Монадология Лейбница и его теодицея

Монадология Лейбница и его теодицея

Готфрид Лейбниц (1646 — 1716) — немецкий ученый-математик, юрист, философ — считается последним видным представителем философии нового времени и предшественником немецкой классической философии.

Лейбниц принадлежал  к философскому направлению рационализма. В сфере его исследования основными являлись проблемы:

• субстанции;

• познания.

2. Изучив теории  Декарта и Спинозы о субстанции, Лейбниц пришел к выводу об  их несовершенстве.

Во-первых, он не принял дуализма Декарта в  смысле разделения им всех субстанций (сущностей, не нуждающихся для своего существования ни в ком и ни в чем, кроме самого себя), с одной стороны, — на высшую — Бога и сотворенные им, но независимые субстанции, с другой — всех сотворенных — на материальные (протяженные) и духовные (мыслящие).

Во-вторых, по мнению Лейбница, Спиноза, соединив все субстанции в одну (Природу-Бога), не преодолел дуализма Декарта, так как разделил все модусы (единичные вещи — проявления субстанции) на два класса — протяженные и мыслящие; то есть то, что у Декарта выступало двумя видами субстанций, у Спинозы стало аналогичными видами модусов (проявлений) единой субстанции.

В противовес теории Декарта и Спинозы Лейбниц  выдвинул теорию о монадах (или о множественности субстанций). Основные положения данной теории (монадологии) следующие:

• весь мир состоит  из огромного количества субстанций, имеющих не дуалистическую (двойственную, как у Декарта и Спинозы), а  единую природу;

• данные субстанции называются монадами (в переводе с греческого — "единое", "единица");

• монада проста, неделима, не имеет протяжения, не является материально-вещественным образованием;

• монада обладает четырьмя качествами: стремлением, влечением, восприятием, представлением;

• по своей сути монада — это деятельность, единое, непрерывно меняющее свое состояние;

• в силу непрерывности  своего существования монада осознает себя;

• монады абсолютно  замкнуты и независимы друг от друга (по мнению Лейбница: "не имеют окон, через которые что-либо могло  бы войти туда и оттуда выйти").

Все существующие монады Лейбниц делит на четыре класса:

• "простые (голые) монады" — лежат в основе неорганической природы (камней, земли, полезных ископаемых);

• монады животных — обладают ощущениями, но неразвитым самосознанием;

• монады человека (души) — обладают сознанием, памятью, уникальной способностью разума мыслить;

• высшая монада — Бог.

Чем выше класс  монады, тем больше ее разумность и  степень свободы.

3. Другой сферой  философских интересов Лейбница  наряду с проблемами бытия  и учением о субстанциях (монадах)  была гносеология (философия познания).

Лейбниц попытался примирить эмпиризм ((греч. empeiria - опыт) - направление в теории познания, признающее чувственный опыт источником знаний и утверждающее, что все знание основывается на опыте) и рационализм ((от лат. ratio – разум) – философско-мировоззренческая установка, согласно которой истинными основаниями бытия, познания и поведения людей являются принципы разума.) и сделал это следующим образом:

• все знания разделил на два вида — "истины разума" и "истины факта";

• "истины разума" выводятся из самого разума, могут  быть доказаны логически, имеют необходимый и всеобщий характер;

• "истины факта" — знания, полученные эмпирическим (опытным) путем (например, магнитное притяжение, температура кипения воды, температура плавления различных металлов); как правило, данные знания лишь констатируют сам факт, но не говорят о его причинах, имеют вероятностный характер;

• несмотря на то, что опытное (эмпирическое, "истины факта") знание вероятностное, а не достоверное (подобно "истинам разума"), тем не менее его нельзя игнорировать в качестве знания. Таким образом, по Лейбницу, познание может осуществляться не только путем получения только одного вида знаний — либо рационального, либо опытного, а их обоих видов, причем одно из них — рациональное (полученное на основе разума) — будет носить достоверный характер, а другое — эмпирическое (основанное на опыте) — лишь вероятностный.

