Философия Рене Декарта

Автор работы: Пользователь скрыл имя, 23 Ноября 2013 в 15:34, реферат

Краткое описание

Рене́ Дека́рт (фр. René Descartes [ʁəˈne deˈkaʁt], лат. Renatus Cartesius — Картезий; 31 марта 1596, Лаэ (провинция Турень), ныне Декарт (департамент Эндр и Луара) — 11 февраля 1650, Стокгольм) — французский философ, математик, механик, физик и физиолог, создатель аналитической геометрии и современной алгебраической символики, автор метода радикального сомнения в философии, механицизма в физике, предтеча рефлексологии.

Прикрепленные файлы: 1 файл

Рене́ Дека́рт.docx

— 175.69 Кб (Скачать документ)

Другой важнейшей чертой подхода Декарта был механицизм. Материя (включая тонкую) состоит из элементарных частиц, локальное механическое взаимодействие которых и производит все природные явления. Для философского мировоззрения Декарта характерен также скептицизм, критика предшествующей схоластической философской традиции.

Самодостоверность сознания, cogito (декартовское «мыслю, следовательно, существую» — лат. Cogito, ergo sum), равно как и теория врождённых идей, является исходным пунктом картезианской гносеологии. Картезианская физика, в противоположность ньютоновской, считала всё протяжённое телесным, отрицая пустое пространство, и описывала движение с помощью понятия «вихрь»; физика картезианства впоследствии нашла своё выражение в теории близкодействия.

В развитии картезианства  обозначились две противоположные  тенденции:

  • к материалистическому монизму (Х. Де Руа, Б. Спиноза)
  • и к идеалистическому окказионализму (А. Гейлинкс, Н. Мальбранш).

Мировоззрение Декарта положило начало т. н. картезианству, представленному

  • голландской (Барух да Спиноза),
  • немецкой (Готтфрид Вильгельм Лейбниц)
  • и французской (Николь Мальбранш)

школами.

Метод радикального сомнения

Исходной точкой рассуждений  Декарта является поиск несомненных  оснований всякого знания. Выдающейся чертой французского ума всегда был скептицизм[источник не указан 91 день], равно как и стремление к математической точности знаний. В эпоху Возрождения французы Монтень и Шаррон талантливо пересадили во французскую литературу скептицизм греческой школы Пиррона. Математические же науки в XVII столетии во Франции процветали.

Скептицизм и поиски идеальной математической точности — два различных выражения одной и той же черты человеческого ума: напряжённого стремления достигнуть абсолютно достоверной и логически непоколебимой истины. Им совершенно противоположны:

  • с одной стороны — эмпиризм, довольствующийся истиной приблизительной и относительной,
  • с другой — мистицизм, находящий особое упоение в непосредственном сверхчувственном, надрациональном знании.

Ничего общего ни с эмпиризмом, ни с мистицизмом Декарт не имел. Если он искал высшего абсолютного  принципа знания в непосредственном самосознании человека, то речь шла  не о каком-либо мистическом откровении неведомой основы вещей, а о ясном, аналитическом раскрытии самой  общей, логически неопровержимой истины. Её открытие являлось для Декарта  условием преодоления сомнений, с  которыми боролся его ум.

Сомнения эти и выход  из них он окончательно формулирует  в «Первоначалах философии» следующим образом:

Так как мы рождаемся детьми и составляем разные суждения о вещах  прежде, чем достигнем полного  употребления своего разума, то многие предрассудки отклоняют нас от познания истины; избавиться от них мы, по-видимому, можем не иначе, как постаравшись раз в жизни усомниться во всём том, в чём найдём хотя бы малейшее подозрение недостоверности…. Если мы станем отвергать всё то, в чём  каким бы то ни было образом можем  сомневаться, и даже будем считать  всё это ложным, то хотя мы легко  предположим, что нет никакого Бога, никакого неба, никаких тел и что  у нас самих нет ни рук, ни ног, ни вообще тела, однако же не предположим  также и того, что мы сами, думающие об этом, не существуем: ибо нелепо признавать то, что мыслит, в то самое время, когда оно мыслит, не существующим. Вследствие чего это познание: я мыслю, следовательно существую, — есть первое и вернейшее из всех познаний, встречающееся каждому, кто философствует в порядке. И это — лучший путь для познания природы души и её отличия от тела; ибо, исследуя, что же такое мы, предполагающие ложным всё, что от нас отлично, мы увидим совершенно ясно, что к нашей природе не принадлежит ни протяжение, ни форма, ни перемещение, ничто подобное, но одно мышление, которое вследствие того и познаётся первее и вернее всяких вещественных предметов, ибо его мы уже знаем, а во всём другом ещё сомневаемся.

