Судебная этика

Содержание. 
1.     Судебная этика: понятие, предмет и задачи………………………… 3 ст. 
 
2.     Справедливость как основополагающий принцип судопроизводства……………………………………………………… 8 ст. 
 
3.     Проблема обвинительного уклона в судопроизводстве: причины его формирования и нравственные последствия………………………..10 ст. 
 
4.     Список литературы…………………………………………………... 15 ст. 
Судебная этика: понятие, предмет и задачи. 
     
 
Судебная этика — совокупность правил поведения судей и других профессиональных участников уголовного, гражданского и арбитражного судопроизводства, обеспечивающих нравственный характер их профессиональной деятельности и внеслужебного поведения, а также научная дисциплина, изучающая специфику проявления требований морали в этой области. 
 
Авторство термина принадлежит А.Ф. Кони. В 1901 г. Он написал вступительную лекцию к  читавшемуся им в Александровском лицее учебному курсу, которая впоследствии получила название «Нравственные начала в уголовном процессе (общие черты судебной этики)», а в 1902 г. Была опубликована в «Журнале министерства юстиции». 
 
А.Ф. Кони обосновывал взгляд, согласно которому значение судебной этики может выявляться в таких аспектах как: а) свод определенных норм, принципов, правил, регулирующих профессиональную деятельность в сфере права; б) живую практику и отношения, объективно складывающиеся между участниками судопроизводства; в) научную дисциплину, изучающую этические нормы применительно к профессиональным требованиям; г) учебный предмет как элемент общей подготовки будущих юристов. 
 
Несмотря на длительное использование данного понятия в юридической теории и практике, отношение к нему продолжает оставаться неоднозначным. 
 
В СССР вплоть до 60-х гг. бытовало мнение, согласно которому никаких особых нравственных норм, отражающих специфику определенных видов профессиональной деятельности, быть не должно. Официальная точка зрения состояла в том, что специалистам в любой сфере общественной жизни нужно руководствоваться исключительно нормами и ценностями социалистической морали. По этой причине отрицалась необходимость формирования судебной этики как особого института, служащего упорядочению системы этических требований в сфере профессиональной деятельности юриста. 
 
Лишь на рубеже 60 – 70-х гг. появляются первые публикации, в которых поднимается вопрос о целесообразности выделения судебной этики в особую научную и учебную дисциплину. Заслуга в этом вопросе принадлежит видному правоведу советской эпохи Михаилу Соломоновичу Строговичу. Благодаря его усилиям и при личном участии была подготовлена одна из первых монографий, посвященных рассмотрению этого вопроса. В ней дано развернутое определение предмета указанной дисциплины: «Судебная этика – это наука о применении норм морали, нравственности в специфических условиях деятельности судей, прокуроров, следователей, адвокатов, об осуществлении нравственных принципов и требований в расследовании и разрешении подведомственных суду уголовных дел». 
 
Вклад в разработку судебной этики внесли М.Ю. Барщевский, А.Ф. Закомлистов, А.С. Кобликов, Д.П. Королев, Д.П. Котов и многие другие исследователи. В их работах наряду с анализом проблем, возникающих в деятельности представителей разных отраслей юриспруденции (адвокат, следователь, судья), дана панорама того, каким образом, частные нормы и правила подчиняются общим представлениям о назначении правосудия, роли справедливости и целях деятельности юристов-профессионалов. Благодаря наличию судебной этики как особого юридического института становится возможным выявить единую нравственную природу требований, которыми руководствуются участники судебного процесса при всей кажущейся разнонаправленности их усилий. 
 
В отечественной литературе наряду с категорией судебной этики можно встретить, например, термин юридическая этика. Анализ его употребления позволяет сделать два вывода. 
 
Во-первых, в большинстве рассматриваемых случаев мы имеем дело с тождественными по своему смыслу, значению и объему понятиями, употребляемыми не строго, без акцентации специфики самого явления. Причина этого видится в том, что еще не произошло окончательного становления судебной этики как научной дисциплины и учебного предмета. Относительно непродолжительный срок ее существования проявляется и в некоторой расплывчатости понятий и категорий, которыми оперируют представители этого направления мысли. 
 
Во-вторых, используемая в практике терминология отражает различные аспекты изучаемого явления. Так, термин профессиональная этика юриста преимущественно акцентирует внимание на особенностях этической регуляции, присущей разным юридическим профессиям. Отсюда, такие понятия как адвокатская этика и этика судьи, в центре внимания которых оказывается свод этических норм и правил, принадлежащих именно указанной профессии. Судебная этика выступает по отношению к ним как родовое понятие. 
 
