Государь. Никколо Макиавелли

3 О войске

Вот что Макиавелли говорит о войске: “Основой власти во всех государствах служат хорошие законы и хорошее войско.” Но тут же он делает оговорку о том, что хороших законов не бывает там, где нет хорошего войска, и где есть хорошее войско, там хороши и законы. Военное дело - единственная обязанность, которую правитель не может возложить на другого. "Военное искусство наделено такой силой, что позволяет не только удержать власть тому, кто рождён государём, но и достичь власти тому, кто родился простым смертным". Если государь не будет разбираться в военном деле, то он будет терпеть много бед (не будет пользоваться уважением войска, не сможет на него положиться и т.п.). "Поэтому государь должен даже в мыслях не оставлять военных упражнений и в мирное время придаваться им ещё больше, чем в военное". Государю рекомендуется почаще выезжать на охоту (основной целью этого является изучение местности, а также закалка), а также читать исторические труды (особенно разбирать действия выдающихся полководцев).

Само войско может быть: собственным, союзническим, наёмным, смешанным.

Наёмные и союзнические войска бесполезны и опасны, а власть, которая опирается на наёмное войско, так как наёмники честолюбивы, распущены, склонны к раздорам, с врагом же они трусливы. "Поражение их отсрочено лишь настолько, насколько отсрочен решительный приступ". Наёмники по-разному могут владеть своим мастерством: одни - превосходно, другие - посредственно.

Первым нельзя доверять потому, что они сами хотят власти и ради неё свергнут либо своего хозяина, либо другого, но не справившись о намерениях хозяина. Вторым нельзя доверять потому, что они проиграют сражение. Вот что Макиавелли говорит о том, как можно избежать этих неприятностей: "Войско состоит в ведении либо государя, либо республики; в первом случае государь должен лично возглавить войско, приняв на себя обязанности военачальника; во втором случае республика должна поставить во главе войска одного из граждан; и если он окажется плох - сместить его, в противном случае - ограничить законами…"

Союзнические войска, по мнению автора, ещё одна разновидность бесполезных войск - это войска сильного государя, которые призываются для помощи и защиты. Такие войска могут отлично и с пользой послужить своему государю, но для того, кто призывает их на помощь, они могут оказаться даже опасными, так как в случае победы государь может попасть под их зависимость, их поражение же грозит государю не меньшими неприятностями. Союзническое войско ещё хуже, чем наёмное. В союзническом войске, в отличии от наёмного, опасна доблесть. Поэтому мудрому государю всегда лучше иметь дело с собственным войском. "Лучше проиграть со своими, чем выиграть с чужими, ибо не истина та победа, которая добыта чужим оружием". В доказательство приведён случай с Чезаре Борджа: "Поначалу, когда герцог только вступил в Романью, у него была французская конница, с помощью которой он захватил Имолу и Форли.

Позже он понял ненадежность союзнического войска и, сочтя, что наёмники менее для него опасны, воспользовался услугой Орсини и Вителли. Но, увидев, что те в деле нестойки и могут ему изменить, он избавился от них и набрал собственное войско".

Собственным же войском можно обзавестись, даже просто вооружив подданных. Вооружая подданных, государь также завоёвывает их преданность. Конечно, всех подданных невозможно вооружить, но если даже отделить часть, то это позволит с большей уверенностью полагаться на всех других. Ни в коем случае не надо разоружать подданных, ибо разоружением, их можно оскорбить и одновременно проявить трусость и подозрительность - качества, которых государь должен избегать. Но тут есть одна поправка: если государь присоединяет новое владение к старому государству, то новых подданных нужно разоружить, за исключением тех, кто содействовал завоеванию.

4 О Государе

Каким же должен быть сам государь, какими личными качествами он должен обладать? Главное моральное качество, которое объединяет у Макиавелли все прочие и является самоцелью - к нему он наиболее расположен - это честь. Этический смысл чести вытекает из того, что она мыслима только у человека, только в обществе, и проявляется преимущественно в государственных делах. Она продукт мнения, косвенно выражающий зависимость человека от общества.

