«Абсолютный идеализм» Гегеля

«Абсолютный идеализм»  Гегеля.

Георг Вильгельм Фридрих  Гегель был сыном финансового  чиновника. Он родился в 1770 г., получил  образование в штутгартской гимназии и Тюбингенском теологическом институте, где учился вместе с Шеллингом, который оказал на него большое влияние, хоть и был младше на пять лет.

Философия Гегеля традиционно  рассматривается как систематическая  философия, как «система философии». Так понимал свою философию и  сам Гегель, в предисловии к  «Феноменологии духа» заявивший, что  истинная философия должна существовать в форме научной системы, и  представивший в соответствии с  этим свой труд как «первую часть» «Системы науки». Однако вопрос о том, каковы элементы созданной Гегелем  системы философии и отношения  между ними, до сих пор остаётся открытым. На мой взгляд, весь опыт дискуссий  о философии Гегеля показывает, что  решение этой проблемы, если оно  всё же будет сформулировано, может  быть только очень нетривиальным, а  значит, оно должно основываться на новом осмыслении самых фундаментальных  принципов гегелевского мировоззрения.

Обычно в гегелеведческих исследованиях под «системой философии» понимается трёхчастная последовательность «Логика - Философия природы -Философия духа», представленная в «Энциклопедии философских наук», то есть «система философии» отождествляется с «энциклопедической системой».

«Феноменология духа»  рассматривается при этом лишь в  качестве первого наброска «зрелой» системы философии, или исторического  введения в систему, но, во всяком случае, не в качестве её самостоятельного элемента.

Большинство современных  историков философии, изучающих  эволюцию гегелевской мысли, полагают, что между замыслом «Системы науки», в контексте которого была создана  «Феноменология духа», и замыслом «Энциклопедии» имел место некий «разрыв» в системном  мышлении философа, ознаменовавший переход  к новой модели построения системы  философии.

Внешне разрыв Гегеля с  Шеллингом выглядит как история  о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем. Повод, на первый взгляд, был еще менее значительным, чем в известной гоголевской  повести. Дело в том, что Гегель «всего лишь» усомнился в абсолютном характере созерцания, или интуиции, и выдвинул в качестве главной  формы познания понятие. Это смещение акцентов впервые произошло в  работе Гегеля «Феноменология духа», а  точнее говоря, в предисловии к  этой работе, которая была опубликована в 1807 году.

Здесь нужно заметить, что  Георг Вильгельм Фридрих Гегель (1770--1831), будучи на пять лет старше Шеллинга, на первых порах выступал в роли его младшего товарища. Причиной этого  во многом был сдержанный характер и большая основательность Гегеля. Недаром в юности ему дали прозвище «Старик». «Его творчество было тихим  движением ума, -- писал биограф Гегеля Карл Розенкранц, -- непрерывной поступательной работой всего его существа. Его биография лишена, поэтому обаяния больших контрастов, страстных прыжков и только благодаря напряженной значительности ее героя избавлена от полной монотонности».

Естественно, что при такой  натуре Гегель оказался в тени более  энергичного и удачливого Шеллинга. Понятно, почему в то время, когда  после окончания университета Шеллинг  блистал талантами, был широко известен и обласкан Гете, Гегель прозябал в  безвестности в роли домашнего учителя. И только благодаря содействию того же Шеллинга Гегель получает место  доцента в Ивенском университете, а затем становится там профессором. В Иене Гегель вместе с Шеллингом стал издавать «Критический философский журнал», проявив себя в качестве яркого публициста. Здесь же вышла первая крупная работа Гегеля «Различие между системами философии Фихте и Шеллинга», в которой он лишь уточнял различные аспекты учения своего друга.

Только когда Гегелю было уже 36 лет, вышла его «Феноменология духа», в которой он впервые заявил о себе как о самостоятельном  философе. По словам Маркса, в этой работе заключена «тайна и исток всей гегелевской философии». И в ней  действительно содержится вся гегелевская  философия, но в таком концентрированном  виде, что это произведение считается  одним из самых «темных» в творчестве Гегеля. Как уже было сказано, именно эта работа развела Гегеля с Шеллингом. После выхода «Феноменологии духа»  Шеллинг и Гегель обменялись письмами, и после этого переписка и  всякие сношения между бывшими друзьями и соратниками прекратились.

Мы уже видели, какие  серьезные последствия может  повлечь за собой такое «маленькое»  обстоятельство, как признание приоритета интуиции по отношению к понятию. В науке вообще нет «мелочей», и на все в ней должны быть свои основания. Что касается обратного  смещения акцента с интуиции на понятие, которое осуществил Гегель, то это  было связано с очень важным пересмотром  им самой сути понятия.

Шеллинг при всех его новациях в отношении понятия остается на позициях традиционной логики, рассматривая форму понятия как обобщенное представление. Гегель определяет понятие  совершенно иначе, а именно как развернутое  понимание существа дела.

