Миф и философия

Понятие "миф и философия" воспринимается сознанием как многоаспектное единое целое благодаря большому количеству исследовательских работ. Степень разработанности данной трудности далека от завершения, и  слово "завершение" тут совсем не подходит, т.К. Актуальность трудности растёт, меняет своё качество благодаря ряду выдающихся открытий, стремительно расширивших горизонт человеческих знаний. Тема спрессована в единое целое. Откроем философский словарь:

Миф – [< греч. mythos – слово; сказание; предсказание] сказание, передающее верования старых народов о происхождении мира и явлений природы, о богах и знаменитых героях.

Философия – [< греч. pilosophia < philo – люблю + sophia – мудрость] форма публичного сознания, представляющая собой систему более общих понятий о мире, месте человека в нём, теоретическая база мировоззрения.

Слово – люблю – мудрость – главные знаки философии  и мифа. 17.10.2000 Года, выступая на радиостанции "Маяк", один из экспертов по Ближнему Востоку произнёс, что вопрос мира в большей степени зависит  от знаков и легенд. И он прав. Миф, знак, философия – составные части  нашего сознания и говорить о завершённости  трудности неуместно. Вернёмся к  актуальности трудности. Исследования об Атлантиде занимают 20 тыщ статей и 5 тыщ книг, но каждому понятно, что главные открытия ещё впереди. Е.П.Блаватская говорит, что миф – это не притча, но история, и обосновывает это. Человек – основное, что интересует исследователей. Проследить его истязающий путь через эры и столетия – вот задачка, которую они ставят в собственных работах. В этом движении человечества немаловажное место занимает "Ветхий Завет". тыщами нитей пронизывает он культуру многих народов, под его влиянием формировались представления поколений, язык и обычаи. В книге "Библейские сказания. Сказания евангелистов" Зенон Косидовский говорит, что совершенная наука доказала, что Библия – это своеобразный документ светского характера, содержащий много исторических сведений.

К способу раскрытия духовного  органа познания мира обращается российский философ Е.Н.Трубецкой в собственной работе "другое царство" и его искатели в российской народной притче".

Несколько поколений учёных различных специальностей, применяя исторический способ, бились над решением заморочек происхождения и истории книг Ветхого и Нового заветов. Много сделано, ряд вопросов прояснился. После работ ИС.А.Астрюна, В.Де Ветте, Г.К.Грофа, Ю.Вельхаузена и остальных классиков библейской критики никто уже не оспаривает их главных выводов, что Пятикнижие Моисея составлялось из нескольких друг другу противоречащих текстов, были предположительно установлены хронологические даты написания отдельных источников, время их сложения в единый монумент; проведено текстуальное сопоставление библейских текстов с мотивами религиозно-мифологической литературы Вавилона, Египта, античного мира, определенны пути их взаимного соприкосновения и заимствования.

Привлечь в более широких  масштабах этнографический и  фольклорный материал – аналогичные  библейские мотивы и сюжеты в верованиях и ритуалах старых и новейших народов, чтоб на нём выстроить объяснение тёмных мест в ветхозаветных текстах  – такую задачку принял на себя автор сочинения "Фольклор в Ветхом Завете" английский учёный Джеймс Джордж Фрэзер.

главным способом по данной проблеме считаю учение Синтеза, в работе не будет исторической последовательности, разложения по полочкам, будет анализ научных исследований, открытий и  сопоставление.

Прочитав определение  мифа и философии, чувствуещь, что оба эти понятия представляют собой синтез, они не воспринимаются сознанием отдельными частями.

"Мысль, молвят опытные, венчает легенда, миф". Это древнейшая, испытанная форма передачи знаний в концентрате образных знаков и аллегорий.

Трижды обойдя земной шар  Е.П.Блаватская собрала, изучила, систематизировала большой, неповторимый материал. Умело, используя его, незаметно вкрапляя в известные науке данные новейшие знания и обжигающие намёки на знания грядущего, она соединила разорванные и разбросанные в веках и различных народах куски единой ткани общечеловеческой истории. Они владеют свойством чудным образом срастаться в нашем сознании при помощи нашей мысли, которая может напрячься до такового предела, когда умолкает физическое разумение и беззвучно заговорит разум духовный.

