Человек как философская проблема. О биологическом и социальном, телесном и духовном начало

2. Биологическое и социальное в человеке.

Человек – существо биосоциальное, то есть одновременно биологическое  и социальное, его не следует рассматривать  только как явление социальное. Не следует забывать, что он часть  природы, ее продукт и является предметом  изучения различных отраслей естественных и общественных наук. Хотя специфически биологические признаки опосредованы социальным бытием, это нельзя понимать как отказ от рассмотрения его  биологических характеристик, тем  более, что они имеют огромное значение в его социальной жизни.

Биологические характеристики человека не включаются в понятие  личности. В этом понятии фиксируются  специфические общественные характеристики человека.

Раскрывая содержание социальной среды как определяющего фактора  развития личности, необходимо вычленить  из нее «микросреду», или среду  ближайшего окружения личности. Именно она играет большую роль в формировании индивидуальности.

Социальная среда может  значительно отличатся по объему и содержанию от «среды личности». Микросреда входит в понятие социальной среды  как совокупности всех общественных отношений. Ее специфику надо видеть в том, что она преломляет и  опосредует воздействие общества на личность и ее духовный мир.

Понятие социальной среды  составляет совокупность всех общественных отношений, куда включаются материальные и духовные компоненты, которые по отношению к личности существуют объективно, то есть идейная среда личности есть объективный фактор ее формирования.

Существенным элементом  микросреды личности является окружающая ее духовная атмосфера. Она складывается из различных факторов, включая состояние  общественного сознания, его содержание и формы, средства и методы воздействия  на личность в системе обучения и  воспитания, средства массовой коммуникации, а также психологию коллектива, в  котором личность живет, работает, учится, те нормы и системы ценностей, которыми регулируется поведение людей  в этих коллективах.

Выделившись из природы, человек  перестает быть просто биологическим  существом, он становится существом  социальным и, в известном смысле, выключается из природы, противопоставляется  ей. Было бы неверно представить  дело таким образом, будто выделение человека из природы означает полный разрыв с природной основой и ликвидацией ее. Напротив, как справедливо отмечает ряд ученых, естественное, природное в человеке не уничтожается, а претерпевает существенную перестройку, ограничено соединяясь с общественным в человеке.

Социальное возникает  из биологического, биологическое предшествует социальному, создает для него исторические природные предпосылки. В этом смысле можно сказать, что социальное в процессе своего развития выходит за рамки биологического, становится внебиологическим, надбиологическим.

Человек, становясь социальным существом, не перестает быть существом  биологическим, он выделяется из природы, но это выделение не абсолютно, а  относительно. Здесь имеется примерно такое же соответствие, какое существует между формой и содержанием развивающихся  явлений. Это не означает, что социальное в природе человека относится  только к форме. Оно «пронизывает»  природу человека в целом, но между  социальным и природным в человеке в рамках их единства существует различие, которое может превращаться в противоположность.

В ходе исторического становления  относительная роль социальных факторов непрерывно возрастала по мере их формирования в процессе становления человека, а роль биологических факторов постепенно снижалась.

Человек есть воплощенный  дух и одухотворенная телесность, духовно-материальное существо, обладающее разумом. И в то же время это  субъект труда, социальных отношений  и общения с помощью членораздельной  речи. При этом, говоря о социальной природе человека, мы не имеем в  виду, что будто бы только социальная среда формирует его. Социальное здесь понимается как альтернатива субъективистскому подходу к  человеку, абсолютизирующему его  индивидуальные психологические особенности. Такое понятие социальности, с  одной стороны, является альтернативой  индивидуалистическим трактовкам, с  другой — не отрицает биологического начала в человеке, также имеющего универсальный характер.

Причины биологического характера  определяют индивидуально-неповторимые особенности людей: набор генов, получаемых от родителей, уникален. Он несет информацию, предопределяющую развертывание свойственных лишь данному  человеку признаков: особенности темперамента, характера, черты лица и вообще весь телесный облик.

Еще Аристотель определял  человека как «политическое животное», тем самым подчеркивая наличие  в нем двух начал: биологического и социального, т.е. человек не просто биологический вид, а в первую очередь субъект общественных отношений. Уже с момента своего рождения человек не остается наедине с  самим собой, в четырех стенах своего индивидуального кругозора; он приобщается ко всем свершениям прошлого и настоящего, к мыслям и чувствам всего человечества. Если, таким образом, идти в анализе  человека к его социальной сущности, начиная от его морфологического и физиологического уровня и далее  к его психофизиологической и  душевно-духовной структуре, то мы тем  самым переместимся в область  социально-психологических проявлений человека. Своим организменным уровнем  он включен в природную связь  явлений и подчиняется природной  необходимости, а своим личностным уровнем он обращен к социальному  бытию, к обществу, к истории человечества, к культуре. Жизнь человека вне  общества так же невозможна, как  невозможна жизнь растения, выдернутого  из земли и брошенного на сухой  песок. Отнимите, говорит Вл. Соловьев, у любого человека все то, чем он обязан другим, начиная от своих родителей и кончая государством и всемирной историей, — и не только от его свободы, но и от самого его существования не остается совсем ничего.