Особого внимания заслуживает вопрос о том, в каком отношении нормы судебной этики относятся к ценностям общественной морали. Если в советское время отрицалось значение профессиональной этики, то сегодня не менее распространены противоположные утверждения. Профессиональные требования, которыми руководствуются юристы, нередко подаются как набор инструментальных правил, призванных способствовать быстрейшему достижению максимального  результата при наименьшем вложении сил и средств. Однако такого рода подход, реализуемый в ряде сфер социальной деятельности (политика, управление, экономика), не действует в сфере права. 
 
Еще А.Ф. Кони указывал, что будущим правоведам «следует изучать не только судебную технику и судебную практику, но и судебную этику, как учение о приложении общих понятий о нравственности к той или другой отрасли специально судебной деятельности». Прошедшие десятилетия подтвердили его правоту. В сферу ответственности юриста, какова бы ни была его специализация, входят вопросы жизни и здоровья, определение будущей судьбы, защиты чести и достоинства, отстаивании интересов конкретных людей. Нравственным содержанием проникнуты основополагающие принципы правосудия – справедливость, независимость, беспристрастность. Вне этих принципов не может быть понят высокий смысл того, чему служит юрист. 
 
Сказанное позволяет сделать несколько предварительных выводов. 
 
Во-первых, судебная система, объединяя усилия представителей различных юридических профессий, в концентрированной форме выражает идеи справедливости, законности, порядка. Поэтому судебная этика выполняет интегрирующую роль по отношению к усилиям всех, кто профессионально занят юриспруденцией. 
 
Во-вторых, судебная этика, адаптируя моральные представления к сфере действия права, способствует формированию специфических нравственных требований. Это, например, обеспечение справедливости и всесторонности при рассмотрении дела судьей, соблюдение конфиденциальности в повседневной практике адвоката и нотариуса и т.д. 
 
В-третьих, нормы судебной этики должны распространяться не только на уголовное, но и на гражданское судопроизводство. Это отвечает тенденциям роста гражданского оборота в условиях становящейся политической демократии и формирования рыночного хозяйства. Сказанное подтверждается деятельностью адвокатов, специализирующихся в сфере гражданских правоотношений, и ролью нотариата, социальная значимость которого объективно повышается. 
 
Нравственные требования, обращенные к участникам судопроизводства, считает В.В. Леоненко, могут быть классифицированы по степени вовлеченности их в процесс. Среди них он выделяет: а) тех, для кого судебная деятельность является постоянной профессиональной обязанностью; б) экспертов, которые, имея специальные профессиональные познания, могут периодически привлекаться к участию в судебных заседаниях; в) лиц, для которых участие в судебных процессах носит временный характер (присяжные); г) граждан, участвующих в судебном разбирательстве эпизодически (свидетели, правозащитники, представители общественных организаций и др.). 
 
Наивысшей значимостью нормы и принципы судебной этики обладают для представителей первой группы, так как именно они профессионально заняты в данной сфере. 
Справедливость как основополагающий принцип судопроизводства. 
К профессиональным этическим принципам, которые определяют как общую направленность правосудия, так и действия лиц, занятых в его отправлении, относятся справедливость, беспристрастность, независимость. Имея важное воспитательное и регулятивное значение, они способствуют формированию профессионального мировоззрения юриста. Однако содержание и формы их проявления могут существенно различаться в зависимости от функций, выполняемых теми или иными представителями юридического сообщества. 
 
Справедливость рассматривается как основополагающий принцип, определяющий само назначение и роль правосудия в жизни людей. В регулятивном аспекте можно говорить о нем как об одном из важнейших элементов, ценностей нравственного сознания, в котором отражается представление о должном распределении между людьми прав и обязанностей, деяний и воздания за них, достоинств и вознаграждения. Если имеет место несоответствие первого второму, принято говорить о несправедливости. 
 
На протяжении всего периода истории этической мысли понятие справедливости связывалось с представлением об этической ценности человека и его жизни. Основы понимания справедливости были заложены еще в учении Аристотеля, который исходил из различия, существующего между двумя основными формами справедливости – распределительной (дистрибутивной) и уравнивающей (ретрибутивной). 
 
