Философия Аристотеля

Аристотель родился в  г. Стагире во Фракии в 384 году до н.. Семнадцати лет Аристотель уезжает в Афины, поступает в платоновскую Академию, становится учеником Платона. В Академии пробыл двадцать лет (после ее окончания преподавал в ней). Смерть Платона заставила его покинуть Афины. Аристотель поселяется в Малой Азии. Живет некоторое время на о. Лесбосе. Принимает приглашение македонского царя и переезжает в Пеллу (столицу Македонии), где преподает в течение трех лет философские и политические науки юному Александру — будущему великому полководцу.Умер в 322 году до н. э.

 Он был одним из  тех, кто, помимо философии,  внес большой вклад в развитие  физики, биологии и ряда других  наук. До наших дней дошли многие  его труды и учения, наиболее  известные из которых – концепция  причинности, теория первой материи,  движения.

 Аристотель был крупнейшим  в Древней Греции ученым-энциклопедистом.  История чудом сохранила его  сочинения. Почти все они пролежали  долгое время (до 1 в. н. э.) в  подземном книгохранилище, откуда  были случайно извлечены, переданы  в библиотеку в Афинах, затем  — в Рим, где и были изданы  главой аристотелевской школы  Андроником Родосским. Среди них можно назвать такие известные труды, как:  «Политика»,  «Никомахова этика», «Органон».

  Важнейшим пунктом  аристотелевской философии является  его стремление преобразовать  сократо-платоновскую философию  познания в теорию, объясняющую  мир явлений. Он был убежден,  что задача науки может быть  разрешена только посредством  намеченного Сократом пути –  посредством познания, состоящего  из понятий; это убеждение составляло  исходный пункт его философии,  в силу которого он и в  позднейшее время еще причислял  себя к платоновской школе.  Преимущество же его перед  Платоном состоит в том, что  он понял недостаточность учения  об идеях для объяснения эмпирической  действительности. Хотя под конец  Платон и не без торжественности  провозгласил идеи, представлявшиеся  ему первоначально только, как  неизменное бытие, причиною чувственного  мира, но ему все-таки не удалось  (на что и указывает Аристотель) согласовать эту мысль с прежде  установленным понятием о мире  идей. Ближайшую причину этой  неудачи Аристотель совершенно  справедливо видит в том,  что  Платон с самого начала приписал  идеям самостоятельное существование,  отдельное от чувственного мира. Эта трансенденция идей, которая в сущности ничто иное, как повторение эмпирического мира, должна быть отброшена; идеи не должны приниматься, как нечто отличное от вещей, доступных восприятию, как нечто существующее отдельно от этих вещей. Напротив того, их следует считать такой сущностью, которая находится в самих вещах их определяющим содержанием. Слабость Платона, как и его величие, заключается именно в его теории двух миров; основная же мысль Аристотеля та, что сверхчувствительный мир идей и мир – тождественны.

  Полемика Аристотеля  против учения об идеях заслонила  для прежних исследователей его  зависимость от Платона, имевшую  решающее влияние на его деятельность. Сам Аристотель только случайно  упоминает об этой зависимости,  само собой понятной для его  школы и для него самого. Но  его полемика направлена исключительно  на обособленность, гипостазирование идей в другой высший мир и на вытекающие отсюда затруднения; он указывает на то, что идеи не объясняют нам ни движения, ни познания, и что их отношение к чувственному миру не могло найти себе сколько-нибудь удовлетворительного и свободного от противоречий определения. В остальном же стагирийский философ вполне разделяет основные воззрения аттического: он определяет задачу философии в познании бытия, утверждает невозможность получить это познание посредством восприятия, и именно вследствие того, что все чувственные вещи изменчивы и преходящи. Поэтому и он обозначает общее или понятия, как содержание истинного познания и вместе с тем истинной действительности. Но с этим онтологическим интересом Аристотель связывает также и генетический: он требует от науки объяснений происхождения явлений из бытия. Поэтому он желает, чтобы идеи, будучи истинной сущностью чувственных вещей, в то же время и объясняли их. И если он не вполне разрешил эту задачу, то причину следует искать в его постоянной зависимости от основных определений платоновской философии.

  а)наука логика.

  Таким образом, основная задача аристотелевской философии, которая тоже ведь стремится познать сущность вещей посредством их родовых понятий, есть определение отношения общего к частному; этот принцип научного мышления, признанный за основной под влиянием гениальной интуиции еще Сократом, Аристотель сделал предметом особого предварительного исследования и создал, таким путем, науку логики. Он предпосылал ее, как общую теорию научных приемов, отдельным фактическим исследованиям. В этом самопознании науки совершенно сознательно закончился исторический процесс развития самостоятельности познания. Как «отец логики», Аристотель представляет собой высший расцвет развития греческой науки.