В разных познавательных и  практических целях акценты на биологическое или социально-психологическое в человеке могут несколько смещаться в ту или иную сторону. Но в итоговом осмыслении непременно должно осуществиться совмещение этих сторон человека. Можно и нужно исследовать, например, то, как проявляется природная, биологическая сущность общественно развитого человека или, напротив, социально-психологическая сущность природного начала в человеке, но само понятие человека, его личности в том и в другом исследовании должно основываться на понятии единства социального, биологического и психического.

Ограниченное рассмотрение человека либо в рамках чисто культурологического  подхода, либо в узких пределах биологии (в частности, генетики, физиологии, психологии, медицины и т.п.) нередко  приводит к упрощенным толкованиям  соотношения биологического и социального  в человеке. На основе этого упрощения  возникают различные версии панбиологизма и пансоциологизма, например различного рода социальные неурядицы и даже уродства объясняются непреодолимыми природными качествами человека. Даже новейшие концепции социал-биологизма и социал-дарвинизма на альтернативно поставленный вопрос «гены или социум» на первое и ведущее место ставят гены. При этом биологическая судьба человечества рисуется весьма многоцветно. Одни оптимистически считают, что существующая наследственная система человечества полноценно отражает итоги его развития как уникального биологического вида. Ее стабильность и совершенство столь велики, что она может служить неограниченно долго в пределах обозримого грядущего. Другие утверждают, будто человек как биологический вид уже клонится к угасанию. Причина этого видится в создании собственной среды жизни и успехах медицины, благодаря которым человечество уклонилось от сурового действия естественного отбора и накладывает на себя груз повышенного давления накапливающихся мутаций. Социальные бури и взрывы, с этой точки зрения, отражают угасание человеческого рода. Третьи полагают, что человек, будучи биологически молодым видом, все еще несет в своей наследственности слишком много генов животных. Социальная среда, в которой он живет, создана не историей человечества, а деятельностью лишь избранных его представителей. Этот взгляд обосновывает не только разного рода элитаризм, но и его оборотную сторону — теоретический расизм.

Обе последние доктрины исходят  из того, что генетическая природа  человека в целом требует исправления, а ближайшее будущее грозит человечеству гибелью из-за биологических факторов. В таких условиях только генетика, взяв биологическую эволюцию «в свои руки», может отвести эту зловещую угрозу. И на волне данных идей всплывает  несколько обновленная евгеника, властно заявляющая, что, хотим мы этого или нет, но наука должна осуществлять целенаправленный контроль над воспроизводством человеческого  рода, частичную селекцию для «пользы» человечества. Если отвлечься от чисто  генетических возможностей селекции, возникает множество нравственно-психологических  вопросов: как определить, кто обладает генотипом с желаемыми чертами  и вообще кто должен и может  решать вопрос о том, что именно желанно.

Гипертрофирование генетических факторов и селекционных возможностей, свойственное социал-биологизму и социал-дарвинизму, имеет своей предпосылкой умаление социального начала в человеке.

Человек — это действительно  природное существо, но вместе с  тем социально-природное. Природа  дает человеку значительно меньше, чем требует от него жизнь в  обществе. Можно отметить и еще  один просчет указанных концепций  наряду с игнорированием ими социального  момента. Говоря о биологических  факторах, нельзя сводить их только к генетическим. Следует учитывать и физиологические аспекты индивидуального развития, особенно те, которые вызывают патологический эффект, потому что именно они изменяют биологическую составляющую человека, который в этом случае совсем по-иному начинает воспринимать и социальные факторы.

Особо надо сказать о тех  концепциях, в которых при всем внешнем признании важности биологического фактора высказываются неоправданно оптимистические утверждения о  возможности быстрого и необратимого изменения человеческой природы  в нужную сторону за счет одних  только внешних воспитательных воздействий. История знает много примеров того, как с помощью мощных социальных рычагов менялась общественная психология (вплоть до массовых психозов), но всегда эти процессы были кратковременны и, главное, обратимы. Человек после  временного исступления всегда возвращается к своему исходному состоянию, а  иной раз теряет при этом даже достигнутые рубежи. Культурологическая штурмовщина и краткосрочные изматывающие рывки не имеют исторического и социального смысла — они только дезориентируют политическую волю и ослабляют действенность самих социальных рычагов.

