Основные черты и проблемы философии Средневековья

Основные черты и проблемы философии Средневековья 
Прежде всего следует отметить проблематичный характер определения временных и географических параметров средневековой философии. Например, существует подход, при котором средневековая философия обозначается в цепочке сменяющих друг друга периодов в развитии культуры (приходит на смену античной, предваряя появление философии Нового времени). Пространственно-географический смысл подобного подхода не отличается универсальной применимостью, поскольку тут же ставит перед нами тупиковые вопросы, вроде такого, как: можно ли говорить об античности или средневековье по отношению к индийской, китайской, арабской или же русской философии и культуре? Или же: каким моментам следует заканчивать историю античной философии и с какого начинать историю философии средневековой? 
Если же мы пойдем по пути рассмотрения средневековой философии как чисто временного периода, то столкнемся с проблемой определения термина «средние века» (в научной среде единого взгляда на этот счёт до сих пор не существует). 
Наиболее оправданным, по моему мнению, - связывать со средневековой философией прежде всего исторически уникальный способ философствования у своеобразной для европейского общества и ближневосточного социума эпохи феодального строя, но возникшего еще задолго до утверждения классического феодализма и сошедшего с исторической сцены намного ранее, чем окончательно сошел с нее европейский феодализм (I-II - XIV—-XV вв.). Своеобразие обозначенного способа философствования заключалась с его сопряженностью с религиозными догмами, основанными на откровении и монотеизме - принципах, являвшихся общими для иудаистов, христиан и мусульман, Подобная «оглядка» на религиозную идеологию не означала для философии полнейшее ее поглощение религиозным сознанием, но, тем не менее, на протяжении всего времени своего существования, влияла на определение и спецификацию философской проблематики, на выбор способов ее разрешения. Регионы Европы, Средиземноморья и Ближнего Востока представляют собой в принципе одно цивилизационное целое, связанное как схожими духовными чертами, так и постоянным противостоянием-взаимодействием. Поэтому феномен «средневековой философии» может быть понят в виде параллелизма (в заимствовании античных идей) и рецепции между христианством и исламом. 
Одной из основных черт средневековой философии христианского мира явилась рационализация религии. Важную роль в этом сыграла патристика – философствование первого так называемого этапа средневековой европейской философии, сочетавшее в себе два начала: античное и христианское. Философы-христиане, впоследствии названными «отцами церкви», сознательно поставили философию в услужение религии. Они мобилизовали приемлемые философские идеи из античного наследия и проинтерпретировали основные положения христианства в их контексте. 
Характерные свойства средневекового мышления в целом и философского в частности - ретроспективность и традиционализм, т. е. обращенность в прошлое. Поскольку Библия воспринималась как единственный в своем роде полный источник всевозможных истин (Ориген), которые были сообщены людям божественной благодатью на все времена, то в задачу религиозного европейского философа входила расшифровка, разъяснение священного писания. Считалось, чем ближе философ-экзегет стоял ко времени откровения, тем лучше он был знаком с тайнами аутентичной экзегезы. И напротив: чем дальше он отстоял от этого времени, тем больше виделась вероятность его ошибки. В этом отношении патристика являлась прямой воспреемницей апостольской традиции, и обладала наивысшей после Библии авторитетностью. 
С XI в. в Европе начинается новый этап развития, приведший к появлению средневекового социума с его тремя социальными институтами, оказавшими сильное воздействие на характер интеллектуальной жизни, существенным ингредиентом которой была философия. Это монастыри, папство и университеты. Творческие конфликты, создававшие общее поле внимания схоластики – религиозной философии Европы XI – XV вв., были инициированы обсуждением двух специфических вопросов: о реальности универсалий и о доказательствах бытия Бога. Если первый вопрос отчасти представлен у мусульман, то второй характерен лишь для христианской традиции. Он выглядит необычным в контексте всеобщей нерассуждающей веры эпохи – кому надо было бы доказывать бытие Бога? Атеистов просто не могло быть, язычники же, иноверцы и сторонники ересей в существовании Бога не сомневались. Доказательства бытия Бога были, вероятно, свидетельством достижения философом-богословом наивысшей степени профессионального мастерство в области абстрагирования и рефлексии. 
В палитре имен ранней схоластики (XI – XII вв.) можно выделить три наиболее значимые религиозно-философские позиции, несколько сходные с ситуацией в исламском мире. 
Теологи-рационалисты полагали, что хотя вера первична по отношению к разуму, однако без разума она слепа, потому нужна понимающая вера. Основной спор, шедший в ранней схоластике, ��асался вопроса об универсалиях или общих понятиях: где и как они существуют? Номиналисты, наиболее ярким из которых был Росцелин, утверждали, что общие понятия – имена совокупностей вещей и существуют лишь в качестве произносимых слов. На деле в мире наличествуют только единичные вещи – простые и единые, всякие же обобщения и различия выискиваются нашим мышлением, существуя лишь там и в языке. Реалисты, среди которых более прославился архиепископ Ансельм Кентерберийский (примас Англии, Учитель Церкви), отстаивали неоплатонистско-августинианскую позицию: универсалии – это мысли Бога и матрица творения, определяющая «железную логику мироздания». Они договаривались до довольно сомнительных вещей: даже если бы Христос никогда не существовал, все равно было бы возможно показать логическую необходимость спасения, воплощения, Троицы, даже таких деталей, как рождение от девы. Универсалии составляют необходимый логический каркас универсума, однако они существуют первично в уме Бога и составляют Его суть, т. е. зависимы от Него и производны. 
На противоположной стороне поля интеллектуального внимания разместились консервативно настроенные религиозные деятели, для которых истовость веры и ее нерассуждающая непосредственность, деятельное подвижничество во славу Господа составляли главную ценность, разум же – лишь самомнение и грех гордыни. 
Итак, мы имеем дело с совершенно особым периодом в развитии философской мысли – в контексте эпохи массовых вероисповеданий, когда общества насквозь были пронизаны духом монотеистического патернализма. История философии в Средние века есть история мысли, выбирающей Бога. Отсюда тот удивительно единый формат столь, казалось бы, исторически и культурно разных форм религиозности: общая платоно-аристотелевская традиция, одна умозрительно-онтологическая и этическая проблематика (единство и атрибутивность Бога, универсалии, сущность и существование, вера и знание, воля и грех и т. д.). Также мы видим существенные созвучия, переплетения и взаимные заимствования. Человечество на протяжении тысячелетия оцепенело и завороженно вглядывалось в Бога, стремясь очистится, духовно возвыситься, наконец, спастись от неминуемого. Удалось ли это ему сделать? Вряд ли...