Профессиональная этика и этикет

В общем, оказывается, что в теории суперсистем П. Сорокина существует только два морфологических начала — идеальное и чувственное (материальное), — определяющих тип культуры и соответствующий ему тип мировоззрения. Каждая конкретная форма культурной суперсистемы (язык, мораль, искусство, философия, религия) детерминируется морфологическим началом и является замкнутой в себе. Однако П. Сорокин не только не принимает концепцию локальных культур, но и отбрасывает ее как «ненаучную». В этом коренное отличие теории суперсистем П. Сорокина от «морфологии культур» О. Шпенглера. Сорокинская суперсистема не имеет ограничений в пространстве и времени. Культура одного народа не может быть изолированной от культуры другого народа или цивилизации. Контакты между культурами всегда были и далее становятся все более интенсивными; развитие науки, искусства, морали также всегда связано со временем, т.е. с достижениями культуры в прошлом. Все суперсистемы являются фазами исторического кругооборота, причем, по П. Сорокину, на смену господствующей чувственной суперсистеме идет идеациональный тип культуры, который сможет преодолеть современный кризис западной культуры.

В последнее время «ожили» и культурно-исторические концепции евразийства, самобытного течения русской мысли, чей расцвет приходится на первую треть XX в. После 1917 г. группа русских интеллектуалов-эмигрантов (Н.С. Трубецкой, П.Н. Сабицкий, В.Н. Ильин, М.М. Шахматов, Г.В. Вернадский, Л.П. Карсавин и др.) стала называть себя «евразийцами» и заявила о себе программным сборником «Исход к Востоку. Предчувствия и свершения. Утверждения евразийцев». Сформулированная ими новая идеология особо подходила к проблемам культуры, истории и этнологии.

Евразийцы отчеканили геополитическую доктрину, претендующую на единственно верное истолкование этнической традиции. Основной тезис евразийства звучит следующим образом: «евразийство — это специфическая форма, тип культуры, мышления и государственной политики, издревле укоренившихся именно на пространстве огромного евроазиатского государства — России». Данный тезис получил обоснование при помощи множества нетрадиционных аргументов, взятых из истории Евразии.

Все рассуждения евразийцев исходят из идеи, что Россия-Евразия представляет собою уникальный географический и культурный мир. «Весь смысл и пафос наших утверждений, — писали Н. Алексеев и П. Савицкий, — сводятся к тому, что мы осознаем и провозглашаем существование особой евразийско-русской культуры и особого ее субъекта, как симфонической личности. Нам уже недостаточно того смутного культурного самосознания, которое было у славянофилов, хотя мы и чтим их, как наиболее нам по духу близких. Но мы решительно отвергаем существо западничества, т.е. отрицание самобытности и... самого существования нашей культуры».

Стержнем культурно-исторических концепций евразийцев выступает идея Евразии, очерчивающая границы мышления в его социальном, экономическом и политическом аспектах и акцентирующая внимание на самобытности и самодостаточности отечественной культуры. Согласно евразийскому мышлению, культура есть органическое целое, которое имеет все черты мифологемы. Это значит, что культура весьма необычна — ее географический характер определяет: во-первых, тонкое осознание органической связи общественной жизни с природой; во-вторых, материковый размах («русская широта») в отношениях с миром; в-третьих, любые исторически установившиеся формы политической жизни рассматриваются как нечто относительное. Евразиец уценит традицию, однако чувствует ее относительный характер и не мирится с ее жесткими пределами. Евразийский тип мышления не привязан (подобно западному) к каким-либо государственным и политическим рамкам, он допускает непредсказуемые социальные эксперименты и взрывы народной стихии. Евразийское культурное сознание не восприняло такие характеристики западной цивилизации, как «германский педантизм», «польский гонор», рационализм, скученность городов и экологические издержки.

Евразийский образ мышления и действия основывается не на рационализации опыта, а на вере в Абсолют, предание, вождя и т.д.; в их основе всегда лежит некая объединяющая идея. Русская культура впитала в себя православную веру из Византии (она представляет собой специфический синтез религиозных догм и обрядов с православной культурой) и туранскую (или тюркскую) этику, восприятие государственности и прав человека) основанных на беспрекословном повиновении. Именно этот сплав придал социальному целому форму соборности, духовного единства, а не механической тотальности. Именно этот синтез лежит в основе культурно-исторической преемственности и позволяет сберечь национальный потенциал, который необходим для функционирования нашего общества.

