Формы феодальной зависимости категории несвободного сельско населения

ФОРМЫ ФЕОДАЛЬНОЙ ЗАВИСИМОСТИ

КАТЕГОРИИ НЕСВОБОДНОГО СЕЛЬСКОГО НАСЕЛЕНИЯ

Феодально - зависимое крестьянство формировалось как из свободных общинников , так и из рабов. 
В наиболее ранних источниках основная масса городского и сельского населения Киевской Руси носит название - "люди". Когда феодальный способ производства стал господствующим, а собственность феодалов на землю сделалась основой эксплуатации ими непосредственных производителей материальных благ, слово "люди" стало употребляться для обозначения феодально - зависимых крестьян.  
Одним из каналов формирования класса феодально - зависимого крестьянства, как сказано выше , было рабство. Большое распространение получил термин "челядин". По договорам начала X века киевских князей с Византией челядин считается собственностью своего владельца. Так называемой Древнейшей Правде начала XI века содержится постановление , регулировавшее куплю - продажу челяди и утверждавшее право господина требовать возврата беглого челядина. В Пространной Правде упоминается так же "плод" от челяди , который подобно "плоду" от скота, составляет собственность господина, передаваемую по наследству. 
Ранние сведения о использовании труда челядинов - рабов на пашне относится к XI - веку . Вероятно, однако, что применение рабской силы в сельском хозяйстве началось со времени вотчинного землевладения, т.е. ещё в X веке. 
С течением времени рабы в качестве производительной силы всё более вытеснялись в феодальном хозяйстве зависимыми крестьянами. В связи с этим термин "челядь" сливается с названием "люди" и обозначает уже всё зависимое от феодалов население. 
С процессом образования государственной собственности на землю связано ,по-видимому, возникновение термина "смерды", появляющегося в памятниках письменности с XI века . В литературе выдвигались разные точки зрения на смердов. Под ними понимают или всё древнерусское крестьянство, или особую группу зависимых людей, близких к западным литам, или альдионам, или рабов, посаженных на землю. 
В ряде новгородских актов смердами называются крестьяне, живущие на казённой земле и уплачивающие дань государству. Смерды и государственные крестьяне выполняли по развёрстке повинности князю и Новгороду. С переходом государственных земель в монастырь сидевшие на них смерды должны были нести повинности монастырским властям и освобождались от обязанности участвовать в раскладке их вместе со смердами, оставшимися в зависимости от князя и Новгорода. Однако в XI веке слово "смерды" означало не только государственных крестьян. Среди крестьян - данников, сидевших на "окняженной" земле, в связи с развитием феодальных отношений выделилась особая группа ( типа последующих дворцовых крестьян), находившаяся в более тесной и непосредственной зависимости от князей - воттчинников. Сведения об этих крестьянах , очень глухие и недостаточные для решительных выводов, даёт Правда Ярославичей. За убийство смерда взыскивается штраф - 5 гривен, как и за убийство холопа. Запрещается пытать смерда без "княжа слова", т.е. устанавливается непосредственная подсудность смердов княжескому суду. Упоминается рабочий конь смердов, за кражу которого взыскивается штраф меньший, чем за кражу княжеского коня. 
Постоянная Правда повторяет и в ряде случаев дополняет эти постановления. Так, устанавливаются нормы штрафа, уплачиваемого смердами за кражу скота. Имеется особая статья о праве князей на наследство после смерти смерда, не оставившего сыновей , и о выделе части имущества смерда во владение его дочерям до их выхода замуж. 
Итак, смерды, зависимые от князя - вотчинника, имели земельные наделы, переходившие по наследству к их сыновьям, а в случае отсутствия детей мужского пола отходившие в состав княжеских владений. Эти смерды вели собственное единоличное хозяйство, у них был свой рабочий скот. В развитии хозяйства смердов был заинтересован и князь, пользовавшийся частью их прибавочного труда, как вотчинник. О зависимом положении такого смерда свидетельствует то обстоятельство, что за его убийство уплачивался штраф, равный штрафу за убийство холопа. Феодальная зависимость этой группы смердов находила правовое выражение в их непосредственной подсудности князю.  
Нет точных данных о том, в какой форме осуществлялась эксплуатация смердов на собственных землях князя: в форме барщины ( как думал Б. Д. Греков) или натурального оброка. За предположение о преобладании в это время отработочной ренты говорит упоминание в Краткой редакции Русской Правды ратайного старосты ( возможно, надзиравшего за барщинными работами).  
К началу XII века на Руси образовался новый разряд феодально-зависимого населения - закупы. Об их положении довольно подробно говорит Пространная редакция Русской Правды. Закуп - это человек, попавший в долговую кабалу и обязанный своей работой в хозяйстве землевладельца вернуть полученную от него ссуду (купу). Ссуда под проценты называлась "наймом". Отсюда наименование закупа - "наймит". 
Феодал представлял закупу надел земля, сельскохозяйственные орудия (плуг, борону), рабочий скот. Закуп вел свое собственное хозяйство, у него мог быть свой конь. Однако закуп обязан был работать на господина. Закупа, который исполнял сельскохозяйственные работы, называли "ролейным" (от слова "ролья" - пашня). Стараясь закрепить за собой закупов, землевладельцы требовали от них возврата "купы" в увеличенном размере, стремились присвоить себе побольше продуктов их труда (урожай, скот). 
Закуп был сильно ограничен в своих правах, прежде всего, было стеснено право его ухода от господина. За побег он превращался в полного "обельного" холопа. За кражу, совершенную закупом, отвечал его господин, но закуп при этом, как и в случае побега, становился полным холопом. Землевладелец имел право подвергать закупа телесному наказанию. 
Тем не менее, закон отличал закупа от полного холопа (раба). Если господин продавал закупа в холопы, то за этот незаконный акт он должен был заплатить штраф, а закуп получал свободу. По незначительным делам, в случае нужды, закупу разрешалось выступать на суде в качестве свидетеля. Закуп мог обращаться в суд с жалобой на своего господина.  
Термин "холоп" появляется в источниках с X в. В Краткой, а особенно развёрнуто в Пространной Правде холопы противопоставлены свободным "мужам". Холопы, как люди несвободные, не могли приносить присяги и выступать свидетелями (послухами) в суде. Холоп, ударивший свободного человека, нёс кару. Будучи несвободными, холопы не уплачивали штраф за преступление. За холопа, совершившего кражу, отвечал его господин, свободные же люди, которые участвовали вместе с холопами в воровстве или укрывательстве краденного, платили штраф. За убийство холопа взыскивался негосударственный штраф (вира), а только частное вознаграждение (урок) его господину. Последний отвечал за имущественные сделки, заключенные его холопами. Ряд статей Пространной редакции Русской Правды устанавливает ответственность свободных людей за помощь, оказанную беглым холопам, и требует от княжеской администрации и частных лиц, чтобы они содействовали холоповладельцам в поимке их холопов. 
Законодательство определяет источники холопства. Это - самопродажа в рабство, женитьба на рабыне без договора (ряда) с её владельцем, вступление без "ряда" в должность тиуна, или ключника, растрата чужого имущества, взятого в долг или для ведения торговли. 
Законодательное определение правового положения холопства было в значительной мере связано с усиливающейся ролью городов, притягивавших беглое, зависимое от феодалов, население, в том числе и холопов. Судя по Пространной Правде, холоп не только скрывался в городе во время побега, но и участвовал в торговле, заключал сделки, "добывал" товар, укрываясь от своего владельца и т.д.  
Суммируя всё здесь изложенное, можно сказать, что в складывании различных категорий феодально-зависимого населения намечаются те же 2 этапа, что и в процессе формирования феодальной собственности на землю. Гранью между ними является примерно середина XI - середина XII в. На первом этапе еще значительное место в общественной жизни занимало лично свободное население соседних общин - "люди", смерды - данники, в составе несвободных преобладала челядь. На втором этапе всё большая часть непосредственных производителей переходит в число смердов, закупов, холопов.