Своеобразную «предрасположенность» к проведению в жизнь принципа социальной справедливости посредством принятия Конституционным Судом России решений можно выявить, анализируя, в частности, ст. 29 Федерального конституционного закона от 21 июля 1994 г. № 1-ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации», согласно которой судьи Конституционного Суда независимы и руководствуются при осуществлении своих полномочий только Конституцией России и данным Федеральным конституционным законом. В своей деятельности судьи Конституционного Суда выступают в личном качестве и не представляют каких-либо государственных или общественных органов, политических партий и движений, государственных, общественных, иных предприятий, учреждений и организаций, должностных лиц, государственных и территориальных образований, наций, социальных групп. Как правильно отмечает С.А. Иванова, «независимость выступает как важная составляющая (некий наполнитель) принципа справедливости. Согласно этой норме правовая позиция судей, выражающаяся в принятии решений и других актов, должна быть свободна от любых политических пристрастий, что во многом призвано обеспечить реализацию принципа социальной справедливости…». 
     
 
     
Проблема обвинительного уклона в судопроизводстве: причины его формирования и нравственные последствия. 
Проблема обвинительного уклона в судопроизводстве, не любимая судебными деятелями и представителями органов следствия и прокуратуры, не может не волновать думающую часть общества, всякого сознательного гражданина. Обращение к литературе рубежа XIX – XX в. Показывает, что уже в то время представители отечественной юриспруденции уделяли большое внимание преодолению означенного феномена. Судебная реформа1864 г. которая сегодня служит нам в качестве своего рода образца при реформировании системы судопроизводства, лишь поколебала, но не смогла изжить его в полной мере. 
 
Иногда приходится сталкиваться с несколько упрощенным толкованием природы обвинительного уклона. Например, утверждается, что его целью «является: добиться цели, приложив минимум усилий, в результате чего на скамью подсудимых, а порой и в тюрьмы попадают невиновные». Как представляется, центр тяжести проблемы лежит вовсе не в минимизации усилий судебной власти и тех, кто способствует ей в осуществлении ее функций. Конечно, на практике он исключительно удобен и позволяет изобличить «виновного» при минимальных усилиях и в максимально сжатые сроки. Однако здесь, скорее, отражаются намерения представителей суда, следствия, обвинения довести начатое дело до логического конца. Означенная тенденция вполне правомерна, но далеко не всегда. 
 
И.В. Решетникова указывает, что «исторически сложились две системы отправления правосудия – инквизиционная, или следственная, и состязательная, или система противоборства сторон». Первая, хотя и носит достаточно устрашающий характер, в действительности не означает ничего иного, как то, что «судья при рассмотрении дела как бы играет роль следователя». Наоборот, в рамках состязательного процесса активную роль играют стороны, противоборствующие в процессе (защита и обвинение, истец и ответчик). Именно им принадлежит право сбора доказательств, их представления в суд; они же проводят перекрестный допрос свидетелей и т.д. Противоборство сторон в состязательном процессе получило наименование судебного поединка. Исторически сложившиеся формы отправления правосудия получили закрепление: первая – преимущественно в странах континентальной Европы, где распространен романо-германский тип права; вторая – в Англии и США, а также в других странах общего права. 
 
Инквизиционная система правосудия существенно изменилась с тех времен, которые ее породили и сделали именем нарицательным. Однако А.Ф. Кони отмечает существенные черты, позволяющие составить представление о целях, которые первоначально ею преследовались, и путях достижения указанных целей. Именно эти черты способствовали формированию не изжитого до сих пор обвинительного уклона. 
 
Во-первых, «судья, определяя, на чьей стороне истина, не исследует вины и не основывает своего приговора на сопоставлении и взвешивании внутренней силы доказательств». Здесь господствует однородность, предвзятость, в известной степени – безразличие к аргументам, говорящим в пользу подсудимого. И сам суд, и следствие, по сути являющееся его органом, «начинают разыскивать доказательства преступления и доискиваться виновности подсудимого». Все средства, пути ведут к одному – получить доказательство того, что человек, находящийся на скамье подсудимых, виноват. Истина здесь заведомо предопределена. 
 
Во-вторых, «система доказательств сосредоточилась на показаниях и прежде и главнее всего – на собственном сознании и оговоре. Это сознание надо добыть во что бы то ни стало – не убеждением, так страхом, не страхом, так мукою. Средством для этого является пытка». Не подлежит сомнению, что использование такого рода средства характерно для традиционного общества при недостаточно развитом сознании гражданами своих личных прав и отсутствии каких-либо правовых гарантий обеспечения и уважения этих прав со стороны государства. 
 