Хотя Аристотель точнейшим  образом разграничил отдельные  дисциплины науки и точно определил  их взаимоотношение, исходя, с одной  стороны, из педагогической точки зрения восхождения от данного к его  причинам, с другой, - наоборот, выводя из принципов их следствия, тем не менее дошедшие до нас научные сочинения не представляют общего систематически проведенного подразделения; в них то принимается обычное в Академии разделение на логические, физические и этические исследования, то различаются теоретические, практические и поэтические науки. А в перипатетической школе было употребительно разделение на теоретические и практические науки. Достоверно, по-видимому, только то, что Аристотель предпослал логику (Аналитику и Топику), как всеобщую формальную подготовительную науку (методологию), всем другим дисциплинам, так как он сам не упоминает о ней в числе «теоретических» наук.

  Принципом аристотелевской логики является та мысль, что подобно тому, как в природе вещей (natura rerum) общее, то есть выражающаяся в понятии веще ее сущность, является причиной и основанием для определения частного, точно так же и ближайшая задача объясняющей науки состоит в том, чтобы выводить частное из общего и, таким образом, понять необходимость эмпирически действительного мира. Научное же объяснение состоит в том, чтобы то, что известно нам через восприятие, было понятно из его причин, и чтобы процесс познания воспроизводил в отношениях основания к следствию реальное отношение между общей причиной и ее частным действием.

Но всякое познание состоит  только в соединении понятий, а следовательно в предложении или в суждении; причем такое соединение выражает (будучи утвердительным суждением) реальную связь, или же (будучи отрицательным суждением) реальную отделимость мысленного содержания понятий – подлежащего и сказуемого. Ввиду всего этого ближайшая задача всякого научного познания состоит в выводе частных суждений из общих. Отсюда центр аристотелевской логики составляет учение об умозаключениях и доказательствах, которое он сам назвал Аналитикой.

  Только по недоразумению  и вследствие злоупотреблений  при школьном изложении в позднейшее  время получила аристотелевская  Аналитика вид абстрактно-формальной  логики. В действительности же  она задумана, как методология,  тесно связанная с фактическими  задачами науки, и потому вполне справедливо в перипатетической школе логические сочинения назывались «органическими». Именно поэтому-то она вся переполнена бесчисленным множеством гносеологических предположений о бытии и отношениях к нему мышления; главное между ними – хотя Аристотель никогда этого точно не формулировал – тождество форм мышления, основанного на понятиях, с формами отношения действительности. Таким образом, этот первый систематический очерк логики заключает в себе внутренне связанными три главные точки зрения, с которых впоследствии излагали эту науку: формальную, методологическую и гносеологическую.

  Внешнее различие между  Платоном и Аристотелем можно  определить таким образом, что  первый исходил из понятия,  второй из суждения. Истинное  и ложное Аристотель ищет только  в соединении понятий, поскольку  это соединение или утверждается, или отрицается. Если это выдвигало  на первый план соображение  о качестве суждений, то силлогистика, как наука об основании суждений, требовала также и обсуждения  их количества, то есть различения  общих и частных суждений. Аристотель  был еще далек от того, чтобы  рассматривать суждения с точки  зрения их относительности и  модальности; если он и обозначает  содержание суждения, как познание  действительного или необходимого, или возможного, то делает это  с точки зрения метафизики, и  это не имеет ничего общего  с новейшим значением слова  «модальность». Но все исследования, которые производил Аристотель  о различии суждений, определяются  их отношением к теории доказательств,  то есть они определяются тем  значением, какое суждения могут  иметь для доказательства. Как  посредствующее звено между теми  и другими исследованиями он  подробно рассмотрел теорию выводов. 

  б)силлогистика Аристотеля.

  Силлогистика Аристотеля  есть исследование о том, какие  выводы из данных положений  могут быть сделаны с полной  достоверностью. В ней приводится, в качестве основной формы  умозаключений, обоснование частного  положения общим и подчинение  первого последнему (заключение  через субалтернацию). К этой так называемой первой фигуре силлогизма сводятся и две другие его формы, которые характеризуются различной логической постановкой в обеих посылках среднего термина; вследствие этого мы получаем в заключении различные отношения двух главных понятий. По мнению Аристотеля, результатом силлогизма является всегда ответ на вопрос, можно ли одно из этих понятий и в какой мере подчинить другому? насколько общее определение последнего может служить основанием для определения первого?

