Философия как любовь к мудрости

Философия как любовь к мудрости.

Слова "философия" и "философ" своим появлением в греческом языке, из которого они перешли в языки других народов, обязаны Пифагору. Именно он два с половиной тысячелетия назад впервые назвал себя философом, то есть любителем мудрости. Соответственно, процесс постижения мудрости, стремление к ней получил название "философия".  
С тех пор неоднократно возникали споры о том, что из себя представляет философия как вид духовной деятельности, какую роль она призвана играть в жизни общества и отдельного человека. Диапазон мнений предельно широк: от вознесения философии на престол в качестве царицы наук до призывов "вышвырнуть за борт" (встречалось и такое на заре советской власти). Сама философия в разные времена понималась то как универсальное знание о мире в целом, то как всеобщий метод познания, то как наука о наиболее общих законах развития природы, общества и мышления, то как наука о мышлении. А ведь, следует заметить, в эпоху зарождения современной цивилизации слов всуе не употребляли, и если уж новую (для античности) форму духовного освоения действительности назвали "стремлением к мудрости", а не "стремлением к знанию", "стремлением к истине" и т.п., – значит, в это изначально был заложен какой-то глубокий смысл, определяющий характер философского отношения к окружающему человека миру. 

"Мудрость", "мудрец" – эти слова вызывают в обыденном  сознании образ прожившего долгую  жизнь человека, знающего ответы  на все жизненные вопросы, спокойно, взвешенно и несколько отстраненно  взирающего на мир (для полноты  образа можно добавить бородку  клинышком и ермолку; к слову, именно ермолку дарит булгаковская  Маргарита Мастеру как символ  его мудрости). Что в этом образе  от действительного смысла этих  слов, а что от нашего благоговейного  отношения к ним? И действительно  ли необходимо дожить до преклонных  лет, чтобы приобщиться к мудрости? Тогда не является ли философия уделом стариков, и к чему тогда морочить головы молодежи призывами к изучению философского наследия человечества? Доживут – дозреют, засядут за "премудрость скучных строк". Но почему тогда Платон настаивал на том, что философию необходимо изучать именно в молодом возрасте? Ответить на эти вопросы, понять, что такое философия, можно, очевидно, только выяснив смысл самого слова "мудрость". Удивительно, но факт: в отечественной философской литературе трудно, практически невозможно, найти определение этого понятия.

Раньше некоторые философы, писатели и ученые выдвигали положение о философии как науки наук. Это положение, правильно подчеркивая особую роль философии по сравнению с частными науками как общей мировоззренческой, методологической, идеологической основы научного познания, вместе с тем страдает существенным изъяном. Оно объявляет философию наукой и этим устанавливает жесткую связь между философскими представлениями и научными теориями. В действительности философия является особой формой мышления. Она включает в себя элемент научности, но не сводится к научной форме знания. Наука есть форма коллективного познания, в то время как философия есть форма коллективного мышления людей.

Название “философия” происходит от греческих слов “phileo” — люблю и “sophia” — мудрость, что означает любовь к мудрости, любомудрие. У древних греков это слово означало "стремление к пониманию", "стремление к знанию", "жажду знания". 

Мудрость и сейчас остается существенным определением философского мышления. Философия есть мудрость, но не отдельного человека, а объе-диненного Разума людей. Иными словами, философия есть коллективное мышление.

Во-первых, философия есть именно мышление, а не познание, не чувствование, не верование, не волeние, не действование.

Во-вторых, философия не просто мышление, а со мышление, т. е. такое мышление, которое предполагает мыслящее общение людей или мышление людей сообща. Философия — коллективное мышление также как наука — коллективное познание, искусство — коллективное чувствование, религия — коллективное верование, мораль политика-право — коллективное волeние, экономика — коллективное производство-распределение и т.д.