Двадцатое столетие показало, что такая ситуация не является чем-то отжившим. В большинстве стран Запада, вне зависимости от принадлежности их к той или другой системе правосудия, добровольное признание обвиняемого подвергается вполне правомерному сомнению и обставлено рядом сдержек и противовесов. В книге американского профессора права Д. Уайнреба «Отказ в правосудии. Уголовный процесс в США» приводится характерная аргументация судьи, прекратившего дело против гражданина, уже признавшего свою вину. «В каждом деле, - написал судья в своем решении, - должен быть получен ответ на вопрос: доказано ли обвинение, что рассматриваемое заявление получено добровольно, т.е. не было сделано в результате опасения вредных последствий или в надежде на выгоду, предлагаемую представителем власти. Такая причинная связь должна быть исключена обвинением». 
 
Между тем, к практике самооговора, который в дальнейшем становится основой судебного приговора, охотно прибегают тоталитарные и авторитарные режимы. Классическим в этом отношении стало выражение Генерального прокурора СССР в 1933 – 1939 гг. Андрея Януарьевича Вышинского: «признание – это царица доказательства». Представители цивилизованного Запада, приезжавшие на процессы конца 30-х гг., даже не подозревали, какой ценой были добыты признания, с которыми выступали на суде «враги народа». Сегодня вопрос о том, какими методами действуют правоохранители, стоит не менее остро. 
 
Укорененность обвинительного уклона в отечественном судопроизводстве весьма высока. Это находит выражение не только в правовой базе, которая может быть изменена волевым актом властвующего субъекта. Более значимы, во-первых, традиции и обычаи, практикуемые в юридическом сообществе; во-вторых, состояние правового и нравственного сознания людей, непосредственно занятых в сфере юриспруденции; и в-третьих, господствующие в обществе мнения и представления относительно роли права – все, что принято относить к сфере так называемого живого права. 
 
А.Ф. Кони, рассуждая о судопроизводстве и роли в нем государственного обвинителя, писал: « Основные черты слагающегося русского типа обвинителя суть… спокойствие, отсутствие личного озлобления против подсудимого, опрятность приемов обвинения, чуждая и возбуждению страстей, и искажению данных дела, и, наконец, что весьма важно, полное отсутствие лицедейства в голосе, в жесте и в способе держать себя на суде». Ученый, в частности, усматривал «элемент беспристрастия», «обязанность прокурора отказываться от  обвинения в тех случаях, когда он найдет оправдания подсудимого уважительными, и заявлять о том суду по совести…». Этим подкрепляется высокий авторитет прокуратуры как органа, стоящего на страже закона. 
 
В советский период указанные традиции были в основном утрачены. Сомнение в виновности подсудимого было чревато для работника прокуратуры самыми серьезными последствиями, а в определенный период времени и опасно для жизни (преимущественно в период массовых репрессий). Да и в наше время согласие с защитой и, соответственно, отказ от обвинения влечет за собой для того, кто на это отважится, мягко говоря, неприятности. 
 
Поскольку прокуратура, по сути, есть орган исполнительной власти, и сам работник прокуратуры находится на государственной службе, велика вероятность манипулирования им, а с его стороны – стремление угодить тому, кто в данный момент находится у руля власти. 
 
Участие прокурора в процессе, результаты его деятельности далеко не однозначно воспринимаются общественным мнением. Однако рассмотрение дела в его отсутствие оказывается уже прямым нарушением закона. Ни о какой состязательности здесь вовсе нет речи. По статистике же, более половины уголовных дел вынуждено рассматриваются без участия прокурора. В этом случае несвойственную ему функцию оглашения материалов обвинительного заключения вынужден принимать на себя судья. «Соединение же в одних руках обвинения и осуждения – отмечает А.М. Ларин, - инквизиционный процесс в чистом виде». Судья, как бы становясь на место обвинителя, невольно солидаризируется с его позицией. Между тем, есть примеры и обратного рода. Известный публицист Юрий Феофанов рассказывает о случае, свидетелем которого он стал на Британских островах. Когда в одном из лондонских судов обвинитель не явился не просто отложил дело, как это практикуется в нашем государстве. Он прекратил дело, освободив в зале суда шайку мошенников из восьми человек. На удивленный вопрос нашего публициста, ему разъяснили: «А на каком основании граждан держать за решеткой, коль истек срок – 72 часа». Разительный контраст с российскими реалиями! 
Список литературы. 
·        Профессиональная этика юриста. Учебное пособие. Ек-г., 2004. 
 
·        Судебная власть и судопроизводство. А. Арендаренко.