Научная революция

Внедряясь в новую отрасль исследования, парадигмальные принципы науки затем  как бы притачиваются к специфике  новой области, превращаясь в  картину реальности соответствующей  дисциплины и в новые для нее  нормативы исследования².

Парадигмальные принципы, модифицированные и развитые применительно к специфике объектов некоторой дисциплины, затем могут оказать обратное воздействие на те науки, из которых они были первоначально заимствованы. В частности, развитые в химии представления о молекулах как соединении атомов затем вошли в общую научную картину мира и через нее оказали значительное воздействие на физику в период разработки молекулярно-кинетической теории теплоты. На современном этапе развития научного знания в связи с усиливающимися процессами взаимодействия наук способы перестройки оснований за счет "прививки" парадигмальных установок из одной науки в другие все активнее начинают влиять на внутри дисциплинарные механизмы интенсивного роста знаний и даже управлять этими механизмами.

2. Типы научных революций. Глобальные научные революции как изменение типа рациональности.

XX век вошел в историю  науки как век крупнейших преобразований  в науке и применения ее  достижений в технологии производства. Именно поэтому его характеризуют  как век научно-технической революции. Научные революции, могут различаться по самым различным признакам, и поэтому не существует единой классификации. Тем не менее, можно выделить несколько их типов, согласно принадлежности к научной дисциплине, их влиянию на технический прогресс и духовную культуру общества и т.д.

1. Внутридисциплинарные  механизмы научных революций.  Наиболее знакомыми революциями  такого типа являются революции,  которые происходят в рамках  отдельных научных дисциплин.  Революции подобного типа связаны  с изменениями картины мира. Первая революция в ней произошла с возникновением механики, когда был осуществлен переход к экспериментальному изучению механического перемещения земных и небесных тел в пространстве с течением времени. Однако теоретические принципы и картина мира механики оказались явно неприменимыми для исследования электрических и магнитных явлений. Новые открытия Эрстеда и Фарадея привели Максвелла к созданию новой электромагнитной теории поля. В связи с этим изменилась и научная картина мира. Место вещества заняло в ней электромагнитное поле. Возникновение теории относительности, коренным образом изменило представления о пространстве и времени. опровергли абсолютный характер пространства и времени и доказали их относительность. Переход к исследованию мира мельчайших частиц материи и возникновение квантовой механики привели к полному отказу от классических принципов науки и революционному изменению мировоззренческих представлений о материи, причинности, необходимости и случайности, возможности и действительности. Все это существенно усложнило научную картину мира. Внутридисциплинарными механизмами научных революций чаще всего служат переходы к изучению новых объектов и применение новых методов исследования. Хотя этому процессу может предшествовать изобретение новых средств наблюдения, эксперимента и измерения. Поскольку же прежние методы объяснения оказываются не в состоянии объяснить свойства новых объектов, то в связи с этим возникают также и новые методы их объяснения сначала в форме гипотез, а затем теорий и других концептуальных систем. Введение нового объекта исследования совершенно преобразует картину мира соответствующей дисциплины.

2. Междисциплинарные  взаимодействия как фактор революционных  преобразований в науке. В процессе  развития науки происходит постоянное взаимодействие между разными научными дисциплинами, которое находит свое проявление в обмене научными идеями и методами исследования. На первых этапах истории науки такое взаимодействие осуществляется путем переноса парадигмы и научной картины мира наиболее развитой и сформировавшейся научной дисциплины на новые, еще складывающиеся дисциплины. В XVII—XVIII вв., когда лидирующей наукой в естествознании была механика. Поэтому ее теоретические принципы, законы и методы исследования стали переноситься на другие немеханические области, начиная от химии и кончая биологией и социологией. В современной науке междисциплинарное взаимодействие чаще всего происходит совсем иначе: каждая наука обладает как собственной парадигмой, так и самостоятельной картиной мира. Поэтому в настоящее время говорят о междисциплинарной парадигме исследования, которая возникает из анализа и синтеза некоторых общих черт и признаков прежних теорий, концепций и частных парадигм исследования³.

3. Глобальные революции  в развитии научного знания. Наиболее известными и изученными типами таких революций являются революции в естествознании. С появлением общей теории систем и широким распространением ее методов в теоретических и прикладных науках стал формироваться новый, специфический стиль исследования, ориентированный на целостный охват изучаемой действительности с помощью единых общих понятий и принципов. В связи с этим значительно шире стали применяться методы математического моделирования для изучения самых разнообразных по своему конкретному содержанию систем и процессов.

Три крупных стадии исторического  развития науки, каждую из которых открывает  глобальная научная революция, можно  охарактеризовать как три исторических типа научной рациональности, сменявшие  друг друга в истории техногенной цивилизации. Это – классическая рациональность; неклассическая рациональность и постнеклассическая рациональность.

Каждый этап характеризуется  особым состоянием научной деятельности, направленной на постоянный рост объективно-истинного  знания. Если схематично представить эту деятельность как отношения субъект-средства-объект, то описанные этапы эволюции науки, выступающие в качестве разных типов научной рациональности, характеризуются различной глубиной рефлексии по отношению к самой научной деятельности.