Каким же образом в человеке объединяются его биологическое  и социальное начала? Человек рождается  как биосоциальное единство. Это  значит, что он появляется на свет с  не полностью сформированными анатомофизиологическими системами, которые доформировываются в условиях социума, т.е. генетически они заложены именно как человеческие. Механизм наследственности, определяющий биологическую сторону человека, включает в себя и его социальную сущность. Новорожденный — не tabula rasa, на которой среда «рисует» свои причудливые узоры духа. Наследственность снабжает ребенка не только сугубо биологическими свойствами и инстинктами. Он изначально оказывается обладателем особой способности к подражанию взрослым — их действиям, звукам и т.п. Ему присуще любопытство, а это уже социальное качество. Он способен огорчаться, испытывать страх и радость, его улыбка носит врожденный характер. А улыбка — это привилегия человека. Таким образом, ребенок появляется на свет именно как человеческое существо. И все-таки в момент рождения он — лишь кандидат в человека. Он никак не может стать им в изоляции: ему нужно научиться стать человеком. Его вводит в мир людей общество, именно оно регулирует и наполняет его поведение социальным содержанием.

Каждый здоровый человек  обладает послушными его воле пальцами, он может взять кисть, краски и  начать рисовать. Но это не сделает  его настоящим живописцем. Точно  так же и с сознанием, которое  не является нашим природным достоянием. Сознательные психические явления  формируются прижизненно в результате воспитания, обучения, активного овладения  языком, миром культуры.

 Общественное начало проникает через психическое внутрь биологии индивида, которая в таком преобразованном виде выступает основой (или материальным субстратом) его психической, сознательной жизнедеятельности.

Таким образом, человек представляет собой целостное единство биологического (организменного), психического и социального  уровней, которые формируются из двух — природного и социального, наследственного и прижизненно  приобретенного. При этом человеческий индивид — это не простая арифметическая сумма биологического, психического и социального, а их интегральное единство, приводящее к возникновению новой качественной ступени — человеческой личности.

3. Духовное и телесное в человеке

Представления о телесном и духовном претерпели в истории культуры значительную трансформацию. Античность, оставившая в наследство искусство заботы о себе, высоко ценила здоровое и красивое человеческое тело, ставшее не природным, а культурным, наделенным общественно значимыми символами. Внешность, манеры, жесты, одежда — все это свидетельствовало о происхождении и положении человека и выражало его отношение к системе общественного порядка. Древние общества вообще придавали значение не столько тому, что думает или переживает человек, сколько тому как он себя ведет. Средневековье, напротив, чрезмерно интенсифицировало дух и культивировало не столько заботу о теле, сколько заботу о душе, в рамках которой вырабатывалась сложная психотехника сдерживания аффектов и влечений. В новых общественных условиях все более важным становились желания, намерения и мысли человека и поэтому контроль за страстями души становился серьезной общественной проблемой. Её решение взяла на себя религия, эффективно использовавшая для этого процедуры покаяния, действующие на основе тщательных классификаций грехов. В Новое время основной антропологической константой сделался разум, способствующий росту самодисциплины, сдержанности, предусмотрительности и дальновидности людей.

В классической философии  человек считался хозяином собственного Я, способным управлять душевными  страстями и телесными желаниями  на основе разума. Вместе с тем множество непроизвольных действий, непонятных фобий и неврозов свидетельствовали о том, что поступки человека определяются не только рациональными общественными нормами, но и бессознательными аффектами, влечениями и желаниями, которые по причине их не моральности вытесняются из сознания, но остаются при этом сильнодействующими мотивами поведения и вызывают либо осуждаемые общественной моралью проступки ,либо в случае подавления этих желаний к сильнейшим нервным расстройствам. Критика метафизики разума и реабилитация бессознательного Фрейдом может сравниться с коперниканской революцией, превратившей Землю из центра Вселенной в рядовую планету Солнечной системы. Архипелаг бессознательного, исследованием которого занимался Фрейд, оказался обширным, и весьма своеобразным. Для его изучения оказались малопригодными классические методы рефлексии. Они были трансформированы или заменены психоанализом. Однако у Фрейда еще сохранились многие устаревшие моральные оценки бессознательного как сосредоточия всего порочного и аморального. К. Юнг попытался освободиться от давления этих догм и развил концепцию “архетипов” коллективного бессознательного, которые, по его мнению, выполняют роль носителей культурной энергии и способствуют единству мысли, чувства и дела. Речь идет об очень сложной проблеме подавления и запрещения унаследованных от прошлого инстинктов и сохранении при этом исходной психической энергии желаний, которая должна использоваться или, как говорит психоанализ, “сублимироваться” в культурном творчестве.