философы имели дело c

метафизической природой самой  причинности. Наша задача здесь состоит  в том,

чтобы изучить, как ученые в эмпирических науках используют понятие причинности,

сделать совершенно ясным, что они  имеют в виду, когда говорят: «Это есть причина 

того». Что означает в точности отношение причины — следствия? В повседневной

жизни это понятие, конечно, остается неопределенным. Даже в науке часто 

оказывается неясным, что имеет  в виду ученый, когда говорит, что  одно событие 

«вызвало» (caused) другое. Одна из наиболее важных задач философии науки состоит

в том, чтобы проанализировать понятие  причинности и разъяснить его  значение.

 

Даже историческое возникновение  понятия причинности остается точно  не

выясненным. По-видимому, оно возникло как проекция человеческого опыта  на мир 

природы. Когда мы толкаем стол, то чувствуем напряжение в мускулах. Если нечто 

подобное наблюдается в мире, когда, например, один бильярдный шар  ударяет 

другой, легко представить аналогию между ударом шаров и толканием  стола.

Ударяющий шар является действующей  силой. Он что-то делает c другим шаром,

который начинает двигаться. Легко  видеть, как люди примитивной культуры могли 

вообразить, что элементы природы  являются одушевленными, как и они  сами,

благодаря душе, которая хочет, чтобы  происходили некоторые вещи. Это  особенно

понятно по отношению к таким  явлениям природы, которые вызывают большой ущерб.

Гора будет ответственна за причинение обвала, а ураган — за разрушение деревни.

 

В настоящее время такой антропоморфический подход к природе больше не

встречается среди цивилизованных людей и, конечно, среди ученых. Тем  не менее 

элементы анимистического мышления продолжают сохраняться. Камень разбивает  окно.

Было ли это намерением камня? Конечно, нет, скажет ученый. Камень есть камень.

Он не обладает никаким душевным стремлением. c другой стороны, большинство 

людей, даже сами ученые, не колеблясь  скажут, что событие b, разбитие окна, было

вызвано событием а, ударом камня о  стекло. Что имеет в виду ученый, когда 

говорит, что событие b вызвано событием а? Он может сказать, что событие  а 

«вызвало» или «произвело» событие b. Поэтому вы видите, что когда  он пытается

объяснить значение «причины», то обращается к таким фразам, как «производит»,

«вызывает», «создает», «творит». Все  они представляют метафорические фразы,

взятые из человеческой деятельности. Человеческая деятельность может в 

буквальном смысле вызывать, творить  и производить различные другие события. Но в 

случае камня эти выражения  нельзя брать буквально. Они не являются вполне

удовлетворительным ответом на вопрос: «Что имеют в виду, когда  говорят, что одно

событие есть причина другого?»

 

Важно проанализировать это неясное  понятие причинности, очистить его  от всех

старых, ненаучных компонентов, которые  могут входить в него. Но сначала  следует 

уяснить один важный пункт. Я не считаю, что имеется какое-либо основание 

отрицать понятие причинности. Некоторые философы утверждают, что  Давид Юм в 

своей известной критике причинности  отрицал понятие причинности  in toto (в

целом). Я не считаю, что это было действительным намерением Юма. Он не имел в 

виду отрицать понятие причинности, а хотел лишь очистить его. Позднее  этот

вопрос будет рассмотрен снова, но теперь я хочу сказать, что Юм отрицал только

компонент необходимости в понятии  причинности. Его анализ велся в  правильном

направлении, хотя, по мнению современных  философов науки, он не заходил 

достаточно далеко и не был достаточно ясным. По моему мнению, нет необходимости 

рассматривать причинность как  донаучное понятие, метафизическое в худшем смысле

слова и, следовательно, подлежащее устранению. После того как понятие будет 

проанализировано и полностью  разъяснено, выяснится, что оно содержит нечто, что 

может быть названо причинностью. Это нечто как раз и обосновывает его 

использование в течение столетий как учеными, так и в повседневной жизни.

 

Мы начнем анализ c вопроса: между  какого рода объектами существует причинное 

отношение? Строго говоря, это не вещь, которая вызывает событие, а процесс. В 

повседневной жизни мы говорим, что некоторые вещи служат причиной событий. То,

что действительно мы подразумеваем  здесь, это то, что некоторые процессы или 

события служат причиной других процессов  или событий. Мы говорим, что солнце — 

причина роста растений. На самом  деле мы имеем в виду, что причина  — процесс 

солнечной радиации. Но если мы рассматриваем  «процессы» или «события» как 

объекты, входящие в отношение причины  и следствия, то мы должны определить эти 

термины в очень широком смысле. Мы должны включить сюда, хотя этого  мы не делаем

в повседневной жизни, процессы, которые  являются статическими.