В-третьих, исходным и конечным пунктом философствования является не знание, не благо, не красота, а мысль, имеющая смысл-значение для других многих людей, прежде всего для самих философов. Конечно, коллективно мыслят и в науке, в искусстве, во всех других сферах человеческой деятельности. Но это коллективное мышление — лишь подчиненный момент научной-познавательной, художественной и т. п. деятельности. Оно философично лишь в той мере, в какой внутренне свободно, не связано непосредственно с производством знания, красоты, материальных благ и т. д. В философии коллективное мышление самодостаточно, максимально удалено от решения познавательных-художественных-практических задач. Стихия философии — это стихия чистой, самодостаточной мысли.

Философия — высшее проявление способности живого-человеческого к отсрочке реакции, действия, ответа для обдумывания того, как лучше действовать-поступать.

Самое элементарное поведение — безусловно-рефлекторное, когда между ощущением и действием минимальное расстояние (например, отдергивание руки от горячего предмета сразу после прикосновения). Поведение человека тем сложнее, чем больше расстояние (задержка) между восприятием и действием, познанием и практикой. Философы — такие представители рода человеческого, которые в наибольшей степени олицетворяют-материализуют эту задержку.

Если философы что-то и предлагают не философам, то отнюдь не готовые ответы рецепты, а их полуфабрикаты. Ведь мысль-идея — всегда полуфабрикат...

Философия внутренне связана с неспециализированным, обыденным знанием.  
Проявляется эта связь, прежде всего, в языке философии. Он богат словами,  
фиксирующими жизненный опыт индивидов; их назначение - обеспечивать повседневную практику людей, непосредственные контакты с окружающей действительностью, в том числе с социумом. Анализ языка философии в его сопоставлении с обыденным языком показывает, что "язык философии в целом ближе к живому естественному языку, чем язык специальных наук... Философские категории формируются в развитии культуры и воплощаются в структурах обыденного языка. Философия эксплицирует, систематизирует, углубляет смысл своих понятий, но не устраняет их и общий, обыденный смысл"

Содержание философского знания включает в себя установку здравого смысла с его ориентацией на познание ближайших причин явлений, их познание и использование в повседневной практике.  
Именно в обыденном знании, в его глубинах происходит кристаллизация того драгоценного феномена соборной человеческой жизни, проявляющегося не столь уж редко, который называется "мудросты. Специализированному знанию о природе этот феномен не свойственен: говоря "знающий специалист", мы никогда не скажем "мудрый человек". Если к тем или иным ученым все же применяют данное понятие, то оно касается не предмета их изучения и результатов его познания, но их общего  
отношения к жизни. В. И. Вернадский говорил: "Можно быть философом, и хорошим философом, без всякой ученой подготовки, надо только глубоко и самостоятельно размышлять обо всем окружающем, сознательно жить в своих собственных рамках. В истории философии мы видим постоянно людей, образно говоря, "от сохи", которые  
без всякой другой подготовки оказываются философами. В самом деле, в размышлении над своим Я, в углублении в себя - даже вне событий внешнего [для] личности мира - человек может совершать глубочайшую философскую работу, подходить к огромным философским достижениям" 

Философские размышления, свойственные индивидам, не являющимся профессионалами-философами, и формируют то, что принято называть мудростью. С другой стороны, специалисты-философы, размышляя над  
проблемами своей области знания, способны (конечно, далеко не все философы) достигать такого уровня отношения к бытию, который соотносится с понятием "мудрость.