Как известно у всех людей есть свои пороки, и государи здесь не исключение. Основная же мысль Макиавелли состоит в том, что благоразумному государю следует избегать тех пороков, которые могут лишить его государства. "Пусть государи не боятся навлечь на себя обвинения в тех пороках, без которых трудно удержаться у власти…" "Государь, если он хочет сохранить власть, должен приобрести умение отступать от добра и пользоваться этим умением смотря по надобности". Чтобы продемонстрировать политическое мировоззрение “Государя” в концентрированном виде, можно привести отрывок из другого труда Макиавелли, под названием “История Флоренции”. Здесь изображается одно из первых рабочих восстаний в Европе, а именно восстание чомпи во Флоренции в 1378 г., но агитационная речь, которую произносит один из восставших, целиком повторяет то, что мы находим в “Государе” самого Макиавелли. Это, между прочим, свидетельствует о том, что аморальная, беспринципная и бездушная политика, которую проповедует Макиавелли, мыслится им совершенно одинаково, кто бы ни занимался этой политикой, князь ли или же порабощенные и эксплуатируемые низы общества. Вот это место: “И вот эти люди из низов, как из подчиненных цеху шерстяников, так и из подсобников других цехов, и ранее полные недовольства по уже сказанным причинам, теперь испытывали к тому же страх перед последствиями, которые могли для них иметь учиненные ими поджоги и грабежи. Несколько раз в ночь собирались они для обсуждения происшедших событий, и все время толковали друг другу о грозящей им всем опасности. Наконец, один из тех, кто был посмелее и поопытнее других, решил вдохнуть в них мужество и заговорил так: “Если бы нам надо было решать вопрос, следует ли браться за оружие, чтобы жечь и громить дома граждан и расхищать церковное имущество, я был бы первым из тех, кто полагал бы, что вопрос этот нельзя решать необдуманно и что, пожалуй, бедность в мире и покое лучше, чем связанное с такими опасностями обогащение. Но раз оружие все равно уже у нас в руках и бед уже наделано немало, надо нам думать о том, как это оружие сохранить и как избежать ответственности за содеянное. Я думаю, что если никто нас научить не может, то научит сама нужда. Как видите, весь город пылает к нам гневом и злобой, граждане объединяются, а Синьория всегда на стороне магистратов. Будьте уверены в том, что нам готовят какую-то западню и над головой нашей собираются грозные тучи. Следовательно, надо нам добиваться двух вещей и совещания наши должны ставить себе две цели. Во-первых, — избежать кары за все, что мы натворили в течение последних дней, во-вторых, — зажить более свободно и счастливо, чем мы жили раньше. И вот я считаю, что для того, чтобы добиться прощения за прежние наши вины, нам надо натворить еще худших дел, умножить их, повсюду устраивать поджоги и погромы и постараться вовлечь во все это как можно больше народу. Ибо когда виновных слишком много, они остаются безнаказанными: мелкие преступления караются, крупные и важные вознаграждаются. Когда все страдают, мало кто стремится к отмщению, ибо общая всем беда переносится легче, чем частная обида. Так что именно в усилении бедствий и смуты должны мы обрести прощение, именно они откроют нам путь к достижению того, что нужно нам для свободной жизни. И я думаю, что ожидает нас верная победа, ибо те, кто могли бы воспрепятствовать нам, богаты и разъединены. Их разъединение обеспечит нам победу, а их богатства станут нашими, помогут нам эту победу упрочить. Не допускайте, чтобы вас смущали древностью их родов, каковой они станут кичиться. Все люди имеют одинаковое происхождение, и все роды одинаково старинны, и природа всех создала равными. Если и мы, и они разденемся догола, то ничем не будем отличаться друг от друга; если вы оденетесь в их одежды, а они в ваши, то мы будем казаться благородными, а они простолюдинами, ибо вся разница — в богатстве и бедности. Я весьма скорблю, когда вижу, что многие из нас испытывают угрызения совести от содеянного и хотят воздержаться от дальнейших действий. И если это действительно так, то вы не те, за кого я вас принимал. Не следует пугаться ни раскаяния, ни стыда, ибо победителей, какими бы способами они ни победили, никогда не судят. ...Бог и природа дали всем людям возможность достигать счастья, но оно чаще выпадает на долю грабителя, чем на долю умелого труженика, и его чаще добиваются бесчестным, чем честным ремеслом. Потому-то люди и пожирают друг друга, а участь слабого с каждым днем ухудшается. Применим же силу, пока представляется благоприятный случай, ибо более выгодным для нас образом обстоятельства не сложатся...”. Заложенный здесь нравственный принцип можно сформулировать так: признание творимого зла действительным злом и оправдание его неизбежности злом окружающим. Однако, раскрывая свою мысль, Макиавелли придаёт ей совершенно другой оборот. Поскольку мораль - область мнения, людям приписывают качества, выражающие оценку (хвалу или порицание). Хотя на первый взгляд два ряда противоположенных качеств однозначно противопоставлены друг другу, в их трактовке Макиавелли отходит от понятия абсолютного блага или зла: качества, почитаемые хорошими, невозможно сохранить полностью (элементы нравственного релятивизма).