Таким образом, найден был  Декартом первый твёрдый пункт для  построения его миросозерцания — не требующая никакого дальнейшего доказательства основная истина нашего ума. От этой истины уже можно, по мнению Декарта, пойти далее к построению новых истин.

Прежде всего, разбирая смысл положения «cogito, ergo sum», Декарт устанавливает критерий достоверности. Почему известное положение ума безусловно достоверно? Никакого другого критерия, кроме психологического, внутреннего критерия ясности и раздельности представления, мы не имеем. В нашем бытии как мыслящего существа убеждает нас не опыт, а лишь отчётливое разложение непосредственного факта самосознания на два одинаково неизбежных и ясных представления, или идеи, — мышления и бытия. Против силлогизма как источника новых знаний Декарт вооружается почти так же энергично, как ранее Бэкон, считая его не орудием открытия новых фактов, а лишь средством изложения истин уже известных, добытых другими путями. Соединение упомянутых идей в сознании есть, таким образом, не умозаключение, а синтез, есть акт творчества, так же как усмотрение величины суммы углов треугольника в геометрии. Декарт первый намекнул на значение вопроса, игравшего затем главную роль у Канта, — именно вопроса о значении априорных синтетических суждений.

Доказательство существования  Бога

Найдя критерий достоверности  в отчётливых, ясных идеях (ideae clarae et distinctae), Декарт берётся затем доказать существование Бога и выяснить основную природу вещественного мира. Так как убеждение в существовании телесного мира основывается на данных нашего чувственного восприятия, а о последнем мы ещё не знаем, не обманывает ли оно нас безусловно, то надо прежде найти гарантию хотя бы относительной достоверности чувственных восприятий. Такой гарантией может быть только сотворившее нас, с нашими чувствами, совершенное существо, идея о котором несовместима была бы с идеей обмана. Ясная и отчётливая идея такого существа в нас есть, а между тем, откуда же она взялась? Мы сами сознаем себя несовершенными лишь потому, что измеряем своё существо идеей всесовершенного существа. Значит, эта последняя не есть наша выдумка, не есть и вывод из опыта. Она могла быть внушена нам, вложена в нас только самим всесовершенным существом. С другой стороны, эта идея настолько реальна, что мы можем расчленить её на логически ясные элементы: полное совершенство мыслимо лишь под условием обладания всеми свойствами в высшей степени, а следовательно и полной реальностью, бесконечно превосходящей нашу собственную реальность.

Таким образом из ясной  идеи всесовершенного существа двояким путём выводится реальность бытия Бога:

  • во-первых, как источника самой идеи о нём — это доказательство, так сказать, психологическое;
  • во-вторых, как объекта, в свойства которого необходимо входит реальность, — это доказательство так называемое онтологическое, то есть переходящее от идеи бытия к утверждению самого бытия существа мыслимого.

Всё же вместе Декартово  доказательство бытия Божия должно быть признано, по выражению Виндельбанда, «соединением антропологической (психологической) и онтологической точек зрения».

Установив бытие всесовершенного Творца, Декарт уже без труда приходит к признанию относительной достоверности наших ощущений телесного мира, причём строит идею материи как субстанции или сущности, противоположной духу. Наши ощущения материальных явлений далеко не во всём своём составе годны для определения природы вещества. Ощущения цветов, звуков и проч. — субъективны; истинный, объективный атрибут телесных субстанций заключается только в их протяжённости, так как только сознание протяжённости тел сопровождает все разнообразные чувственные восприятия наши и только это одно свойство может быть предметом ясной, отчётливой мысли.

Таким образом, в понимании  свойств материальности сказывается у Декарта всё тот же математический или геометрический строй представлений: тела суть протяжённые величины. Геометрическая односторонность Декартова определения материи сама собой бросается в глаза и достаточно выяснена новейшей критикой; но нельзя отрицать, что Декарт верно указал на самый существенный и основной признак идеи «материальности». Выясняя противоположные свойства той реальности, которую мы находим в самосознании своём, в сознании своего мыслящего субъекта, Декарт, как мы видим, признаёт мышление главным атрибутом духовной субстанции.