Все древние легенды, легенды, сказания – в прозе и поэзии – полны воспоминаний различных  народов о лемуро-атлантах, первых физических расах человечества. Елена Петровна Блаватская в первый раз обнародовала некие данные Сокровенной Науки о Лемурии и Атлантиде и провела сравнительное исследование фактически всех узнаваемых науке XIX века сведений о Материках и Человечествах Третьей и Четвёртой Рас. Всё, что с помощью исследований прибавилось позже, в XX веке – это только незначительное дополнение, хотя и совсем ценное. Новейшие факты с каждым открытием подтверждают существование на Земле двух великих Цивилизаций, предшествовавших нашей и превосходящих ее.

Древние греческие легенды (если переделать Эллинских Богов  в их более древние оригиналы) раскрывают историю ранешнего физического человечества и более позднюю историю жизни, нравов, битв людей – гигантов, владеющих чудовищной силой, "облачённых", как записал Гесиод (об атлантах), "в бронзу с головы до ног и проводивших всю жизнь в схватках".

Великий Гомер, чьё имя  само долго числилось европейскими учёными мифом, подарил человечеству "Илиаду" и "Одиссею". Это  ничто другое, как сказание об атлантах.

Древние иранцы вспоминают о  последних атлантах. Их предание докладывает  о том, что Сыны Бога (Сыны Мудрости) пользовались Потопом, чтоб очистить Землю  от всех чернокнижников посреди атлантов. Один из Сынов Бога, говорят легенды  Ирана, был Заратуштра. "Ты, о Заратуштра, принудил всех чернокнижников, которые ранее блуждали по миру в человеческих формах, скрыться под землёю (помог им погрузиться под воду)".

Этот глобальный Потоп  отражён в легендах каждого народа, и Ной евреев со своим Ковчегом есть также у каждого народа. Легенды  об этом Потопе появились в связи  с катаклизмом, постигшим основной Материк и остальные бессчетные Островные владения Атлантиды. Географическое распределение сказаний о Потопе даёт Д.Фрэзер в собственной книге "Фольклор в Ветхом Завете". эталоны преданий о Потопе нашли в Вавилонии, Палестине, Сирии, Фригии, в старой и современной Индии, в Бирме и на Камчатке…, они были известны в старой Греции; имеются также сообщения о преданиях, отысканных в Уэльсе, посреди литовцев, трансильванских цыган и вогулов Восточной России… В Африке, включая Египет, туземные легенды о великом Потопе, видимо, отсутствуют. На Малайском архипелаге легенды о великом Потопе есть на огромных островах: Суматре, Борнео и Целебисе, а из малых – на островах Ниас, Энгано и др. Одноимённые предания имеются у туземных племён Филиппинских островов, а также у изолированно живущих жителей Андаманских островов в Бенгальском заливе. В Новой Гвинее и в Австралии также есть сказания о великом Потопе; встречаются они также и на огромных островах, узнаваемых как Меланезия.… Много преданий в Южной, Центральной и Северной Америке.

У индусов схожий Ной, спасающий  человеческий род, носит имя Вайвасвата (и конкретно этот наипервейший, наидревнейший спасатель – источник всех последующих "Ноев"). У старых вавилонских магов (учёных) имя спасателя новой Расы Ксисуфр. У китайцев от вселенского наводнения спасается и выручает избранных людей "Возлюбленный Богов" Перун. У шведов боги предупреждают о Потопе великого Бельгамера. У греков их Ной носит имя Декалион и т.Д.

Также не выдумка старых и Гомера драконы, сатиры, минотавры, кентавры. Эти полулюди; полуживотные вправду были. Существовали и Циклопы – одноглазые великаны лемурийцев.

Не выдумка старых греков и их самый просвещённый и красивый видом Царь-Бог Аполлон, который  уже совсем не интересует современного учёного конкретно по причине  его древности, а следовательно, неправдоподобности. В лучшем случае, сегодняшние поэты и учёные воспринимают Аполлона как знак Солнца, но не как реальное, историческое лицо.

хоть какой миф древности  нужно разглядывать многоаспектно. И только тогда станет ясно, что  Бог и Герой имеет много  значений: он олицетворяет небесные тела и земные страны, психические, духовные силы и силы Природы, Космические  Разумы, воплощение Богов и исторических личностей земных людей и т.Д.

Современный учёный всё ещё  не решается во всём поверить "Илиаде" и ее автору Гомеру (то и дело, забывая, что конкретно благодаря "сказкам" Гомера был найден совсем настоящий город Троя). Но если открытие города в науке состоялось, то о том, что гомеровский Аполлон историческое лицо и высочайший представитель Божественных Династий – Сынов Разума, Сынов Мудрости, - современные учёные пока допустить не желают, не могут. (Как будто бы города и царства древности были без людей).