 

Рассмотрим, например, стол. Я не могу заметить каких-либо изменений в  нем. Вчера 

он мог изменить свое положение, в будущем он сломается или  разрушится, но в 

данный момент я не вижу никаких  изменений. Можно предположить, что  его 

температура, масса, даже отражение  света от его поверхности и  т.п. остаются

неизменными в течение некоторого периода времени. Это событие  — существование 

стола без изменений — представляет также процесс. Это статический  процесс, в 

котором относящиеся к нему величины остаются постоянными c течением времени.

Если говорят о процессах  или событиях, входящих в отношение  причины — следствия,

мы должны признать, что эти термины  включают и статические процессы. Они 

обозначают любую последовательность состояний физической системы, как 

изменяющихся, так и неизменных.

 

Часто говорят, что обстоятельства или условия образуют причины  или следствия.

Это также допустимый способ речи, и здесь не существует никакой  опасности брать 

термин в слишком узком смысле, потому что статическое или постоянное условие 

также представляет условие. Предположим, что мы исследуем причину столкновения

двух автомобилей на шоссе. Мы должны изучить не только изменяющиеся условия  — 

как двигались автомобили, поведение  шоферов и т.п., — но также условия, которые 

оставались постоянными в момент столкновения. Мы должны проверить  состояние 

поверхности дороги. Была ли она влажной  или сухой? Не светило ли солнце прямо  в 

лицо одному из шоферов? Такого рода вопросы могут также оказаться  важными для 

определения причин катастрофы. Для  полного анализа причин мы должны исследовать 

все относящиеся к нему условия, как постоянные, так и изменяющиеся. Может 

оказаться, что на конечный результат  повлияет множество различных факторов.

 

Когда умирает человек, доктор должен установить причину смерти. Он может 

написать «туберкулез», как если бы существовала только одна причина  смерти. В 

повседневной жизни мы часто  требуем отдельной причины для  события — определенной

причины смерти, определенной причины  столкновения. Но когда мы исследуем 

ситуацию более тщательно, мы обнаружим, что могут быть даны многие ответы,

зависящие от точки зрения, c которой  выдвигается вопрос. Автодорожный инженер 

может сказать: «Да, я много раз  до этого говорил, что это плохое покрытие для 

шоссе. Оно становится очень скользким, когда оно сырое. Теперь мы имеем  еще одно

происшествие, которое доказывает это!» По мнению инженера, несчастный случай

имел причиной скользкость дороги. Он интересуется событием со своей  точки 

зрения. Он выделяет это как определенную причину. В одном отношении он прав.

Если бы последовали его совету и дорога имела бы другую поверхность, она не была

бы такой скользкой. Другие вещи оставались бы теми же самыми, и несчастья  могло 

бы не случиться. Трудно быть уверенным  в этом в любом частном случае, но по

крайней мере имеется хорошая возможность  того, что инженер прав. Когда  он

утверждает, что «это есть причина», он имеет в виду следующее: это  представляет

важное условие такого рода, что  если бы его не было, то несчастного  случая не

произошло бы.

 

Другие люди, когда их спросят  о причине происшествия, могут  упомянуть другие

условия. Дорожная полиция, которая  изучает причины уличных происшествий, захочет 

знать, нарушали ли водители какие-либо дорожные правила. Ее работа состоит  в 

наблюдении за такими действиями, и если она обнаружит, что правила  нарушались,

то будет считать нарушение  причиной катастрофы. Психолог, который  опросит одного

из шоферов, может заключить, что  шофер был в состоянии тревоги. Он был так 

глубоко охвачен беспокойством, что  не мог быть достаточно внимательным при 

приближении к другой машине на перекрестке. Психолог может сказать, что 

тревожное состояние человека было причиной катастрофы. Он выделяет этот фактор,

интересующий его больше всего  из всей полной ситуации. Для него это  интересная,

решающая причина. Он также может  быть прав, потому что, если бы человек  не был в 

состоянии тревоги, несчастного случая могло бы не быть или даже, вероятно, не

было бы. Инженер по автомобильным  конструкциям может найти другую причину,

такую, как дефект конструкции одного из автомобилей. Механик гаража может