Как и во многих других вопросах, в трактовке понятия Гегель возвращается на вполне естественную и обычную  точку зрения. Ведь мы считаем, что  у кого-то есть понятие ускорения, когда этот некто понимает, что  такое ускорение и может его  определить через другие физические понятия, скажем, через скорость или  массу, иначе говоря, в понятии  должна быть выражена существенная сторона объективного мира

Итак, у Шеллинга понятие  может свидетельствовать лишь об « общих признаках» изучаемого предмета, процесса, явления. В суть же происходящего  мы проникаем с помощью интуиции как непосредственного, внепонятийного постижения истины. С точки зрения Гегеля, в познании все происходит принципиально иначе. Существо дела мы постигаем как раз при помощи понятий, а не путем прямого созерцания истины. Мышление в понятиях, согласно Гегелю, вполне способно постигать истину. Но для этого мы должны «разрешить» ему опираться на противоречие.

Гегель различает абстрактно-всеобщее и конкретно-всеобщее, имея в виду, в первую очередь, два типа звания. Абстрактно-всеобщее -- это как раз те наши общие представления, которые имеет в виду Шеллинг. И чтобы овладеть такими общими представлениями, как, к примеру, «дом», «яблоко», «дружба», нам достаточно воспользоваться здравым смыслом, или рассудком. Ведь уже простой жизненный опыт свидетельствует о том, что дружба -- это добрые отношения между людьми, исключающие драку и обман. Другое дело конкретно-всеобщее, на которое опирается всякая серьезная наука. Так, в естествознании и философии используются понятия «пространство», «время», «бесконечность», «абсолютное», в отношении которых нам не обойтись без разума, а разум, согласно Гегелю, не может выразить истину, не вооружившись диалектикой.

Таким образом, мистической  интуиции Шеллинга Гегель противопоставляет  разум как способность постигать  и разрешать противоречия. Но, для  того чтобы утвердить разум в  своих правах, Гегель обосновывает новый взгляд на саму суть противоречий. Ведь традиционная логика видела в  противоречии синоним непонимания  и заблуждения. Гегель утверждает противоположное. Противоречие у него становится орудием истины, а отсутствие противоречий -- симптомом заблуждения.

Напомним, что уже Шеллинг  в своей натурфилософии открыл полярность как единство противоположных сил  и тенденций. Процесс жизни, как  гениально подметил молодой Шеллинг, есть борьба двух начал -- соединения и разъединения. И такова суть всех природных процессов. Но тот же самый Шеллинг не допускал «полярность» в наше мышление. Понять единство противоположностей, считал он, невозможно. И точно так же многие современные логики, допуская противоречивость в мире, отрицают возможность выразить ее в мышлении. Но не надо быть Гегелем, чтобы понять, насколько странная эта позиция. Ведь мы должны точно знать и понимать, что именно нельзя мыслить. Здесь получается как с кантовской «вещью в себе», о которой мы знаем, что она есть, но которая при этом непознаваема. Откуда же мы знаем, что она существует, если она непознаваема? И патом, если противоречие не допускается в мышлении, то почему оно называется «противоречием»? Ведь «противоречие» -- это буквально означает «речь против речи». Тогда уж нужно, вслед за Шеллингом, говорить о существовании только «полярности», а не «противоречий».

По сути, Гегель развивает  ту верную мысль всей немецкой классики, согласно которой мы должны постигать  действительность в ее же собственных  формах. И если в мире существенную роль играет единство противоположностей, то постигать его мы должны в форме  логических противоречий. И каждый раз, когда в познающем мышлении возникает противоречие, мы должны ставить вопрос о том, является ли оно объективным противоречием. Гегель был первым, кто заговорил  об объективных противоречиях, выражающих противоречивость самой действительности. Объективные противоречия он отличает от таких противоречий, которые являются следствием нашей ошибки.

Здесь стоит вспомнить  о Канте, который в свое время  бросил вызов традиционной логике с  ее формальным подходом к анализу  суждений. Тем не менее ни Кант, ни Фихте, ни Шеллинг не выступили против традиционной логики по вопросу о «запрете» противоречий. Даже констатировав единство противоположностей в природе, Шеллинг не признает противоречие в качестве логической формы, то есть в качестве необходимой формы нашего мышления о мире. Вместо того чтобы расширить границы логики в соответствии с новой меркой действительности. Действительность подгоняется под узкую мерку старой логики.

Именно эту непоследовательность и ликвидирует Гегель. Для человеческого  мышления нет никаких внешних  границ, доказывает он, кроме границ практически освоенного человеком. Поэтому всякая граница для нашего разума -- это только относительная историческая граница. И условием всесилия разума, считает Гегель, является его способность преодолевать противоречия. Например, противоречивость движения обнаруживает себя в разуме человека в форме противоречия между прерывностью и непрерывностью. При созерцании окружающего мира это противоречие обнаружить невозможно, так как в созерцании нам дана сплошная непрерывность. Сам факт дискретности движения, а также пространства и времени мы открываем только благодаря аналитической, расчленяющей способности рассудка. Именно поэтому Гегель рассудок называет «кислотой». Но единство прерывности и непрерывности как единство противоположностей схватывает только разум, который в свою очередь является противоречивым единством созерцания и рефлексии.