Каждый новый тип  научной рациональности характеризуется  особыми, свойственными ему основаниями  науки, которые позволяют выделить в мире и исследовать соответствующие  типы системных объектов (простые, сложные, саморазвивающиеся системы). При  этом возникновение нового типа рациональности и нового образа науки не следует понимать упрощенно в том смысле, что каждый новый этап приводит к полному исчезновению представлений и методологических установок предшествующего этапа. Напротив, между ними существует преемственность. Неклассическая наука вовсе не уничтожила классическую рациональность, а только ограничила сферу ее действия. При решении ряда задач неклассические представления о мире и познании оказывались избыточными, и исследователь мог ориентироваться на традиционно классические образцы (например, при решении ряда задач небесной механики не требовалось привлекать нормы квантово-релятивистского описания, а достаточно было ограничиться классическими нормативами исследования). Точно так же становление постнеклассической науки не приводит к уничтожению всех представлений и познавательных установок неклассического и классического исследования. Они будут использоваться в некоторых познавательных ситуациях, но только утратят статус доминирующих и определяющих облик науки.

Когда современная наука  на переднем крае своего поиска поставила  в центр исследований уникальные, исторически развивающиеся системы, в которые в качестве особого  компонента включен сам человек, то требование экспликации ценностей  в этой ситуации не только не противоречит традиционной установке на получение объективно-истинных знаний о мире, но и выступает предпосылкой реализации этой установки. Есть все основания полагать, что по мере развития современной науки эти процессы будут усиливаться. Техногенная цивилизация ныне вступает в полосу особого типа прогресса, когда гуманистические ориентиры становятся исходными в определении стратегий научного поиска.

Нужно отметить, что рациональность не сводится только к научной. Вся  европейская культура формировалась и развивалась под знаком рациональности, которая явилась формообразующим принципом жизненного мира европейского человека, его деятельности, его отношения к природе и к другим людям. Рациональность предполагала способность человека самостоятельно мыслить и принимать решения. И. Кант считал, что рациональность — это главный принцип Просвещения. Суть этого принципа в том, что субъект рационального мышления полностью ответствен за содержание своей мысли. В силу того, что ключевую роль в европейской рациональности стали играть наука и техника, возникла уникальная индустриальная цивилизация. В настоящее время ясно стало осознаваться, что все глобальные проблемы современности порождены этой цивилизацией, которая трансформировалась, переходя от индустриального этапа к постиндустриальному и информационному. Жизненно-практические угрозы, порожденные рациональной культурой Европы, и вызвали широкий интерес к проблеме рациональности вообще и научной, в частности.

Поскольку европейская  рациональность преимущественно была ориентирована на науку, которая вплоть до середины XX в. рассматривалась как образец рациональности, то обсуждение вопроса о научной рациональности стало одной из главных тем философов науки. С 60-х гг. XX в. начинается критический пересмотр претензий науки быть образцом рациональности. Некоторые философы и философы науки стали утверждать, что, во-первых, наука не является прототипом рациональности как таковой; а, во-вторых, претензии науки на истинную рациональность есть разновидность «рациофашизма» (П. Фейерабенд). Но это — крайние позиции. Философы постпозитивисты Т. Кун, Дж. Агасси, И. Лакатос, Ст. Тулмин и др., пытаясь создать историко-методологические модели науки, вышли на проблему исторических типов рациональности.

Но, прежде чем говорить об исторических типах научной рациональности, рассмотрим ту исторически первичную рациональность, которая была открыта в Древней Греции. Это время (период между 800 и 200 гг. до н. э.) характеризуется резкими изменениями в духовной жизни трех стран: Китая, Индии, Греции. Для Греции это время Гомера, философов Парменида, Гераклита, Платона, историка Фукидида, ученого Архимеда. В этот же временной период Конфуций и Лао-цзы создали китайскую философию, а в Индии жил Будда и возникли «Упанишады». Следует добавить, что одновременно в Иране появляется учение Заратустры о борьбе добра и зла, а в Палестине пророчествуют Илия, Исайя, Иеремия, Второисайя. Это было время зарождения разума, осоз­нание человеком своей способности мыслить. Но так как европейская рациональность уходит корнями в культуру античной Греции, рассмотрим специфику рациональности, рожденной в этой культуре.

Скрытым или явным  основанием рациональности является признание  тождества мышления и бытия. Само это тождество впервые было открыто  греческим философом Парменидом, который выразил его так: «Мысль всегда есть мысль о том, что есть. Одно и то же — мышление и то, о чем мысль».

Во-первых, под бытием он понимал  не наличную действительность, данную чувствам, а нечто неуничтожимое, единственное, неподвижное, нескончаемое ю времени, неделимое, ни в чем не нуждающееся, лишенное чувственных качеств. Бытие — это истинно сущее Единое (Бог, Абсолют). Сам Парменид характеризовал Единое как полноту, в которой все есть, как сферу, как свет, как то, что тождественно Истине, Добру и Благу. Бытие — божественная, сверхчувственная реальность, характеристики которой не могут быть даны в чувственном опыте, опирающемся на теле­сные слух и зрение. Рациональность — работа с истиной, т.е. с устойчивым, неизменным содержанием, например, с идеями.