История переписей

В Древней Руси государственные  переписи начали проводиться со 2-й  пол. XIII века по инициативе монголов с целью учёта населения для определения размеров дани. После образования централизованного государства в некоторых местах были заведены так называемые «писцовые книги», в которых имелись сведения о населении, описания городов, деревень, поместий,церквей. Объектом обложения первоначально были земельные участки, производительно используемые в хозяйстве — соха(позднее четверть, десятина). В XVII веке единицей обложения стал двор, а основной формой учёта — подворные переписи. Кроме подворных переписей, на отдельных территориях проходили и общегосударственные переписи (1646 г., 1678 г., 1710 г.,Ландратская перепись 1715—1717 г.). Указом Петра I от 26 ноября 1718 г. было положено начало государственным ревизиям, которых было проведено 10 с 1719 по 1858 годы.

Первая всеобщая перепись населения России была проведена  по состоянию на 9 февраля 1897 года. В советское времяпереписи проводились по состоянию на 28 августа 1920 г. (на территориях, не охваченных гражданской войной), на 15 марта1923 года (городская), а всеобщие переписи — по состоянию на 17 декабря 1926 года, на 6 января 1937 года, на 17 января 1939 года, на 15 января 1959 года, на 15 января 1970 года, на 17 января 1979 года и на 12 января 1989 года. После распада СССРочередная перепись населения России, запланированная на 1999 год, была отложена из-за финансовой нестабильности послекризиса 1998 года. Она была проведена лишь 9 октября 2002 года. Очередная перепись населения России была проведена в октябре 2010 года.