 О содержании  понятия "мудрость" в "Словаре  русского языка" С.И. Ожегова говорится: "Мудрость... Глубокий ум, опирающийся на жизненный опыт". В "Толковом словаре живого великорусского языка" Вл. Даля поясняется: Мудрость - это "соединение истины и блага, высшая правда, слияние любви и истины, высшего состояния умственного и нравственного совершенства". "Философский словарь", изданный в ФРГ, поместил в соответствующей статье фрагмент из книги Н.Гартмана  
"Этика" с раскрытием существа мудрости. Мудрость, по Н. Гартману, - это  
"проникновение чувства ценности в жизнь, в любое чувствование вещей, во всякое действие и реагирование вплоть до спонтанного "оценивания", сопровождающего каждое переживание; постижение всего действительно этического бытия с точки зрения этого бытия; всегда лежащая в основе образа действия практического сознания его связь с ценностью"". То есть, мудрость предполагает обладание человеком соответствующими интеллектуальными способностями, позволяющими осмыслить происходящее вокруг. Поэтому "мудрость" – это антоним слова "глупость". Но в то же время, изощренный, отточенный ум специалиста (ученого, политика, инженера) может не иметь никакого отношения к мудрости, ибо в основе ее лежит не профессиональный, а жизненный опыт: личный, поколений, человечества. Соответственно, расширение, обогащение жизненного опыта – это ступени продвижения к мудрости. Английский философ А. Уайтхед писал, что "мудрость пропорциональна широте опыта". Опыт же каждого из нас весьма узок из-за краткости нашей жизни, ограниченности нашего личного жизненного пространства. Но его можно расширить, приобщаясь к чужому опыту, воспринимая его. Поэтому мудрость – это внимательное и терпимое отношение к чужому опыту. Отсюда следует, что "мудрость" – это не просто знание о чем-либо, не качественная характеристика человеческого ума; «мудрость» – это особого рода отношение человека к окружающим его людям, отношение, предполагающее терпимость к иному. Но "мудрость" и "толерантность" – не одно и то же. Следовательно, в понимании интересующего нас предмета необходимо идти дальше.  
Согласно преданию, Пифагор учился мудрости у восточных мыслителей и, наверняка, конструируя неологизм того времени "философия", он опирался и на восточную традицию толкования мудрости. Поэтому обратимся к современному Пифагору китайскому трактату "Дао дэ цзин", посвященному нахождению гармонии человека (мудреца, причем, стоящего на вершине власти – "совершенно мудрого") и мира. Даосизм – одно из важнейших направлений философской мысли древнего востока. Основное понятие этого учения и данного трактата – "дао", неизменная причина всех изменений, основа всего, существующая во веки веков, не требующая для своего существования и объяснения ничего. "Дао" – это естественный ход вещей, естественный путь развития мира. Никто не в силах изменить "дао". Другое важное понятие – "у-вэй" ("недеяние"). "У-вэй" – не "недействие", не "ничегонеделание", а следование человеческой жизни принципам "дао", человек приходит в этот мир не для того, чтобы крушить все вокруг. "Совершенно мудрый, совершая дела, предпочитает недеяние; ...вызывая изменения вещей, он не осуществляет их сам; ...приводя в движение, не прилагает к этому усилий". Возможно ли такое? Да, если действовать не против естественного пути развития, а в соответствии с ним (вспомним принципы восточных единоборств, например, "айкидо"). "Недеяние", кроме того, – это не навязывание окружающим людям своих представлений, своего образа жизни: "Совершенно мудрый... предоставляет народу возможность жить собственной жизнью". И еще очень важное для понимания мудрости: "Совершенно мудрый... не считает правым только себя, поэтому он может обладать истиной". Но мудрость – это не отстраненное созерцание окружающего, равнодушное и беспристрастное. "Совершенно мудрый не имеет постоянного сердца. Его сердце состоит из сердец народа... Он смотрит на народ, как на своих детей". А разве можно относиться к своим детям безучастно? Разве можно не желать им лучшей доли? 