Обе эти субстанции — дух и материя — для Декарта с его учением о всесовершенном существе являются субстанциями конечными, созданными; бесконечной же и основной является только субстанция Бога.

Этические взгляды

Что касается этических взглядов Декарта, то Фуллье метко реконструирует основоположения морали Декарта по его сочинениям и письмам. Строго отделяя и в этой области откровенную теологию от рациональной философии, Декарт в обосновании нравственных истин также ссылается на «естественный свет» разума (la lumière naturelle).

В «Рассуждение о методе» («Discours de la méthode») y Декарта преобладает ещё утилитарная тенденция открытия путей здравой житейской мудрости, причём заметно сказывается влияние стоицизма. Но в письмах к принцессе Елизавете он пытается установить основные идеи собственной морали. Таковыми являются:

  • идея «совершенного существа как истинного объекта любви»;
  • идея «противоположности духа материи», предписывающая нам удаляться от всего телесного;
  • идея «бесконечности вселенной», предписывающая «возвышение над всем земным и смирение перед Божественной мудростью»;
  • наконец, идея «солидарности нашей с другими существами и всем миром, зависимости от них и необходимости жертв общему благу».

В письмах к Шаню, по просьбе королевы Кристины, Декарт обстоятельно отвечает на вопросы:

  • «Что такое любовь?»
  • «Оправдывается ли любовь к Богу единственно естественным светом разума?»
  • «Какая крайность хуже — беспорядочная любовь или беспорядочная ненависть?»

Отличая интеллектуальную любовь от страстной, он видит первую «в добровольном духовном единении существа с предметом, как частью одного с ним целого». Такая любовь находится в антагонизме  со страстью и желанием. Высшая форма  такой любви — любовь к Богу как бесконечно великому целому, ничтожную часть которого мы составляем. Отсюда вытекает, что как чистая мысль наша душа может любить Бога по свойствам собственной природы своей: это даёт ей высшие радости и уничтожает в ней всякие желания. Любовь, как бы беспорядочна она ни была, всё же лучше ненависти, которая делает даже хороших людей дурными. Ненависть — признак слабости и трусости. Смысл морали заключается в том, чтобы учить любить то, что достойно любви. Это даёт нам истинную радость и счастье, которое сводится к внутреннему свидетельству какого-либо достигнутого совершенства, при этом Декарт нападает на тех, кто заглушает свою совесть посредством вина и табака. Фуллье справедливо говорит, что в этих идеях Декарта содержатся уже все главнейшие положения этики Спинозы и, в частности, его учения об интеллектуальной любви к Богу.

Экзистенциальная парадигма

С точки зрения Мамардашвили, Декарта можно отнести к основоположникам ранней экзистенциальной традиции.

Декарт, как и Хайдеггер, выделял два модуса существования, в его[кого?] терминологии — прямой и криволинейный. Последний определяется отсутствием какой-либо базовой ориентации, поскольку вектор его распространения меняется в зависимости от столкновений идентичностей с породившим их социумом. Прямой модус бытия утилизирует механизм длящегося волевого акта в условиях вселенского безразличия духа, что даёт человеку возможность действовать в контексте свободной необходимости.

Несмотря на кажущийся  парадокс, это наиболее экологичная форма жизнедеятельности, поскольку через необходимость она определяет оптимальное аутентичное состояние здесь-и-сейчас. Равно как Бог в процессе творения не имел над собой никаких законов, объясняет Декарт, так и человек трансцендирует то, что не может в этот момент, на этом шаге быть другим.

Переход от одного состояния  к другому происходит через нахождение в фиксированных точках избыточности — помещение в свою жизнь понятий, таких как добродетель, любовь и т. д., не имеющих причин к своему существованию помимо той, которая извлекается из человеческой души. Неизбежность существования в социуме предполагает наличие «маски», которая предотвращает нивелирование медитативного опыта в процессе продолжающейся социализации.