Центральным пунктом евразийских культурно-исторических концепций является идея «месторазвития», согласно которой социально-историческая среда и географическое окружение сливаются воедино. С этой точки зрения всемирная история предстает как система мест развития; причем отдельным «местам развития» присущи свои определенные формы культуры независимо от национального состава и расового происхождения народов, проживавших там. Иными словами, отдельные «места развития» становятся «культурно-постоянными», становятся носителями особенного, только им присущего типа культуры. По мнению евразийцев, всем великим державам, которые существовали на евразийских равнинах, характерен один и тот же тип военной империи. Такими были государства скифов, гуннов, монголов, татар, Московское царство и Российская Империя. Истоками русской государственности и культуры они считали Золотую Орду и Византию.

В наше время определенное созвучие с идеями евразийцев имеют исследования Л. Гумилева о влиянии географической среды на этногенез и развитие культуры. Этногенез он считает биосферным и ландшафтным явлением, проявлением наследственного признака «пассионарности» — органической способности людей к напряжению, жертвам ради высокой цели. Сам себя Л. Гумилев называет последним евразийцем, ибо он своими научными исследованиями подкреплял аргументы своих предшественников, внося наряду с этим и новое слово в науку.

Л. Гумилев усиливает аргументацию Н.С. Трубецкого о том, что не существует общечеловеческой культуры, подчеркивая идею евразийства о развитии национальной культуры, обращаясь к теории систем. Из нее следует, что выживает и успешно функционирует только достаточно сложная система. Общечеловеческая культура может существовать лишь при предельном упрощении, когда уничтожены все национальные культуры. Но предельное упрощение системы означает ее гибель; напротив, система, обладающая значительным чистом элементов, имеющих единые функции, жизнеспособна и перспективна в своем развитии.

Такой системе будет соответствовать культура отдельного «национального организма» (Л. Гумилев).

Соглашаясь с историко-методологическими выводами евразийцев, Л. Гумилев отмечал: «Но главного в теории этногенеза — понятия пассионарности — они не знали». Ведь в отличие от евразийской доктрины как синтеза истории и географии теория Л. Гумилева сплавляет в одно целое историю, географию и естествознание.

Отсюда им делается ряд выводов, а именно:

1 ) именно пассионарные  толчки определяют ритмы Евразии;

2) Евразия как единое  целое является одним из центров  мира, т.е. признается полицентризм  культур и цивилизаций.

Теория Л. Гумилева нацелена и против национализма при сохранении национальной самобытности. В 1992 г., незадолго до смерти, он писал в своей книге «От Руси к России» следующее: «Поскольку мы на 500 лет моложе (Западной Европы. — В.П.), то, как бы мы ни изучали европейский опыт, мы не сможем сейчас добиться благосостояния и нравов, характерных для Европы. Наш возраст, наш уровень пассио-нарности предполагает совсем иные императивы поведения. Это вовсе не значит, что нужно с порога отвергать чужое. Изучать иной опыт можно и должно, но стоит помнить, что это именно чужой опыт». Во всяком случае, несомненно, что евразийство представляет собою такую «идею-силу» в ее гумилевском варианте, которая может спасти Россию как евразийскую державу; вот почему на нее обращают внимание и политики.

Охрана и использование культурного  наследия

Рассмотрев историю развития культуры, мы отметили, что культура развивается неравномерно: имеются периоды подъёма и спада, время от времени происходят культурные разрывы, при которых многие элементы предыдущих культур отрицаются, а на смену им приходят новые культуры. Рассмотрим теперь некоторые общие вопросы, связанные с сохранением культурного наследия, традиции, с причинами и условиями его освоения и использования в ходе культурного развития народов.

В ходе исторического развития любой народ стремится сохранить свою культуру, «накопить» её и как можно полнее передать потомкам. Культура постоянно накапливается, сохраняется и получает форму своего существования в виде богатства общества, его общественного достояния.

Мы должны различать такие понятия, как «общественное достояние» и «государственное достояние». Общественное достояние - это совокупность всех накопленных к данному моменту производительных сил общества, условий и средств производства, форм общения, духовных продуктов и т. д., созданных рядом поколений людей и осваиваемых ими, находящихся в их использовании, распоряжении, владении. «Государственное достояние» уже общественного. Например, в общественное достояние входит территория, на которой производится и воспроизводится общественное богатство. В государственное достояние оно может и не входить, или входит её часть, признаваемая в качестве территории государства. Поскольку зачастую территория государства зависит от международного признания, она может входить в культурном отношении в сферу его интересов, но официально не быть признанной. Так, культурным общественным достоянием являлась та часть российской, русской культуры, которая создавалась не одним поколением эмигрантов, но эта культура не признавалась государством и не составляла «государственного достояния».