Гомер докладывает, что Аполлон  – этот Светоносный Царь – уже  четыре раза возникал посреди людей  в своём истинном лучезарном виде. Это значит, что отпрыск Разума под тем либо другим условным именованием  реализуется в каждой Коренной Расе. Он является в каждой Расе, как Великий  обновитель Жизни и спасатель  новой Расы в период планетного катаклизма.

Аполлон "Илиады" Гомера – это отсвет ещё более старого  спасателя Человечества – индийского Бога Вишну. Если принимать старую аллегорию  практически, то этот древнеиндийский  Бог Вишну выручает людей от Потопа, принимая вид огромной Рыбы (Матсья), то, приняв вид Вепря, - кабана чудовищной силы – создаёт сушу посреди вод, подняв на собственных клыках с океанского дна целый материк. Но вот он, наконец, реализуется и как человек – в виде мудрого, могущественного и прекрасного Царя по имени Кришна, олицетворения Солнечного Бога. Этот Царь – знак и сразу конкретная выдающаяся историческая личность. Предыдущее воплощение этого человекоподобного "Бога Солнца" было, как докладывают сказания, в виде индийского царя Рамы. Его битвы с демонами зла отражены в уникальном эпосе Индии – "Рамаяна". Эти подлинные действия, связанные с атлантами и арийцами, многое могли бы поведать пытливому исследователю. Но для этого нужно бы для начала поверить и в Атлантиду и в Манасапутра, и в беса. Ведь конкретно он, сам Князь мира этого, выведенный под именованием Раванны – предводителя ракшасов либо чёрных чернокнижников – является противником царя Рамы – отпрыска Света. "Рамаяна" в знаках и аллегориях передаёт человечеству конкретные исторические действия, в которых участвуют конкретные исторические личности. Этот эпос являет собой особо знаменательную страничку в истории Атлантиды и юный Арийской Расы. "Рамаяна" запечатлела победу Сынов Света – арийцев над Сынами Тьмы, то были атланты "почерневшие от греха", которые сосредотачивались в то время на полуострове Ланка под предводительством собственного царя – загадочной и зловещей фигуры.

не считая мудрого Гомера и его более старых предшественников в Индии, также были в древности  учёные, которые знали об атлантах. Так Геродот говорит об атлантах, живших на западных берегах Африки, которые дали имя горе Атлас, у  подножия которой размещалась оконечность  их большой страны. (Атлас – сейчас карликовая африканская вершина, была трижды выше во времена Лемурии и дважды во времена Атлантиды.) Но миф о гиганте Атласе обхватывает древние Материки Лемурии и Атлантиды, соединённые и олицетворённые в одном знаке необыкновенной мощи и мудрости. Атласу были отлично ведомы глубины океана, ведь он – отпрыск океанской нимфы. Дочь его Калипсо – "пучина аква". "Одиссея" делает из Атласа "хранителя" и "держателя" больших столбов, отделяющих Небеса от Земли. Так как и Лемурия, и Атлантида обе погибли в глубинах океана, то сказано, что и Атлас был обязан покинуть поверхность Земли и исчезнуть в глубинах Тартара. Атлас – знак, а следовательно, он многоаспектный. Числилось, что в области, окружавшей вершину Атласа, "родились Боги", но только после их четвёртого воплощения они в первый раз стали человеческими царями и правителями.

Геродот передаёт нам немногое и как будто бы соединяет в  истории начало и конец. Учёный докладывает  об атлантах – вегетарианцах, чей  сон "никогда не нарушался сновидениями". И он пишет об атлантах, которые "раз  в день проклинали солнце при его  восходе и закате, ибо его чрезвычайный жар опалял и причинял им страдания".

Незнающему человеку нелегко  понять, что это за люд. Действительные факты истории укрыты в эзоповской форме передачи. Е.П.Блаватская раскрывает эзотерический смысл сообщений Геродота, и для нас открываются тайны атлантов: первых и … последних.