Иногда нравственную концепцию Макиавелли трактуют как оправдание творимого зла с точки зрения высшего критерия, оправдания зла добром. В данном случае таким критерием выступают интересы государства в лице нового государя. Свои необычные высказывания Макиавелли объясняет желанием раскрыть истину. Конечно, результаты поиска истины у Макиавелли и сейчас признаются ценными и оригинальными. Но результаты этих поисков закрепили за автором дурную репутацию. Крайнее выражение идей Макиавелли до сих пор остаётся камнем преткновения.

Какова для Макиавелли суть морали? Мораль можно определить как общее выражение ряда сил, действующих в обществе, а именно - идеальных сил, размеры и границы которых зависят от возможностей мнения. Специфика моральных воззрений состоит в том, что она претендует на безусловную, абсолютную ценность, поскольку отражают общий нравственный опыт людей, общий интерес во взаимоотношениях человека и общества. Но в этом же заключается их внутренние противоречие: моральные нормы не обладают силой естественного закона, и у людей есть ни одни только общие интересы. В реальной действительности ценности начинают конкурировать между собой, а отвлечённые моральные истины не только начинают противоречить друг другу, но и превращаются, если им следовать, в собственную противоположность.

Тут возникает вопрос: должен ли политик (государь) соблюдать морально - нравственные устои? В принципе государственная деятельность должна соответствовать морали более, чем любая другая, она может себя мыслить только как конкретное воплощение морали. На деле же во многих случаях необходимость заставляет от неё отступать в большей или меньшей степени.

"Следует знать, - пишет  Макиавелли, - что, когда на весы  положено спасение родины, его  не перевесят никакие соображение  справедливости или несправедливости, милосердия или жестокости, похвального  или позорного, предпочтение следует  отдать тому образу действий, который спасёт её жизнь и  сохранит свободу". (Государство, по Макиавелли, является практическим воплощением тех нравственных идей, из которых вытекает и мораль; исторически и логически государство и мораль имеют общее происхождение. Это не возвышает первого над второй, и тем более не означает независимости политики от морали. Государство зависит от тех же общих принципов, что и мораль, но оно ближе к действительности и в его деятельности яснее выражена противоречивость этих принципов - борьба общего и частных интересов, необходимость насилия для противостояния насилию.)

Чтобы понять философию нравственно-политической проблемы у Макиавелли, нужно сказать пару слов о возможности научного подхода к "субъективной сфере" морали, тем более, что Макиавелли, иногда, до сих пор объявляют философом, разделившим политику и мораль. В своё время тезис о разделении политики и морали сыграл положительную роль, поскольку он апеллирует к научности и снимает с Макиавелли как учёного обвинение в аморализме. На сегодняшний день простого противопоставления политической реальности и нравственных норм не достаточно. Нужно объяснить их расхождение.

Утверждение общеобязательности, абсолютной объективности моральных предписаний было преимущественно делом религиозных и идеалистических учений, отдалявших сферу человеческих отношений регулируемую моралью, от всех прочих видов деятельности. Многие учёные подчёркивали её субъективный и переходящий характер, относительность нравственных критериев. Такая точка зрения может подкрепляться функционалистским противопоставлением морали и политики (у каждой из них своя область регулирования, свои законы, цели).

Но ведь мораль - это способ быть человеком в конкретной социальной обстановке времени и среды. Уже поэтому не следует противопоставлять её политике, с которой она имеет общий предмет - отношения людей. Макиавелли "освобождает" науку не от морали, а от абстрактного морализирования. Нравственные проблемы политики можно и даже нужно решать только в пределах этики, ставя при этом вопросы о происхождении моральных норм, о том, как люди к ним относятся, как их используют.

Должен ли государь быть жестоким или милосердным? Здесь однозначным может быть лишь то, что следует остерегаться злоупотребить милосердием. Жестокостью можно навести порядок в стране. Этим самым государь может проявить ни что иное, как милосердие. Государю не следует считаться с обвинениями в жестокости, если он хочет удержать своих подданных в повиновении.

