Джордано Бруно

Важную роль в конституировании новоевропейской культурной парадигмы сыграло и переосмысление Бруно куртуазного лирического канона в свете философской традиции, наполнение его радикально новым – гносеологическим – содержанием: идущая от трубадуров идея семантического совпадения «небесной любви» к Донне с восхождением к божественному благу (см. «Веселая наука», Любовь) трансформируется у Бруно в своего рода интеллектуальный героизм любви к мудрости, в рамках которого «философия предстает обнаженной перед... ясным разумением».

Мудреца – искателя истины – Бруно сравнивает в этом отношении с Актеоном, преследующим богиню «в лесах» (т.е. непознанных сферах, «исследуемых самым незначительным числом людей») и «меж вод» (т.е. в зеркалах подобий, отражений и проявлений истины), но если созерцание божественной наготы обращает Актеона в зверя, неся ему смерть, то для мудреца, созерцающего истину, Бруно видит радикально иную перспективу: пророчески предрекая себе «смерть, принесенную мыслями», он, тем не менее, видит в «героическом энтузиазме» познания путь к божественному подъему: «...едва лишь мысль взлетает, из твари становлюсь я божеством... Меня любовь преображает в Бога».

Возвышенный полет любви обретает у Б. характер философского взлета духа, и любовь к мудрости наделяется ореолом интеллектуального эротизма. «Героический энтузиазм» Бруно (как он сам обозначил собственное мировосприятие) по значению для истории свободного человеческого Духа не уступает интеллектуальным подвигам самых гениальных мыслителей всех времен.

2.2 Героический энтузиазм

Работа Джордано Бруно «О героическом энтузиазме» была написана в 1585 году.

В ней этическое учение Бруно было направлено прежде всего против религиозного аскетизма. Он выступил против прославления смерти, против бесплодного пустынножительства монахов, отверг религиозные представления о бессмертии души. Джордано Бруно осуждал людей, которые «не заботятся о чести, удобствах и славе в этой бренной и неверной жизни», «из презрения к миру потоптали одежду свою, отогнали от себя всякую заботу о теле, о плоти, облекающей их душу». Жизнь в мире, реальные земные заботы — требования человеческой природы, а потому являются нравственным долгом человека.

«Эпикуреец по образу жизни», Бруно «рассуждал о плотских вещах и говорил, что церковь совершает грех, запрещая женщин, ибо с ними можно иметь дело, не впадая в грех, так как при этом соблюдается повеление бога. Вместе с тем мы встречаем в произведениях Бруно, и прежде всего, в диалоге «О героическом энтузиазме», резкую проповедь, направленную против культа чувственного наслаждения, настолько резкую, что это даже дало повод говорить об антигуманизме Бруно, о том, что здесь мы имеем дело то ли с рецидивом средневекового аскетизма, то ли с отзвуками монашеского воспитания брата Джордано.

Бруно сам отверг обвинения в аскетизме:

«Может быть, я стою за запрещение священного установления природы? Не собираюсь ли я попытаться избавить себя или других от сладкого и любимого ига, возложенного нам на шею божественным провидением?.. Нет, нет, не допустил господь, чтоб нечто подобное могло запасть мне в голову».

И если он гневно ополчался на поэтов-петраркистов, воспевающих чувственную любовь, то происходило это вовсе не во имя возвращения к монашескому аскетическому идеалу, а потому, что созданная Бруно система морали знала иные нравственные ценности помимо индивидуалистического культа наслаждения.

Человек смертен. Это одна из предпосылок этического учения Бруно. Какие бы высказывания о бессмертии души мы ни встречали в его сочинениях, они относятся лишь к вечной духовной субстанции, «ибо жизнь проходит навеки без всякой надежды на возвращение».

Источники информации: http://xreferat.ru/104/464-1-dzhordano-bruno.html