Теодицея в  системе Лейбница

«Теодицея». Логика трактата

В предисловии к «Теодицее» Лейбниц говорит, что истинное благочестие  состоит в любви к Богу, но любви  разумной, сила которой сопровождается светом ума. Кроме того, любить Бога нельзя, не зная Его совершенств, а  представления о них мы находим в своих душах и их совершенствах, — Бог же обладает ими в безграничной степени. Созерцая порядок и гармонию в мире, творя их в музыке и живописи, мы понимаем, что это только отблеск лучей Божества, которое всецело есть порядок и гармония. Истинной религии могут причинить вред мнения, происходящие от незнания Бога и основывающиеся на путаных представлениях о свободе, необходимости и судьбе. Лейбниц предпринимает попытку окончательно разъяснить подобные затруднения в «Опытах о Божьей благодати, человеческой свободе и начале зла». Задача провозглашается с первых страниц — вывести человеческий разум из лабиринта вопроса о свободе и необходимости (другой лабиринт, в котором блуждают преимущественно философы — о непрерывности и неделимых решается монадологией, которая также в основных пунктах излагается в «Теодицее»).

Как и все, что он делает, Лейбниц проводит апологетику ( раздел теологии, посвященный рациональной защите истинности христианского вероучения )в высшей степени методично. Схема такова: в первой части трактуется величие и благость Бога, во второй — их соединение в промысле обо всех тварях. Ошибка умаления величия — ведет к антропоморфизму (уподобление человеку, наделение человеческими  психическими свойствами предметов и явлений неживой природы, небесных тел, животных, мифических существ.),  благости — к деспотизму ( одна из основополагающих характеристик диктаторского правления, которая связана с властным произволом, усиливаемым концентрацией политической власти в руках главы государства (деспота, вождя, царя и т. п.) и приближенной к нему элиты, отсутствием разделения властей, подавлением инакомыслия любыми, включая насильственные, средствами, использованием армии для подкрепления действий государственного аппарата в целях осуществления монополии на власть.) . Величие сводится к всемогуществу и всеведению. Всемогущество означает независимость Бога от всех вещей в своем бытии — поскольку Он необходим и вечен, а также в деятельности, поскольку Он вполне свободен и нравственно никому не подчинен. Сотворенные вещи в свою очередь зависимы от Бога в самой своей возможности, которая существует от вечности в идеях божественного разума, а в действительности — зависимы не только от разума, но и от его воли, поскольку ею непрестанно сохраняются. Кроме того, Бог не в меньшей степени содействует произведению самого действия, нежели произведению причины так, что некоторая степень совершенства Бога присутствует в модусе существования вещи. Безграничная же мудрость Бога называется всеведением, поскольку заключает в себе все идеи и все истины, как возможные, так и действительные. Знание вещей возможных и необходимых называется знанием простой интеллигенции, когда все возможные вещи могут быть рассмотрены и в отдельности, и в соединении в целостные бесконечные возможные миры, каждый из которых познан Богом. Знание вещей действительных, т. е. мира осуществленного, со всем его прошлым и будущим, называется знанием созерцательным, и оно охватывает истины случайные и действительные. Между этими двумя видами знания существует так называемое «среднее» — знание истин возможных и случайных. 

Подобно мудрости, как совершенству разума Бога, благость есть совершенство его воли, предмет которой в  то же время и благо, и истина. Существенный признак воли — ее свобода, исключающая всякую необходимость, правда, метафизическую, но не моральную. Бог всегда творит наилучшее, однако это не значит, что Он не может не избрать такого решения, — поступить иначе означало бы пойти против его мудрости и блага. 

Воля разделяется на предшествующую и последующую, или окончательную. Первая имеет целью благо само по себе и отстранение зла как такового, а вторая возникает из стечения всех предшествующих волений таким образом, что из них возникает наибольшее действие, которое называется определением. 

Вопрос о добре  и зле

Добро и зло бывают трех видов: метафизическое — в совершенстве и несовершенстве вещей, включая неразумные существа. Физическое добро и зло — в счастливых и несчастных событиях, происходящих с разумными существами, и включающие зло наказания. Моральное же — в добродетельных и порочных поступках, включая зло вины. Хотя зло не может быть содержанием предшествующей воли Бога, однако бывает косвенным предметом его последующей воли, в случае когда, например, устранением зла не может быть достигнуто большее благо, или Бог может позволить произойти некоторому злу, чтобы не воспрепятствовать многому добру. Таким образом, зло допускается не из необходимости, но из целесообразности, и основание избрания того или иного положения дел, несомненно, в благе. Зло наказания и зло вины никогда не являются средствами для целей блага, кроме случаев, когда оказываются сопутствующими другим обязательным вещам. Таковы предварительные соображения при переходе к рассмотрению божьего промысла, который проявляется во всем устройстве вселенной.