"Учинив несколько расправ, он проявит больше милосердия, чем те, кто по избытку его  потворствуют беспорядку". Макиавелли  пишет, что может возникнуть спор, что лучше: чтобы государя любили  или чтобы его боялись. Вообще  говоря, было бы хорошо, если бы  его и любили, и боялись, но  любовь не уживается со страхом. Поэтому когда стоит выбор, нужно  выбирать страх. Ведь люди лицемерны  и склонны к обману. "Пока  ты делаешь им добро, они твои  всей душой, обещают ничего для  тебя не щадить: ни крови, ни  жизни, ни детей, ни имущества, но когда у тебя явится в них нужда, они тот час то тебя отвернутся". Государю положено внушать страх, но делать это надо так, чтобы избежать ненависти (воздерживаться от посягательства на имущество граждан). Любят государей по собственному усмотрению, а боятся - по усмотрению государей. Мудрому правителю лучше рассчитывать на то, что зависит от него самого. Здесь надо сделать оговорку.

Со страхом, так же как и с жестокостью, нужно “не перегнуть палку”, так как государь может превратиться в глазах подданных (и стать таковым на самом деле) в тирана. Макиавелли пишет, что многие правители начинают ценить власть как таковую и превращаются в тиранов. А тиранам оправданья нет. “Имея возможность заслужить огромный почет созданием республики или царства, они обращаются к тирании и не замечают, какой доброй репутации, какой славы, какой чести, какой безопасности и какого душевного спокойствия, вместе с внутренним удовлетворением, они при этом лишаются, на какое бесславие, позор, опасность, тревоги они себя обрекают”. Макиавелли противник тирании. Тираническая власть действует развращающим образом на самих правителей и на народ. Основная же причина превращения принципата в тиранию – наследование власти, так как наследственная власть подвержена порче (вывод сделан еще Полибием).

Должен ли государь быть щедрым или бережливым? Макиавелли отвечает на этот вопрос так: "Хорошо иметь славу щедрого государя. Тем не менее тот, кто проявляет щедрость, чтобы слыть щедрым, вредит самому себе". Аргументирует он это тем, что если проявлять щедрость благоразумно, её никто не заметит, а чтобы распространить среди людей славу о щедрости, нужно будет просто разорить казну. Будет благоразумнее смириться со славой скупого правителя, и тогда со временем люди увидят, что благодаря бережливости государь удовлетворяется своими доходами. За государём в этом случае может закрепиться слава действительно щедрого правителя. "И он действительно окажется щедрым по отношению ко всем тем, у кого ничего не отнял, а таких большая часть, и скупым по отношению ко всем тем, кого мог бы обогатить, а таких единицы". Однако тут есть оговорка. Если государь ведёт войско, которое кормится добычей и грабежом, то ему необходимо быть щедрым, так как иначе за ним не пойдут солдаты. Чужое имущество, которое не принадлежит правителю или его подданным, он может раздаривать "щедрой рукой", ибо, расточая чужое, он только прибавляет себе славы, в то время как расточая своё - только вредит себе.

Должен ли государь твёрдо держать своё слово? Макиавелли пишет следующее: "Мы знаем по опыту, что в наше время великие дела удавались лишь тем, кто не старался сдержать данное слово и умел, кого нужно, обвести вокруг пальца…" Вообще с врагом можно бороться законами, а можно силой.

Законами обычно борется человек, а силой - зверь, но первого зачастую не достаточно, чтобы победить врага, поэтому нужно прибегнуть к силе. Государь должен усвоить то, что заключено в природе и человека, и зверя, а из всех зверей нужно уподобиться двум: лисе и льву (лиса боится волков, а лев - капканов). "Разумный правитель не может и не должен оставаться верным своему обещанию, если это вредит его интересам и если отпали причины, побудившие его дать обещание". За великолепной или добронравной внешностью очень часто кроется звериная суть, это не случайность, а закономерность положения государя, который становится вне общества и вне закона, когда человеческого образа действий - "сражаться с помощью законов", становится недостаточно.

Государь может и даже должен обладать лисьей натурой, но он должен уметь её прикрывать. Лицемерие - отнюдь не порок для государя. "Обманывающий всегда найдёт того, кто даст себя одурачить". В глазах людей надо являться сострадательным, верным слову, милостивым, искренним, благочестивым - и быть таковым в самом деле, но внутренне надо сохранять готовность проявить и противоположные качества, если это окажется необходимо.