Так в восточном понимании мудрости сливаются воедино признание объективности мира, невозможности изменения вечного естественного его пути и стремление к лучшей жизни, которая достижима лишь через соответствие человеческого существования с миром, человек может "обустроить" свою жизнь, усилив или ослабив проявления "дао". Но для этого необходимо постигнуть "дао" мира и "дао" человека. Иными словами, необходимо познать и понять, что такое мир, в котором довелось жить человеку, и необходимо познать и понять самого человека.  
А теперь вернемся к началам европейской философии. Она возникает в определенной степени как реакция на религиозно-мифологическое миропонимание, как стремление объяснить мир без апелляции к мистическим, сверхъестественным первоначалам и сущностям. Философия, в отличие от мифа и религии, – это дерзкая попытка поиска и обоснования возможности естественной гармонии человека и действительности. С другой стороны, коренные изменения афинского общества (появление частной собственности на землю и становление демократии) настоятельно требовали такого мировоззрения, которое было бы лишено авторитарности мифа и религии, допускало плюрализм, свободное выражение мнений, которое не могло бы быть навязано никакой другой силой, кроме силы убеждения. Сомнение в любом Абсолюте, кроме абсолютности и уникальности человеческого существования, с самого начала становится главным принципом философии. В свою очередь, сомнение предполагает анализ и критику неточностей, противоречий в существующих способах объяснения действительности. Путь к истине в философии лежит через выявление и преодоление заблуждений. Не таким ли образом философствовал, например, Сократ?  
В истории человечества Сократ являет собой пример настоящего философа, человека, стремящегося к мудрости, но не обладающего ею в полной мере. Он ничуть не лукавил, говоря: "Я знаю, что я ничего не знаю". Каждый ли решится на такое признание? Сократ постоянно повторял, что он не знает окончательных ответов на те вопросы, которые он ставил перед слушателями. И приглашая их к совместным рассуждениям, он вместе с ними последовательно, шаг за шагом приходил не к постижению окончательной истины, а, скорее, к выяснению того, что не может являться всеобъемлющим ответом на конкретно заданный вопрос. Беседы Сократа – это тщательный анализ познавательных ошибок и заблуждений. Так, в платоновском диалоге под названием "Лахес" Сократ пытается определить, что такое "мужество". Размышления над предлагаемыми собеседником определениями данного понятия показывают, что ни одно из них не является полным, не выражает его сути. Оказывается, что мужество не сводимо, например, к стойкости в бою, к упорству и т.д. Так что же такое – "мужество"? В диалоге вопрос остается открытым.  
Мудрый человек никогда не станет учить, а тем более, навязывать другим свои представления о том, как надо жить. Но он, исходя, хотя бы, из своего опыта, предостережет от ошибок, пояснит, как не стоит жить, чтобы не повторить его ошибки. Для этого необходимо выявить причины, основания заблуждений и ошибок, то есть опыт, как говорил Гегель, должен соединиться с размышлением. Поэтому, опираясь на все вышесказанное, можно сказать следующее: мудрость – это глубокий ум, опирающийся на жизненный опыт, умеющий проанализировать его и выявить причины достижений и ошибок. И в то же время, мудрость как бы предполагает право других на собственные ошибки, то есть, на собственный опыт ("опыт – сын ошибок трудных" А.С. Пушкин). Вспомним: "Совершенно мудрый не считает правым только себя". Так удалось ли древним грекам выразить названием философии ее сущность, то, ради чего она существует более двух тысячелетий? И какой от нее прок в наше время триумфа науки и техники, время "стрессов и страстей"?  
Бессмысленно ожидать от философии помощи в деле поворота рек, орошения пустынь, повышения технического могущества человека. Не в этом ее предназначение. Она призвана объяснить человеку мир, в котором он живет, призвана объяснить человеку его самого. Когда-то Карл Маркс написал, что задача философии заключается не в объяснении мира, а в преобразовании его, причем, революционном преобразовании. Нет, именно объяснение мира, объяснение человеку пределов возможного и невозможного в его неуемном стремлении изменять все вокруг, разъяснение возможных негативных последствий неразумного вторжения в окружающий мир – вот главная задача философии. Слишком много различных результатов преобразования природы и общества кошмарами стоят перед нами. Революционная нетерпеливость и мудрое отношение к окружающему – "две вещи несовместные". Философия не терпит суеты, она свободна от повседневной гонки за происходящим. Поэтому она ничего не организовывает, никого не призывает, никуда не направляет.  
Философия по своей сути – не призыв, а предупреждение. Ни одна философская система не может исчерпывающе объяснить человеку смысл его существования, сформулировать окончательное определение счастья и т.д. Это невозможно, хотя бы потому, что для философии факт – не есть аргумент. И она исходит из того, что факт проживания одним человеком своей жизни так или эдак может ничего не значить для другого человека, проживающего свою собственную жизнь. И кто-то, взявший за образец чужой рецепт достижения полного счастья, в итоге может оказаться глубоко несчастным. Философия не рецептурна. Она не в состоянии дать исчерпывающие ответы на все вопросы, предложить однозначные решения всех стоящих перед человеком проблем, потому что каждый из нас неповторим, и в целом неповторима жизнь каждого из нас. Формулирование последних истин будет означать в таком случае попытку втиснуть бесконечное многообразие человеческих жизней и судеб в клетку мертвых схем. 