Атланты, спавшие без сновидений, это указание на начало Четвёртой  Расы. Конкретно у первых атлантов их физический организм и, естественно  же, мозг не были ещё довольно уплотнившимися. Поэтому нервные центры не могли  действовать во время сна, и на нежном пластическом веществе мозга  не запечатлевались виды сновидений. Только у последующих субрас атлантов возникло довольно плотное, а потом и совсем плотное физическое тело. А вот утверждение Геродота о том, что атланты каждый день проклинали солнце, жар которого их опалял, говорит уже о другом времени – о поздних субрасах атлантов, "ставших чёрными от греха". Что же вышло, почему светоносное, жизнедательное Светило вызвало такую злость у атлантов, что они решились даже на его проклятие? Без помощи Сокровенной Науки и тут ничего понять нельзя. Хотя и в меньшей степени, чем лемурийцы, атланты также обладали сильными духовными, психическими силами. Злоупотребление ими скоро перешло в повальное применение чёрной магии, и это скоро превращало большие массы атлантов в человеконенавистников, чёрных чернокнижников, Сынов Тьмы. Более сильнейшие группы чёрных магов пробовали применить психическую энергию даже против Солнца. Это ускорило смерть некогда прелестной цивилизации и погубило большущее количество людей из-за их пристрастия к низшей природе разума. Такие люди были уже не способны к дальнейшей эволюции. Нравственная и духовная деградация в Атлантиде в ту пору достигла предела. Это было время, когда чёрная ночь скоро опускалась на некогда красивый и счастливый Материк Четвёртой Расы… Древние греки ещё во времена Александра Великого записывали сведения об этом Материке. Он был так огромен, говорили записи, что Азия, Европа и Африка казались в сравнении с ним жалкими островками. "Он был последним, на котором возникли животные, растения гигантских размеров".

Люди этого Материка ростом были вдвое больше самого высокого старого грека, и жили они тоже вдвое дольше. У них были богатейшие города с храмами, и один таковой  город вмещал более миллиона обитателей, которые в изобилии обладали золотом  и серебром. Это было понятно старым грекам. Елена Петровна приводит слова  автора книги "Атлантида" Доннелли, с которым по всему видно, полностью согласна: "Если бы наше знание об Атлантиде было полнее, непременно, мы убедились бы, что в каждом примере, когда народы Европы находят сходство своё с народами Америки, то же сходство существует как у тех, так и у остальных с народами Атлантиды… Оно было в архитектуре, скульптуре, мореплавании, гравировке, писании, в установленной греческой касте, в культах религиозных, в агрокультуре и в постройке дорог и каналов, и потому уместно предположить, что такое соответствие простиралось и на всё меньшие подробности".

В будущую эру будет  ясно, что Эзотерическим ключом к  мистериям Христиан, также как  и к греческим теогониям и  наукам, является Сокровенное Учение, принадлежащие доисторическим народам.… конкретно это Учение, которое может проследить сходство всех человеческих религиозных теорий либо даже так называемых "откровений"… вливает дух жизни в манекены на верхушках Меру, Олимпа, Валгаллы либо Синая".

"Тайная Доктрина", 1, стр.968

А пока мы старательно всё  забывали. Мы, европейцы и евроазиаты, забыли даже то, что помнили совершенно не так давно греки во времена Гомера. Древние греки знали даже об останках Второго Материка, где был тропический климат и где поблизости жили Боги. За ним – Гиперборейской землёй – была ещё более загадочная земля, на которой правило вечное лето. Конкретно туда раз в год уходил их любимый Бог Солнца – Аполлон.

Но не лишь во времена старых греков – за многие и многие века до них Гиперборейские земли –  Гренландия, Норвегия, остальные сегодняшние  скандинавские страны и азиатско-русские  тундры – уже были надёжно покрыты  снегами и льдами и числились  не тропическими странами, а как  раз напротив.

Но когда-то Север всё  же был практически тропиками. И  об этом наука свидетельствует устами одного из учёных (И.Гульда), слова которого приводит Е.П.Блаватская в "Предварительных заметках" ко второму тому (стр.12):

"Во времена Миоценского периода, Гренландия (на северной широте 70*) развила роскошную растительность, деревья, подобные тису, красному дереву – segnoia, близкие видам Калифорнии, бук, платаны, ивы, дубы, тополя, орешник и т.Д."

Если же греки в дни  Гомера знали о благословенной земле  вечного лета, которая задолго  до их времени была покрыта вечными  льдами, снегами и овеяна студёными  ветрами, то кто же им произнёс об этом?