Поэтому, во-вторых, тождество мышления (ума) и бытия означало способность  мышления выходить за пределы чувственного мира и «работать» с идеальными «моделями», которые не совпадают с обыденными житейскими представлениями о мире. Впоследствии Платон, испытавший влияние Парменида, создал учение об идеях, обнаружить которые мы можем только чистым, т. е. внетелесным взлетом мысли. Неоплатоник Плотин называл такое умопостижение побегом из чувственного мира. Парменидо-ва интуиция бытия как мысли есть открытие особой мысли, способной работать с идеальными моделями’сверхчувственной реальности. Говоря современным языком, античная рациональность признала возможность умозрительного постижения принципиально ненаблюдаемых объектов, таких как бытие (Парменид), идеи (Платон), Перводвигатель (Аристотель).

В-третьих, эту свою способность  «работать» с идеальными моделями мышление может реализовать только в слове. Рациональность нуждается в надситуационном  слове, т.е. слове, выражающем не сиюминутную  ситуацию в жизни человека, а нечто всеобщее, превышающее эмпирический ряд значений слов в обыденном языке. Аристотель утверждал, что всякое определение и всякая наука имеют дело с общим. Отсюда в европейской культуре, начиная с античности, повышенное внимание к слову, к его артикуляции. Тождество содержания мысли содержанию бытия предполагает возможность адекватно выразить то и другое содержание в слове. Такая возможность может быть реализована, если слова имеют точное и определенное значение. Поиску способов фиксации в языке идеальных объектов, выявлению смыслового ядра понятий, обозначающих красоту вообще, добро вообще, благо вообще и т. д., уделял много внимания Платон. Слово — это форма присутствия отсутствующего (для чувственного восприятия). Это и есть рациональное познание, характеризующееся непрагматическим любопытством. Рациональное знание нельзя построить с помощью слов, имеющих «размытые» значения. Определенность, точность, однозначность значений слов есть необходимое условие построения рационального знания. Не случайно Аристотель кодифицировал правила логики, грамматики, поэтики, риторики.

В-четвертых, мышление понималось античными  философами как «созерцание, уподобляющее душу Богу» (Плотин), как интеллектуальное озарение, уподобляющее ум человеческий уму божественному. Тезис Парменида «одно и то же — мышление и то, о чем мыслится» не допускал возможности сведения мышления только к логике. Через космический Разум содержание мира раскрывается для человека непосредственно. Иначе говоря, не человек открывает Истину, а Истина открывается человеку.

В-пятых, основная функция разума усматривалась  в познании целевой причины. Только разуму доступны понятия цели, блага, наилучшего. Все, что существует, существует ради чего-то. «То, ради чего» — это  конечная цель, ради которой «существует другое» (Аристотель). Конечная цель существует онтологически, и одновременно о ней знает разум. Если бы не было конечной цели, то все в мире и в человеческих поступках было бы незавершенным, беспредельным. Разум, как высшая познавательная способность человека, был ориентирован прежде всего на понимание целесообразности природных явлений в их целостном единстве. Признание наличия конечной цели, которая все движет «как предмет любви» и к которой все стремится, как к высшему благу, не позволяло относиться к природе как к объекту эксплуатации и изменения. Все сущее в природе, согласно Аристотелю, всегда движется по направлению к объективной цели, реализуя при этом свое природное предназначение. Характер целей движения всех тел определяется конечной высшей целью, управляющей миропорядком в целом. Цель выступала принципом организации природы. В этой связи современные философы науки приходят к выводу, что математика не могла быть фундаментом аристотелевской физики, так как в математике нет понятия «цель» (А. П. Огурцов). Созданная Аристотелем наука о природе — физика — просуществовала, правда, с уточнениями и изменениями, вносимыми последующими мыслителями, почти два тысячелетия (IV в. до н. э.—XVI в.) (П. П. Гайденко).

Первая научная революция произошла в XVII в. Ее результатом было возникновение классической европейской науки, прежде всего, механики, а позже физики. В ходе этой революции сформировался особый тип рациональности, получивший название научного. Он стал результатом того, что европейская наука отказалась от метафизики. И хотя декартовская философия, заложившая основы научного метода, не отрицала создания мира Богом, она при этом утверждала, что с той минуты мир стал развиваться имманентно, т. е. по своим внутренним законам. Произошло удвоение бытия на религиозное и научное. В религиозной сфере люди имели дело с живым Богом, а в науке с мертвым миром. Научный и религиозный подходы к миру обособились, создав соответственно религиозное и научное мировоззрения. Известно, что Ньютону принадлежат знаменитые слова, определившие суть науки: «Физика, бойся метафизики!» Отказ от метафизики позволил науке свести Божественный космос к природе, натуре.