Но в то же время, в работах действительно глубоких мыслителей всегда можно найти серьезный анализ того, ЧТО не соответствует представлению о достойном существовании или сосуществовании людей, ЧТО не соответствует представлению о высоком смысле человеческой жизни, ЧТО, наконец, приняв манящий облик счастья, на самом деле оказывается только видимостью его.   

Философия доказывает свои положения "от противного" и к положительному она ведет через выявление отрицательного. Как любое мировоззрение философия рассматривает и оценивает мир с позиций должного. Но философское долженствование – это поиск разумного соответствия человеческих возможностей естественной природной и социальной необходимости. Возомнив себя венцом творения, реализуя свое безудержное стремление к самоутверждению, к свободе от всего и от всех, человек способен уничтожить основу своего существования и себя самого. Особенно в XX веке проявились эти опасные тенденции, многократно усиленные научно-техническим прогрессом. Поэтому, образно говоря, если наука и технология дают в руки человека острый топор, которым можно свалить любое дерево, то философия призывает его, прежде чем приступить к действию, оглянуться назад, на оставленную за спиной унылую вырубку, и подумать, а стоит ли дальше углубляться в лес с этим топором. Именно с этого начинается философское осмысление любых проблем.  
Понимание философии как предупреждения основывается на ее стремлении к мудрости, которая, в свою очередь, вырастает из опыта человечества. А в нем больше (иначе и быть не может) неудач, провалов, "синяков и шишек". Когда Ф. Ницше устами Заратустры подвергает нещадной критике государство, "где все теряют самих себя, хорошие и дурные", он опирается на многовековой опыт народов. А этот опыт показывает, что государству безразличны судьбы конкретных людей, что оно может жить своей самодостаточной жизнью, руководствуясь собственными интересами, а не интересами людей, для защиты которых оно, вроде бы, и возникает. И, как показывает история, у руля государственной машины далеко не всегда оказываются достойнейшие. Призывает Ницше к уничтожению государства? Разумеется, нет. Но речь Заратустры "О новом кумире" – это предостережение от обольщения личностями правителей и абсолютизации роли государства в нашей жизни. Человек, надейся на собственные силы, живи собственной жизнью, – вот лейтмотив этого фрагмента книги "Так говорил Заратустра".   

Надо сказать, что в этом заключается подлинный гуманизм философии: не учить, как надо жить, не подталкивать и направлять к однозначно понятому лучшему, которое может оказаться очередной химерой (люди склонны к самообману). Предостерегать от худшего, вот стремление философии, понимаемой как любовь к мудрости. Не очень весело и оптимистично? Но еще Экклесиаст говорил, что во многой мудрости много печали. Может только тогда движение человека к нарисованному его сознанием светлому будущему может оказаться успешным, когда он предупрежден о возможных завалах и опасностях, ожидающих его на этом пути. Предупрежден, значит, – вооружен! В этом смысле поразительно точно уловил суть философии киник Диоген Синопский, который считал, что она должна закалять наши души и делать нас готовыми ко всякому повороту судьбы.  
Возвращаясь же к вопросу о соотношении возраста и мудрости и опираясь на понимание философии как предостережения, можно сказать: прав был Платон, утверждавший: никогда не рано начать заниматься философией. Именно в молодом возрасте необходимо приобщаться к ней. От скольких ошибок и заблуждений могли бы быть предупреждены молодые люди, если бы они обогащали свой объективно малый жизненный опыт знакомством с совокупным опытом человечества, осмыслением которого и занимается философия. Стоит ли наступать на грабли, которые кому-то уже попадались на пути.