Е.П. Блаватская отвечает на свой же вопрос: "Для того чтоб это  стало понятно грекам, предание обязано  было дойти до них от другого народа, более старого, ежели они сами, и которому были известны эти климатические  подробности, о которых греки  ничего не могли знать. Даже в наше время наука прозревает, что за полярными морями, в самом круге  Арктического Полюса существует море, которое никогда не замерзает, и  вечно зелёный Материк. Архаические  учения, также и Пураны (древние индийские сказания) для того, кто соображает их аллегории, содержат те же утверждения. Поэтому нам довольно данной убедительной вероятности, что во время Миоценского Периода современной науки в то время, когда Гренландия была практически тропической государством, на ней жил люд, сейчас неизвестный истории.

Если мы были удивлены, узнав, что конкретно с Севера, со Второго  Материка, начали распространяться первые лемурийцы, пока не освоили свой собственный Материк, то уже не удивляемся тому, что и первые атланты (более духовные) также пришли на свой Четвёртый Материк с Севера".

Что закрепляет в нас это  знание? Закон Аналогии. Е.П.Блаватская ненавязчиво, но не один раз и твёрдо направляет внимание собственных читателей на Север, Северный полюс, называя эту вершину Земли ее духовным средоточием. Из северных государств Е.П.Блаватская называет фактически только Норвегию и Гренландию. Большие просторы русского Севера названы просто Северной Азией. Россия (несмотря на свою масштабность, древность, родственность с индо-арийцами – древнейшим народом планеты) россиянкой Е.П.Блаватской нигде даже не упоминается. Это могло бы показаться странноватым, если бы не разъяснения Е.И.Рерих. В одном из писем о значении России для грядущего планеты она сама направляет наше внимание на этот факт не упоминания Е.П.Блаватской ее родины – одной шестой части Земли, которая как бы не существует ни для мифологии, ни для истории. Имя сокровенной страны, оси Нового Мира – обязано быть хранимо тысячелетиями в тайне и оберегаемо до времени, чтоб ее не растерзали враждебные тёмные силы, до этого чем наступят благополучные для эволюции времена.

Если Е.П.Блаватская не касается в собственных трудах мифологии России, то обратимся к князю Евгению Николаевичу Трубецкому и его работе "другое "царство" и его искатели в российской народной притче"

"Попытка узнать душу  народа в его притче сталкивается  с одним препятствием – национальное в притче практически постоянно вариант общечеловеческого. То и другое нераздельно. Трудность усугубляется тем, что, в качестве ценности общечеловеческой, притча не прикреплена неподвижно к месту. Она странствует, передаётся от народа к народу".

Не удивительно, что и  в российской притче воспроизводятся  общечеловеческие мотивы. В известном  сборнике А.Н.Афанасьева, в параллель к российским народным сказкам, приводится великое множество славянских, германских, скандинавских вариантов на те же темы: цитируются варианты итальянские, арабские, даже индийские. Есть общие многим народам излюбленные сюжеты. Обыкновенно эти общие представления объясняются наличностью одного мифологического предания, зародившегося ещё до разделения индоевропейских народов.

В притче есть не лишь сверхнародное, но и сверхвременное. В ней множество исторических эпох очень отдалённых друг от друга. И рядом с этим в притче есть общие всем историческим эрам представления о расчудесном. Доисторическое в ней частенько является рядом с современным. И, тем не менее, волшебная сущность сказки, унаследованная от глубочайшей древности, остаётся постоянной. Волшебное предание необычайно устойчиво и потому вторжение новейших форм быта не вытесняет из сказки волшебного: последнее сохраняется на всех ступенях культуры.

Единство происхождения  индоевропейских племён не объясняет  тут самого принципиального и  увлекательного – сохранения у всех народов и во все века излюбленных  сказочных образов. Виды эти не сохранились  бы памятью народною: если бы они  не выражали собой непреходящих, не умирающих ценностей человеческой жизни. Запоминается и передаётся из поколения в поколение лишь то, что, так либо по другому, дорого человечеству. Сама устойчивость сказочного предания обосновывает, что притча заключает  в себе что-то для всех народов  и для всех времён принципиальное и необходимое, а потому незабываемое.

В главе "От бедности к  богатству. "Другое царство" Е.Трубецкой пишет, что "уход от гнетущей человека бедности жизни, подъём к неизречённому богатству расчудесного в связи с исканием "другого царства" есть общественная черта всех веков и всех народов. Истина эта открылась уже в древности Платону, который учил, что Эрос, рождающий красоту, есть дитя бедности и богатства. Соответственно с этим несчастный, обездоленный и дурак занимают в притчах видное и почётное место". государственная окраска проявляется только в конкретном изображении этих героев.