Многие виды духовной продукции, будучи общественным достоянием, в силу идеологических и политических факторов могут не входить в государственное достояние. Например, могут запрещаться некоторые книги, авторы картин или литературных произведений могут высылаться из страны, лишаться гражданства. Иногда государственное достояние может быть шире общественного. Так, долгие годы государственным достоянием объявлялся так называемый «марксизм-ленинизм». На поверку оказалось, что сфера его распространения гораздо уже, чем протоколировалось государством.

Общественным, государственным достоянием может выступать материальное и духовное богатство, существующее не только реально, в данный момент, но и потенциально существующее, в возможности прошлой или будущей. Так, например, все археологические памятники, участки культурного слоя составляют часть памятников истории и культуры, являются всенародным достоянием и находятся под охраной государства независимо от того, открыты они или ещё нет. Но общественным, государственным достоянием является и будущая культура - жизнь будущих поколений людей, их природная и социальная безопасность. Общественным достоянием является и культурная, то есть преобразованная человеком среда, природа, и ещё не затронутая им. Скажем, генофонд растительного и животного мира, дикие, не одомашненные растения и животные нуждаются в сохранении, охране, создании условий для их нормального, «неокультуренного» существования. Так сама «дикая» природа превращается в объект сохранения культурного человека, общества. Не всегда, в силу ряда причин, она может быть взята под контроль государства. Иногда проходят годы, прежде чем требования общественности о превращении участка леса, луга, морского побережья в государственный заповедник или заказник удовлетворяются.

От категории «общественное», «государственное достояние» следует отличать в чём-то схожее, но не тождественное понятие - культурное наследие, за которым сохраняется специфическое содержание. Культурное наследие - это часть общественного, в том числе и государственного достояния, которая освоена культурным поколением людей и передаётся им по наследству следующему поколению.

Не всё общественное, государственное достояние входит в понятие культурного наследия, ибо не всё, созданное обществом, выступает в его культурном виде. Есть общественные явления, результаты деятельности прошлых культур, от которых ныне живущее поколение хотело бы отказаться, но ещё не в силах этого сделать. Например, атомное оружие, алкоголь, наркотики, терроризм и другие явления. Таким образом, культурное наследие часто уже общественного, государственного достояния.

Но и не всё, что составляет культурное наследие, осваивается новым поколением людей, перенимается им, принимается в качестве наследства. Таким образом, реальный процесс преемственности в области культуры ещё более специфичен, чем создание и освоение культурного наследия. Предлагаемое старшим поколением наследство весьма критически оценивается подрастающими «детьми»: часть его безропотно принимается, часть бесповоротно отвергается с порога, а часть беспощадно расходуется в ходе освоения в силу неумения, неопытности, разгильдяйства.

Но и в области сохранения культурного наследия мы наблюдаем аналогичные процессы. Так, одни народы, выходя на передний край истории, подчас уничтожают культуру более слабых народов, или предают её забвению, а зачастую объявляют своей. В своё время, римская культура строилась на взаимодействии различных культурных компонентов - жизнь ей дали этруски, сабины, латины и другие этносы. Но над всеми возобладало латинское начало, положив основание культуры Древнего Рима. И этруски, народ с более древними культурными традициями, со временем забыли свой язык, обычаи, традиции, то есть утеряли свою культуру, а значит, не сохранились как этнос.

В области взаимодействия культур различных народов, эпох мы можем встретить примеры, когда одна культура не может мирно уживаться с другой. Так, христианство беспощадно искореняло варварскую культуру древней Европы. Католичество, проникнув в Новый Свет, уничтожало индейские культуры коренных жителей Америки, их литературные произведения, архитектуру, искусство. Во время войн беспощадно уничтожаются не только армии, население, но и памятники культуры.

Культурное наследие - это не только материальное богатство, но и духовная продукция. Это не только материальный продукт, но и процессы, виды деятельности в материальной и духовной сферах общества. Но это - и общественные отношения людей, созданные ими и передаваемые в виде норм, традиций, ритуалов следующим поколениям.