  в)система понятий у Аристотеля.

  По мнению Аристотеля, основной вопрос философии –  относительно понятия о сущности  бытия может быть решен не  иначе как только в методической связи, с объяснением фактов. Логическая форма этих решений, к которым, таким образом, стремится вся наука, есть определение понятия – дефиниция, в котором для каждого единичного явления устанавливается его непреходящая сущность, как причина его сменяющихся состояний и деятельности, причем в то же время указывается и зависимость его, как понятия, от другого более общего: таким образом, дефиниция есть определяющее суждение, в котором субъект определяется и посредством своего более общего родового понятия, и посредством своего отличительного признака. Но эти определения понятий, основанные частью на дедукции, частью на индукции, опять-таки предполагают в конце концов существование дефиниций самых высших родовых понятий, причем уже эти дефиниции не выводятся из более высших, а только разъясняются.

  Для логического исследования  высшими родовыми понятиями, которых  уже нельзя свести на еще  более высшие, служат роды высказывания, категории. Они представляют те  точки зрения, подчиняясь которым  различные понятия могут посредством  их реального содержания сделаться  элементами предложения или суждения. Аристотель дает их 10.

  2)аристотелевская метафизика.

  В аристотелевской  метафизике и, главным образом,  в учении о сущности лежит  стремление примирить учение  об идеях с эмпирическим миросозерцанием.  Уверенность, что только общее,  как понятие, может быть предметом  истинного познания – т.е. абсолютной  действительностью, - не допускает  считать сущностью содержание  единичного, временного восприятия; с другой же стороны, убеждение,  что общему не может быть  приписано никакой, отдельной  от чувственных вещей, высшей  действительности – не допускает  гипостазирования родовых понятий, как это делает Платон. Действительно существующее – это единичная вещь, которая мыслится в понятии в противопоставлении своим изменяющимся состояниям и отношениям и притом так, что только в ней одной осуществляется общее определение (вид). Окончательный объект научного познания не есть ни единичный образ восприятия, ни схема абстракции, но вещь, которая в потоке своих чувственных внешних проявлений сохраняет свою, выражаемую в понятии сущность.

  Итак, метафизическую  реальность надо искать в середине  между родовым и чувственным  образом, значит – в единичной  вещи, определенной через ее понятие.  Трудность такого способа представления  Аристотель старается разрешить  посредством такой общей формы  отношения, которая является господствующей  во всех его исследованиях.  Это – отношение материи к  форме или возможности к действительности. Посредствующее звено между общей сущностью вещей, выражающейся в понятии, и их частным воспринимаемым явлением находит он в принципе развития: он смотрит на бывание с той точки зрения, что в нем неизменная первоначальная сущность вещей переходит от состояния чистой возможности к действительности, причем этот процесс совершается тогда, когда материя, содержащая в себе возможности, формируется в принадлежащую ей в виде задатка форму. В основе этой концепции лежат аналогии, заимствованные частью из технической деятельности человека, частью из жизни органических тел. В системе Аристотеля они сделались основными идеями мировоззрения.

  В каждой единичной  существующей вещи материя и  форма находятся в таком соотношении,  что не существует ни материи  без формы, ни формы без материи.  Но именно поэтому-то и на  ту и на другую нельзя смотреть, как на отдельные силы, которые,  существуя, сперва сами по себе, соединяются только для образования единичной вещи; напротив, одна и та же единая сущность этой вещи есть и материя и форма.

  Совершенно иначе,  напротив, складывается отношение  между различными единичными  вещами. В этом случае, когда одна  вещь представляет воспринимающую  материю, а другая – образующую  форму, то хотя обе они находятся  в отношении необходимого взаимодействия, но существуют и независимо  друг от друга; и, только  соединившись, производят нечто  новое, причем теперь одна из  них есть материя, а другая  – форма. Во всех этих случаях  отношение материи к форме  лишь относительное, так как  одно и то же в одном отношении  является формой, а в другом  – материей для образования  высшей формы. 

  Отсюда получается  нечто вроде лестницы вещей,  где каждая единичная вещь, будучи  формой для низшей вещи, в то  же время является материей  относительно вещи, стоящей выше  ее. Эта система, однако, должна  иметь пределы своему развитию  как внизу, так и вверху: внизу  должна быть материя, которая уже не может быть формой, вверху – форма, которая не может быть материей. Внизу – первая материя, вверху чистая форма или Божество. Понятие чистейшей формы, как абсолютной действительности, исключает все материальное, все, что только возможно, и, таким образом, оно означает совершенное бытие.