В российской притче необыкновенно  ярко и образно отражается психология российской народной печали. Бедность жизни ощущается людьми по различному, соответственно различию в настроении и в особенности – в душевном строе. "Души низменные отождествляют ее со скудностью материальных средств. Для такового жизнечувствия разыскиваемое "другое царство" страна с молочными реками и кисельными берегами. Для сознания более глубочайшего бедность и скудность – общее свойство всего житейского. Те избранные души, коими создаются высшие ценности сказочного творчества, не находят в серой обыденщине человеческой жизни ни подлинного добра, ни подлинного худа". Подлинная душа сказки в героях, которые не находят себе ублажения даже на высших ступенях житейского благополучия. В притче выражается подъём к расчудесному над реальным. Конкретно этот подъём делает ее нужною всем народам, всем степеням культуры. Многое ли остается от нашей поэзии и от нашей музыки, если выкинуть из них сказку и сказочное? В притче зарыто какое-то великое сокровище, без которого мы обойтись не можем.

В главе "Воровский идеал. Притча в роли социальной утопии" Е.Трубецкой пишет, что "лёгкий хлеб" – вековая мечта человеческой лени; естественно, что народная притча с любовью останавливается на более простом методе его добывания – "на воровстве". Сказки воровские имеются у всех народов, воровство играется огромную роль в языческих мифологиях; всем известен греческий бог – покровитель воровства – Гермес. А в германском сказании о Нибелунгах все воруют друг у друга золото Рейна, и боги и смертные. Притча отлично знает, что искатели дарового богатства просто попадают в плен к самому чёрту. Вообще счастье в притче постоянно сопутствует лентяю и вору. Крайним выражением апофеоза лени служит притча о Емеле-дураке. "Есть эры народной жизни, когда всё вообще мышление народных масс облекается в сказочные виды. В такие времена притча – прибежище всех ищущих лучшего места в жизни и является в роли социальной утопии". Мечтания бедняка часто носят определённую классовую окраску. И невольно сказочная мечта стремится возвести бедняка над знатью, над купцами. Вся социальная утопия окрашивается, до этого всего, рвением наесться и напиться вволю. Предсказан в притче и конец этого счастья. Мы стоим лицом к лицу с бессмертным образом "разбитого корыта".

"Подъём в "другое  царство" и дальний путь  в запредельное" – так озаглавил  Е.Трубецкой главу об искателях расчудесного, которые сами не знают, куда идут и что ищут. Преклонение перед мудростью "незнания" составляет неожиданную черту сходства меж философией Сократа и сказкой всех народов.

желание к переделу, где  кончается земля и начинается расчудесная солнечная сторона  – свойственно притче. "Для  сознания языческого, страна, где ночует солнце, есть область подлинного бытия  и подлинной жизни. А для сознания, поднявшегося над языческим боготворением солнечной стихии, те же величественные явления заката и восхода суть естественные символические напоминания о какой-то запредельной славе. Это вечные возбудители восторженного настроения, духовного и сказочного подъёма".

Человека окрыляет та мишень, к которой он испытывает таинственное желание. Неудивительно, что крыльям, побеждающим расстояние и тяжесть, отводится видное место, как в  мифологии, так и в сказочной  символике народов. Победа над тяжестью есть тем самым и победа над  материей. Вот почему и в религиозной, и в сказочной символике народов  крылья служат образом одухотворения. В общении с крылатым и вещим сам человек одухотворяется, и это одухотворение выражается в расчудесном расширении его горизонта.

"Тайной всеобщей солидарности", связывающей человека со всей  тварью поднебесною, общение с  ней в страдании и в радости,  назвал Е.Трубецкой одно из величайших откровений в притче. Это, до этого всего живое, непосредственное чувство единства мировой жизни в человеке и животном. С одной стороны человек ощущает в себе животное, чувствует непрерывную и ужасную возможность впасть в животный мир, завыть по волчьи, захрюкать свиньёю либо гадом ползти по земле. С данной точки зрения оборотничество выражает собою великую жизненную правду. Зверочеловечество есть настоящий факт нашей жизни: в мире подчеловеческом вправду есть та тёмная пучина, которая нас в себя втягивает. В своём стремлении прочь от данной пучины падения человек чувствует не своё лишь человеческое усилие, а общее рвение жизни, в котором заинтересовано всякое дыхание, ибо весь мир стремится подняться над собою в человеке и через человека. Это роль всей твари в подъёме человека к неизречённому великолепию один из более ярких и любимых мотивов российской народной сказки.