Помимо описания модели человеческого  бытия, Декарт также даёт возможность  её интериоризации, отвечая на вопрос «мог ли Бог создать мир, недоступный нашему пониманию» в контексте апостериорного опыта — теперь, (когда человек осознаёт себя мыслящим существом) нет.

Декарт по праву считается одним  из основателей философии нового времени. Ему принадлежит заслуга  ясной и глубокой формулировки основных интуиций и допущений рассматриваемого нами классического периода новоевропейской  философии.

Отправной точкой философствования Декарта  становится общая им с Бэконом  проблема достоверности знания. Но в отличие от Бэкона, который ставил на первый план практическую основательность  знания и акцентировал значение предметной истинности знания, Декарт искал признаки достоверности познания в сфере  самого знания, его внутренних характеристик. Отклоняя, подобно Бэкону, авторитет  как свидетельство истины, Декарт стремился к разгадке тайны высочайшей надежности и неотразимой привлекательности  математических доказательств. Их ясность  и отчетливость он справедливо связывает  с радикально глубокой работой анализа. В результате сложные проблемы удается  разложить на предельно простые  и дойти до уровня, на котором  истинность или ложность утверждения  может быть усмотрена непосредственно, как в случае математических аксиом. Располагая такими очевидными истинами, можно уверенно проводить доказательства, относящиеся к сложным и заведомо неясным случаям.

Декарт развивает специальное  учение о методе, которое он сам  резюмирует в следующих четырех  правилах:

1) Не принимать ничего на веру, в чем с очевидностью не  уверен. Избегать всякой поспешности  и предубеждения и включать  в свои суждения только то, что представляется уму столь  ясно и отчетливо, что никоим  образом не сможет дать повод  к сомнению;

2) разделять каждую проблему, избранную  для изучения, на столько частей, сколько возможно и необходимо  для наилучшего ее разрешения;

3) располагать свои мысли в  определенном порядке, начиная  с предметов простейших и легкопознаваемых, и восходить мало-помалу, как по ступеням, до познания наиболее сложных, допуская существование порядка даже среди тех, которые в естественном ходе вещей не предшествуют друг другу;

4) делать всюду перечни настолько  полные и обзоры столь всеохватывающие,  чтобы быть уверенным, что ничего  не пропущено.

Эти правила можно обозначить соответственно как правила очевидности (достижение должного качества знания), анализа (идущего  до последних оснований), синтеза (осуществляемого  во всей своей полноте) и контроля (позволяющего избежать ошибок в осуществлении  как анализа, так и синтеза). Продуманный  так метод следовало применить  теперь к собственно философскому познанию. 

Первая проблема состояла в том, чтобы обнаружить очевидные истины, лежащие в основе всего нашего знания.

Декарт предлагает с этой целью  прибегнуть к методическому сомнению. Только с его помощью можно  отыскать истины, усомниться в которых  невозможно. Следует заметить, что  испытанию на несомненность предъявляются  исключительно высокие требования, заведомо превосходящие те, что вполне удовлетворяют нас, скажем, даже при  рассмотрении математических аксиом. Ведь и в справедливости последних  можно усомниться. Нам же необходимо найти такие истины, в которых  усомниться невозможно.

Можно ли сомневаться в своем  собственном существовании, в существовании  мира, Бога? В том, что у человека две руки и два глаза? Подобные сомнения могут быть нелепы и странны, но они возможны. В чем же нельзя усомниться? Заключение Декарта лишь на первый взгляд может представиться  наивным, когда он такую безусловную  и неоспоримую очевидность обнаруживает в следующем: я мыслю, следовательно, существую (лат., cogito, ergo sum). Справедливость несомненности мышления подтверждается здесь самим актом сомнения как актом мысли. Мышлению отвечает (для самого мыслящего "Я") особая, неустранимая достоверность, заключающаяся в непосредственной данности и открытости мысли самой себе.

Декарт получил лишь одно несомненное  утверждение - о самом существовании  познающего мышления. Но в последнем  заключено много идей, некоторые  из которых (например, математические) обладают высокой очевидностью как  идеи разума. Так, в разуме заложено убеждение, что кроме меня существует мир. Как доказать, что все это  не только идеи разума, не самообман, но и существующее на самом деле? Это  вопрос об оправдании самого разума, о  доверии к нему.