Следует помнить, что вещи определены провидением не абсолютно (т. е. вне зависимости от наших  действий), но сообразно с их причинами  и соотношением. Т. е. в представлении  Бога о действительном ряде вещей  как о возможном (прежде чем он был определен к существованию) находились уже и молитвы, и все  другие причины тех действий, которые произошли бы в этом ряде, если бы он был избран. То же основание, которое побуждает Бога действовать и допускать, побудило его тогда определить, как он будет действовать и допускать.Итак, следуя своей благости, всеведению, всемогуществу Бог не мог не избрать лучшего, поэтому все находится в совершенной гармонии — порядок причин формальных (душевных) с порядком причин материальных (телесных), царство благодати с царством природы, а все, что кажется нам достойным порицания — просто недостаточно нами познано.

Главным основанием выбора наилучшего ряда вещей был Богочеловек  Христос, как глава сотворенной  вселенной, благодаря которому всякая тварь освобождается от рабства  порчи и тлена.От промысла вообще перейдем к рассмотрению благости божьей в сочетании с мудростью, т. е. к справедливости. Упреки Бога в несправедливости на основании распределения добра и зла, как в этой, так и в будущей жизни неправомерны, т. к. если кто и претерпевает страдания, то постольку, поскольку сам продлевает злобное состояние души. (Т. е. проклятый не является таковым навечно, он, скорее, каждый момент сам себя подвергает проклятию узостью своего духа, но также остается свободным в определении к добру, как и блаженный).

Как примирить святость Бога, т. е. Его неприятие всякого греха, с тем, что повсюду в Его  царстве происходят преступления? Ответ  тот же — допускается наименьшее зло, ради совершения наилучшего — божьего проекта нашего спасения. Основание же зла метафизического — как лишенность совершенства — необходимо, поскольку иначе тварь была бы равна Богу, происхождение же зла случайно. Переход от возможностей зла к его действительности происходит в соответствии с порядком наилучшего. Можно сказать, что Бог сообщает тварям совершенство, которое ограничивается их способностью восприятия, так что добро — от божьей мощи, а зло — от слабости твари.

Преформация мира и место свободы человека

Испорченность в человеческой природе обусловлена грехопадением, причины которого нельзя искать в  Боге или его попустительстве, но снова — в слабости человека, которая, однако, входила в проект совершенного мира. Печать первородного греха на людях — следствие «зараженности» им уже в Адаме. Поясняя как это возможно, Лейбниц говорит о преформации — существовании зародышей органических тел от сотворения мира, а также, в некотором смысле, «семенных» душ, находившихся уже в душе Адама и развитых со временем в разумные души в человеческих телах. Причем, подчеркивает Лейбниц, переход греха происходит не от души к душе, но от одушевленного существа к другому существу, т. е. имеет значение наличие тела, причем тела именно такого — «смертного». Сила первородного греха делает души слабыми в делах естественных и — до возрождения — мертвыми в делах духовных, направляя разум к чувственному, а волю к плотскому, так что по природе люди — дети гнева. Однако искры образа Божия не гаснут совершенно, и могут быть возжены для духовной жизни, но так, что только благодать божья производит обращение.

Эта врожденная испорченность  человеческой природы не снимает  вины человека, который все-таки сохраняет  следы подобия Божия, а именно — в прирожденном свете разума и в свободе. Прирожденный свет состоит в простых идеях, записанных в виде закона в наших сердцах, а также доступных постижению из начал, прирожденных уму. Что касается свободы, то она изъята столь же из необходимости, сколь и из принуждения. Предвидение или предустановление божье не налагает необходимости, ибо в идеальном ряде Создатель видит человека с его свободным выбором и его последствиями. Предрасположенность вещей также не нарушает свободы, поскольку достаточное основание события лишь склоняет, но не принуждает, и, хотя никогда не бывает полного равновесия мотивов, все же всегда человек может найти основание преодолеть страсть, для чего бывает достаточно иногда одной мысли о возможности воспользоваться свободой. Так что действие всегда добровольно и основание его заключено в действующем. Таким образом, выход из лабиринта о свободе и необходимости находится в правильном воззрениеина кажущиеся взаимоисключающими вещи, — путем вынесения надмирной точки абсолютного знания, которую занимает Творец, ведающий все возможные следствия наших поступков во всех возможных мирах и выбирающий минимальное зло в соответствии со своим планом спасения.