Тут остаётся отметить ещё  одну ступень подъёма сказки. Волшебное  в ней ещё не есть завершение расчудесного. Достоверно одно: российские сказочные виды как-то совсем незаметно и естественно воспринимают в себя христианский смысл. В трудные минуты вещая невеста рекомендует своему герою "молиться Спасу". Вполне естественно, что сказочный подъём к расчудесному на высших собственных ступенях преобразуется в подъём молитвенный. Глубоко сродно христианству и любящее жалостливое отношение сказки к животному миру. Тайна солидарности всей живой твари есть одно из христианских откровений, одна из любимых тем российского "жития святых". Самое существо христианства выражается в учении о всеобщем воскресении, о вечной целостной жизни, в которой весь мир достигает совершенного и полного исцеления. Поэтому к христианству близко сказочное искание вечной юности и живой воды. И "молодильные яблоки" и "вода целящая" – мифологические предварения величайшего из христианских откровений. Притча заключает в себе богатое мистическое откровение, ее подъём от житейского к расчудесному представляет собой великую ценность духовной жизни и несомненную ступень в той лестнице, которая приводит народное сказание от язычества к христианству.

Как же отразилась российская душа в российской народной притче?

Есть две черты, которые  в ней поражают: с одной стороны  – глубина мистического проникания в жизнь, головокружительная высота полёта, с которой открываются  сказочные красы Вселенной, а  с другой стороны – женственный  характер этих волшебных грёз. В  российской притче мы имеем броский  эталон "мистики пассивных переживаний" человеческой души. Не случаем конкретно  дамский образ вещей невесты  господствует в данной притче, олицетворяет собою ее высшую ценность и высшую вершину ее творчества. В ней выражается женственное мирочувствие. Тут человек необыкновенно сильно ощущает превознемогающую его чудесную силу, те могучие крылья, которые уносят его прочь от житейской низменности, ту магию, которая превращает его из жалкого дурака в сказочного красавца. По другому говоря, он интенсивно принимает, то действие сверху, той расчудесной силы, которая залетает из запредельной дали в низины здешнего, чтоб унести и поднять его туда, в заоблачную высь.

Но рядом с этим в  российской притче необыкновенно слабо  выражено действие снизу. В ней сказывается  настроение человека, который ждёт всех благ жизни свыше и при  этом совсем забывает о собственной, личной ответственности.

Это очаровательная поэтическая  грёза, в которой российский человек  ищет по преимуществу успокоения и  отдохновения; притча окрыляет его  мечту, но в то же время усыпляет его энергию.

Мифология и притча остальных  народов знает случаи сопротивления  человека расчудесному, богоборчества либо содействия человека сверхъестественной силе. В германской саге человек то борется со своими богами, то выручает их самих из сложного положения. Как бы ни были могучи дарования народного гения и как бы ни были глубоки его откровения, откровения эти бессильны и бесплодны, пока они остаются лишь мистикою пассивных переживаний. "Эта мистика, не воплощающаяся в дело и ожидающая, лишь как свыше, того нового царства, которое силою берётся, просто вырождается в вульгарную мечту о даровом богатстве, о хитрецкой науке, чтоб можно было ничего не работать, сладко есть и пить". Мечта эта оказалась сильною в жизни конкретно оттого, что у неё есть глубочайший мистический корень в российской душе. "Связь меж усыплением нашего народного духа и торжеством воровской утопии совсем очевидна". Где светлые силы дремлют и грезят, там тёмные силы действуют и разрушают. "И от того-то современная Россия оказалась в положении человека, которого разворовали в глубочайшем сне". чтоб победить воровскую утопию "лёгкого хлеба" недостаточно ни созерцательного экстаза, ни парения над житейским, ни даже молитвенного подъёма к светлому и расчудесному. Для этого необходимо живое дело.

Мысль об "ином царстве" есть глубочайшее откровение нашего народного творчества. Но в жизни, как в притче, это откровение затемняется  и заслоняется безобразною, кощунственною  пародией. Пародия будет побеждена, когда "новое царство" закончит быть красивою мечтою, когда оно  будет понято нами как призыв к  труду и подвигу.

Ясно, что миф стоит  у истоков словесного искусства  и в устной фольклорной традиции. Конкретно из легенд выросли сказки о животных и чудесные сказки с  их фантастикой. Не вызывает колебаний  генезис из тотемического мифа универсально распространённой сказки о браке  героя с расчудесной супругой (мужем), временно выступающей в звериной оболочке. В процессе перевоплощения мифа в сказку происходит замена мифического  времени неопределённо-сказочным, сужение космических масштабов до семейно-социальных.