Декарт разрешает эту проблему следующим образом. Среди идей нашего мышления находится идея Бога, как  Совершенного Существа. А весь опыт самого человека свидетельствует о  том, что мы, люди, существа ограниченные и несовершенные. Каким же образом  эта идея оказалась присуща нашему уму? Декарт склоняется к единственно  оправданной на его взгляд мысли, что сама эта идея вложена в  нас извне, а ее творец и есть Бог, создавший нас и вложивший  в наш ум понятие о себе как  о Совершеннейшем Существе. Но из этого  утверждения вытекает необходимость  существования внешнего мира как  предмета нашего познания. Бог не может  обманывать нас, он создал мир, подчиняющийся  неизменным законам и постижимый нашим разумом, созданным им же. Так, Бог становится у Декарта гарантом постижимости мира и объективности  человеческого познания. Благоговение перед Богом оборачивается глубоким доверием к разуму.

Вся система аргументации Декарта  делает вполне понятной его мысль  о существовании врожденных идей в качестве одного из основоположений рационалистической теории познания. Именно врожденным характером идей объясняется сам эффект ясности и отчетливости, действенности интеллектуальной интуиции, присущей нашему уму. Углубляясь в него, мы оказываемся способными познавать сотворенные Богом вещи. Ясность и отчетливость представлений являются поэтому и критериями истинности (достоверности) наших знаний.

Декарт полагает, что все возможные  вещи составляют две самостоятельных  и независимых друг от друга (но не от создавших их Бога) субстанции - духовную и телесную. Эти субстанции познаются  нами в их основных атрибутах; для  тел таким атрибутом является протяжение, для душ - мышление. Телесная природа последовательно представлена у Декарта концепцией механицизма. Вечно движущийся мир, подчиненный  законам механики, исчислимый математико-геометрическим образом, заготовлен для триумфального  шествия математического естествознания. Природа - чисто материальное образование, ее содержание исчерпывается исключительно  протяжением и движением. Основными  ее законами являются принципы сохранения количества движения, инерции и первоначальности прямолинейного движения. На основе этих принципов и методически контролируемого  построения механических моделей, разрешимы  все познавательные задачи, обращенные к природе. Так, животные и человеческие тела подчинены действию тех же механических принципов и представляют собой "самодвижущиеся автоматы", никаких "живых начал" в органических телах (как растительных, так и  животных) не имеется.

Наиболее трудная проблема философии  Декарта отношение души и тела у человека. Если у животных нет  души, и они представляют собой  бездушные автоматы, то в случае человека это очевидным образом  не так. Человек способен управлять  своим телом с помощью ума, а ум - испытывать на себе влияние  тела. Сложность проблемы заключалась  в объяснении воздействия двух совершенно разных по своей природе субстанций. Душа едина, непротяженна и неделима. Тело протяженно, делимо и сложно. Декарт, проявлявший большой интерес к успехам тогдашней медицины, отнесся с особым вниманием к шишковидной железе, расположенной в центральной части головного мозга, и связал с ней место, в котором душевная субстанция взаимодействует с телесной. Хотя душа как начало непротяженное и не занимает места, но она "пребывает" в указанной железе, она - "седалище души". Именно здесь материальные жизненные духи и вступают в контакт с душой. Раздражение из внешнего мира передается по нервам в головной мозг и возбуждает пребывающую там душу. Соответственно, самостоятельное возбуждение души приводит в движение жизненные духи, и нервный импульс завершается мышечным движением. Связь души и тела в целом укладывается в схемы, по существу, механического взаимодействия.

Основные моральные установки  картезианства легко извлекаются  из общей направленности его философии. Укрепление господства разума над чувствами  и страстями тела - исходный принцип  для поиска формул нравственного  поведения в самых разнообразных  жизненных ситуациях. Декарта отличает своего рода растворение феномена воли в чистом интеллектуализме. Свобода  воли определяется им посредством указания на следование "логике порядка". Одно из жизненных правил Декарта звучит так: "Побеждать скорее себя самого, нежели судьбу, и менять скорее свои желания, чем мировой порядок; верить, что нет ничего, что было бы целиком  в нашей власти, за исключением  наших мыслей".

Начиная с Декарта, новые ориентации философской мысли, в которых  центральное место занимает мысль  и сам человек, обретают классически  ясный характер.

Информация о работе Философия Рене Декарта