Учёт населения в XIII—XVI веках. Писцовые книги

На Руси регулярный подтверждённый учёт населения начался во времена татаро-монгольского нашествия. Учёт в то время был похозяйственным: подсчитывались для обложения данью дома, или «дымы». Первая перепись, произвёденная монголамиотносится к 1245 году. Вслед за ней было произведено ещё три переписи: в 1257, 1259 и 1273 годах. Переписи не были всеобщими, так как они не включали часть населения, освобождённую от обложения. Летописи древнейшего периода подчёркивают, что хотя татары и «изочтоша всю русскую землю», однако «не чтоша попов, черицев и кто служил святым церквам», то есть ту привилегированную категорию населения, которая была освобождена от взимания дани.

Необходимость превращения  похозяйственных записей в юридический документ обуславливала собой правильность записей, подтверждением со стороны облагаемого дома-хозяйства. Далеко не всегда в «числах» правильно воспроизводились элементы хозяйства и по признанию летописца, «творяху бо себе бояре добро, а меньшим бе зло», что вызывало протесты облагаемых и необходимость повторных описаний.

В России в XIV-XVI веках имели место земельно-хозяйственные описания. Результаты их фиксировались в так называемыхписцовых книгах. Значение писцовых книг, как документов, на основе которых производится обложение, усиливается, но они начинают носить характер поземельных описей.

Охват явлений хозяйственной  жизни был очень широк — от сведений о башнях городских кремлей до известий о породах промышляемой в озёрах рыбы. Тем не менее писцовые описания всё же не были учётами населения. В ходе их выявлялись только владельцы дворов.

Данные поземельных описей могли служить лишь временными источниками  определения обложения. Торговые и  промысловые занятия оставались при такой системе без обложения, что было не выгодно государственному фиску и обуславливало необходимость  отыскивания новых единиц обложения. Такой единицей стал двор.

Писцовые книги занимают почётное место в ряду предшественников современной статистики. В них можно найти массу интереснейших сведений о хозяйстве России того времени. Конечно, данные их плохо систематизированы. Необычна и форма изложения: абзацы распространяются на несколько страниц, вызывая желание остановится и передохнуть.

Подворные переписи XVII века

В XVII веке единицей налогообложения становится хозяйство («двор»), а учёты населения именуются подворными переписями. Хотя такие описания проводились часто, но они носили географически ограниченный характер, охватывали небольшую территорию и определялись задачами локального порядка. Уже тогда глубокий кризис хозяйства, оскудение казны и крайняя неравномерность податного обложения в различных частях страны вызывала мысль о производстве переписи во всех частях государства по единому образцу. Идея эта не была осуществлена, хотя попытки предпринимались в конце 20-х и 40-х годов XVII столетия.

Почти каждая перепись населения  оставляет о себе память. Иногда это легенды, а чаще, особенно в новое время, зафиксированные на бумаге итоги подсчётов. Результаты их с большей или меньшей полнотой описывают жизнь общества в период, когда проводился учёт.

Но память о переписи сохраняется  и благодаря документам другого  рода. Сейчас такие документы назвали  бы «инструктивным материалом» или  «заявлениями граждан», а в XVII веке они носили название наказов и челобитных. Одна из таких челобитных, поданная лета 7153 (а по современному календарю — в 1645 году) на имя 16-летнего царя Алексея Михайловича, сыграла важную роль в истории переписей.

Составлявшие её дворяне, конечно, меньше всего думали о переписных делах. Заботило их совсем другое — то, что они «от служеб обедняли, и от олжали великими долги и коньми опали, а поместья их и вотчины опустели и домы их оскудели и разорены без остатку от войны и от сильных людей». Случилось, однако, так, что челобитная эта послужила поводом для серьёзных изменений в организации учёта населения.

«Сильные мира», о которых говорилось в челобитной, были наиболее крупными землевладельцами — боярами, владевшими порой тысячами крестьянских дворов. Они нередко захватывали и укрывали крестьян, принадлежавших их более слабым соседям, а по прошествии «урочных лет» — искового срока давности в отношении сыска беглых — записывали крестьян за собой.

Не посчитаться с требованиями бояр было нельзя. «Сильным людям» пришлось идти на уступки. Одной из них и  стало решение о проведении в 1646 году переписи.