Таким образом, высшей познавательной способностью человека, согласно Гегелю, является разум, а орудием разумного  познания -- понятия. А поскольку понятия немыслимы без противоречий, то высшей формой логики у Гегеля оказывается диалектика. Мы видим, как теория познания оборачивается у Гегеля логикой, а логика, в свою очередь, диалектикой. И действительно, в учении Гегеля они совпадают. Теория познания, логика и диалектика, с точки зрения Гегеля, по большому счету должны заниматься одним и тем же предметом, а именно системой категорий. В своей работе «Наука логики», которую Гегель писал в течение четырех лет, когда возглавлял гимназию в городе Нюрнберге, он обрисовывает контуры указанной системы категорий. Согласно Гегелю, категории выражают ступени познания от простого чувственного созерцания до уровня теоретической науки и философии. Дело в том, что Гегель, в отличие от представителей прежней метафизики, не считает возможным получить истину всю и сразу. Более того, у Гегеля истина не исчерпывается готовым результатом. Она, согласно Гегелю, есть результат вместе со своим становлением. Истина -- это процесс. Тем самым Гегель вводит в философию понятие относительной истины. И благодаря этому история, и история познания в частности, перестает быть историей простых ошибок и заблуждений, как это считал, к примеру, Ф. Бэкон. Она превращается в процесс уточнения относительных истин и их развития, без чего невозможна никакая наука.

Высшую истину, согласно Гегелю, нам открывает философия. Именно философия, пройдя свой собственный  путь развития, выявляет подлинную  суть и смысл бытия. В то время  как искусство, религия и естествознание только приближают нас к истинному  знанию. Искусство и религия, по мнению Гегеля, не в состоянии отвлечься  от образов и аллегорий в разговоре  об основе мира. А наука, уже овладев  понятием, застревает на анализе природных  явлений, не проникая в подлинный  источник и причину мироздания. И  только философия, считает Гегель, раскрывает перед нами истинную картину происходящего, а именно то, что основу мира составляет само мышление.

Логическая культура философа-диалектика, согласно Гегелю, позволяет ему понять тот факт, что наше мышление и  основа мира есть одно и то же. Таким  образом, Гегель формулирует принцип  тождества бытия и мышления, имея в виду то, что скрытая для обычного восприятия основа мира есть не что иное, как развивающееся мышление. И мы должны восходить в своем познании по категориальным ступеням потому, что таков ход развития этого объективного, надындивидуального мышления. Принимая в молодые годы пантеизм своего друга Шеллинга, зрелый Гегель, как мы видим, переходит на точку зрения объективного идеализма. Тот же путь в своей духовной эволюции проделал, напомним, и Шеллинг. Но у позднего Шеллинга идеальное начало мира -- это ветхозаветный мистический Бог, тогда как у Гегеля основой мира является Абсолютный Дух в Форме Понятия. Гегель тоже именует эту основу БО.ГОМ, однако у него мало общего с традиционной христианской точкой зрения на Создателя. Недаром объективный идеализм Гегеля часто называют панлогизмом.

Итак, «Наука логики» -- это сердцевина учения Гегеля, в которой идет речь об идеальной основе бытия и способе ее саморазвития. Причем в «Науке логики» этот процесс представлен в той ясной логической форме, которая открывается только философу, и только тому философу, который занимается диалектической логикой. А диалектическая логика -- это как раз та универсальная наука, в которой, согласно Гегелю, сошлись теория познания, логика и диалектика. И речь в ней идет, как мы уже сказали, о развитии Абсолютного Духа, которое выражается в восхождении от абстрактного к конкретному, то есть от простого и одностороннего к развитому и целостному, или же к системе. Таким образом, если отвлечься от гегелевского идеализма, то окажется, что диалектическая логика -- это наука о том, как возможно системное, научно-теоретическое мышление, или, иначе говоря, как возможно подняться от обыденного взгляда на мир к его научному пониманию.

Как мы видим, познание истины из индивидуально-психологического явления, каким оно было у философов  Нового времени, в немецкой классике становится историческим процессом. Уже  в наукоучении Фихте эмпирический субъект способен познавать только с помощью тех духовных орудий, которыми его наделяет трансцендентальный субъект. Что касается Гегеля, то он пытается воссоздать ступени постижения истины не столько индивидом, сколько родом, родовым субъектом. Соответственно процесс восхождения от абстрактного к конкретному становятся у него законом познания в масштабах всего человечества, а на почве идеалистической мистификации -- за оком самопознания Абсолютного Духа.