Архаические формы героического эпоса также уходят корнями в  миф. Таковой архаический характер имеют карело-финские руны, мифологические песни скандинавской "Эдды", северокавказский эпос о нартах, тюрко-монгольские  эпосы Сибири, отчётливые отголоски  архаики можно найти в "Гильгамеше", "Одиссее", "Рамаяне", "Гесериаде" и др.

Мифотворчество рассматривается  как важнейшее явление в культурной истории человечества. В первобытном  обществе мифология представляла основной метод понимания мира, а миф  выражал мироощущение и миропонимание  эры его сотворения.

В мифе форма тождественна содержанию и поэтому символический  образ представляет то, что он моделирует. Мифологическое мышление выражается в  неотчётливом разделении субъекта и  объекта, предмета и признака, вещи и слова, существа и его имени, вещи и ее атрибутов, единичного и  множественного, пространственных и  временных отношений, начала и принципа, то есть происхождения и сущности.

Эта диффузность проявляется в среде воображения и обобщения.

Для мифа очень специфичны отождествление генезиса и сущности, то есть фактически замена причино-следственных связей прецедентом. В принципе, в мифе совпадает описание модели мира и повествование о возникновении его отдельных частей, природных и культурных объектов, о деяниях богов и героев, определивших его сегодняшнее состояние.

Рассказ о событиях прошедшего служит в мифе средством описания устройства мира, методом объяснения его сегодняшнего состояния. Мифические действия оказываются "кирпичиками" мифической модели мира. Мифическое время  есть время "изначальное", "раннее", "первое", это "правремя", время до времени, то есть до начала исторического отсчёта текущего времени. Это время первопредков, первотворения, первоэлементов, "время сновидений" (откровения во снах), сакральное время в различие от последнего профанного, эмпирического, исторического времени. Мифическое время и заполняющие его действия, деяния предков и Богов являются сферой первопричин всего последующего, источником архитипических первообразов, прототипом для всех последующих действий. Настоящие заслуги культуры, формирование социальных отношений в историческое время и т.П. Проецируется мифом в мифическое время и сводится к однократным актам творения.

Важнейшая функция мифического  времени и самого мифа – создание модели, примера, эталона. Оставляя эталоны  для подражания и воспроизведения, мифическое время и мифические герои  сразу источают волшебные духовные силы, которые продолжают поддерживать установленный порядок в природе  и обществе, поддержание такового порядка также является принципиальной функцией мифа.

Обратимся к главным мотивам  и терминам легенд. В них ясно звучат те же темы, что и в философии: антропологические легенды, архетипы (первообразы), астральные легенды, битва, близнецы, богиня – мать, великаны, воздух, чудо, время мифическое, геометрические знаки, герои, добро и зло, дуалистические легенды, духи, душа, жертвоприношение, жрец, загробный мир, земля, зачатие, имена, инцест, календарные легенды, космогонические легенды, модель мира, мировое дерево, небо, океан мировой, огонь, пантеон, пастух, пахарь, первопредки, пряжа, свет и тьма, солярные легенды, мировое яйцо и т.Д.

Терминология легенд и  философии сходна. Единство в обилии жизни, какое достояние для учёных: возьмём один лишь термин "архитипы" (первообразы) – целая сознательная часть жизни швейцарского психоаналитика Г.Юнга посвящена работам, связанным с этим словом.

А возьмём слово "Библия" и поле деятельности для археологов, учёных, философов точно вперёд на десятки лет. Дело в том, что у  нас длительное время господствовала теория абсолютной мифичности и тем  самым полного отрицания историчности большей части библейских сказаний и персонажей. Сейчас уже учёные доказали, что в библейских сказаниях  можно отыскать всё, что угодно, вплоть до моментов исторической правды, лишь не проявления сверхъестественной, божественной сущности. Туман невежества стал рассеиваться лишь с пришествием эры великих археологических открытий в середине XIX века. Под влиянием этих научных открытий мы стали глядеть на Библию другими очами и нашли, что она является одним из шедевров мировой литературы, произведением реалистическим, в котором кипит и хлещет через край реальная жизнь. Она оказалась одним из многих выражений человеческой тоски по истине. Миф, таковым образом, остаётся эмблемой, а философия – устремлением в будущее, где блистает в озарении Истина.