Правительственный наказ  ясно определил крепостнические цели переписи. «Как крестьян и бобылей и дворы их перепишут, — говорилось в нем, — по тем переписным книгам крестьяне и бобыли, и их дети, и братья, и племянники будут крепки и без урочных лет… А которые люди, после той переписки, учнут беглых крестьян принимать и за собой держать, а вотчинники ипомещики тех крестьян, по суду и по сыску и по тем переписным книгам, отдавать…».

Перепись 1646 года в отличие предыдущих писцовых описаний была прежде всего учётом населения. Переписчики записывали всех облагаемых податями лиц мужского пола, включая детей (последних — указанием возраста). Результаты переписи сослужили тогда двойную службу — стали юридической основой для еще большего закрепощения крестьян и базой для взимания налогов. Следующая перепись была проведена в 1676—1678 годах.

Сохранилось немало документов, позволяющих воссоздать атмосферу, в которой проводились переписи, обрисовать портреты переписчиков, выяснить отношение населения к переписям. По ним можно представить себе, как проходил учёт населения вРоссии XVII столетия.

Перепись велась прежде всего силами писцов и подьячих, служивших в московских приказах — органах центральной власти, ответственных за тот или иной участок государственных дел. Наиболее высокопоставленные подьячие занимали важные административные должности, обязанностью остальных было составление многочисленных приказных бумаг.

"Государство дворянское, — писал академик М. Н. Тихомиров, — в значительной мере опиралось на эту приказную компанию, которую, надо сказать, жгуче ненавидело население. От них шла возможность изменения в приказных документах, они производили различного рода волокиту, которая в XVII веке даже в царских документах носила название «московская волокита»… Подьячих часто разоряли во время восстаний, иногда они и гибли. С XVII века они носили очень поэтическое название — «крапивное семя» (Тихомиров М. Н. Российское государство XV—XVII веков. М., 1973).

Для проведения переписи в  том или ином уезде туда направлялся писец и несколько его помощников — подьячих, которые делились на «старых» (старших) и молодых. Работа писца была сложной, требовала специальных знаний. Поездка ожидалась длительная, и к ней серьёзно готовились.

Прежде всего, писец снабжался  наказом — инструкцией о том, как проводить перепись. Кроме того, ему вручались «приправочные книги» — копии материалов предыдущих описаний местности, в которую направлялся писец. В качестве «приправочных» во время переписи 1676—1678 годов использовались, например, переписные книги 1646 года. Понятно, что «приправочные книги» служили для писца большим подспорьем — они были и своеобразным путеводителем по местности, и образцом составления новых книг, и, наконец, средством сопоставления получаемых результатов с данными прошлых лет, а, следовательно, орудием контроля.

Местный воевода обязан был содействовать переписчикам, прибывшим в его уезд, назначить им помощников из числа местного населения и обеспечить всем необходимым, начиная с продовольствия. В 20-е годы XVII века переписной комиссии полагалось, например, выдавать «по туше бараньей, по курёнку, да луку, чесноку, яиц и масла в скоромный день, а в постный… где какая рыба лучится».

Непосредственная работа переписчиков начиналась с того, что, приехав в станы и волости, в монастырские вотчины и поместья, они должны были «в тех вотчинах и поместьях… государев указ (о переписи) вычитать… чтоб дворяне и дети боярские и их приказчики и старосты и целовальники приносили к ним сказки…». «Сказками» в данном случае называли отчёты о численности крестьян в крепостнической вотчине или посадских людей на тяглом дворе. Но сказки зачастую не отражали объективной картины, их составители сознательно искажали истинное положение дел.

Тяглое население, разумеется, пыталось всеми силами уменьшить  размер податей, которыми оно облагалось на основе результатов переписи. Для  обмана переписчиков существовали различные  способы, и они были хорошо известны, перечислялись в наказах писцам, но это мало помогало. Самый простой  способ, позволявший «дворы жилые  писать пустыми», заключался в том, что посадские люди на период переписи просто уходили к своим родственникам или вообще на время уезжали из города, оставляя двор пустым.

Что касается дворян, то в  принципе они, конечно, не могли не поддерживать проведение переписей, однако, когда  дело доходило до их собственных поместий, ситуация резко менялась. Чтобы уменьшить число дворов, облагаемых податью, крестьян «из многих дворов в один переводили», огораживали два двора одной изгородью, а иногда просто скрывали дворы от переписчиков.

Подворные переписи были чрезвычайно  ограничены по кругу регистрируемых признаков и не имели определённой формы и единообразных понятий  не только для счета населения, но и для имущественного и хозяйственного положения лица. Длились они от года до 10 лет, производились иногда лицами совершенно не грамотными, сопровождались поборами и порождали массовые утайки, искажения и бегство от регистрации. К этому присоединялись систематический недостаток в писцовых книгах и отсутствие единого управляющего центра деятельности писцов.