- соч. Бердяева, опубликованное
в Париже в 1931 г. В России впервые
издано в 1993 г. (в сб. его трудов
под названием "О назначении
человека"). Работа состоит из
3 ч. В 1-й ч. ("Начала") раскрываются
общефилософские принципы познания
проблем этики. Будучи приверженцем
экзистенциального типа философствования,
Бердяев считает, что философия
призвана познавать бытие из
человека и через человека, из
его духовного опыта. Поэтому
она неизбежно становится философией
духа, центральной частью к-рой является
философская антропология. Последняя
принципиально отличается от биологического,
социологического и психологического
изучения человека. Философия, в отличие
от науки, есть необъективированное познание,
познание духа в себе, а не в его объективации
в природе. В нем. гносеологии, считает
Бердяев, бытие разлагается, заменяется
субъектом и объектом; познает не живой
человек, а гносеологический субъект,
находящийся вне бытия и познающий не
бытие, как таковое, а противостоящий ему
объект, создаваемый ("полагаемый")
специально для познания. В результате
бытие исчезает из субъекта и из объекта,
а человек превращается в функцию, орудие
"мирового духа". Смысл вещей, по Бердяеву,
раскрывается не в объекте и не в субъекте,
а в духовном мире. Дух - это свободная
энергия, прорывающаяся в природный и
исторический мир. Духовная сила в человеке
изначально носит богочеловеческий характер.
Задача философии - посредством творческой
интуиции и нравственного опыта раскрыть
экзистенциальную диалектику божественного
и человеческого, совершающуюся в глубине
существования человека. В основании философии
лежит нравственный опыт. Поэтому центральное
место в познании духа принадлежит этике,
т. е. учению о добре и зле, проблемам различения,
оценки и смысла. Бердяев стремится создать
не очередной вариант нормативной этики
(к-рая "всегда тиранична"), а учение
о смысле, целях и ценностях человеческой
жизни, т. е. учение о человеке. Этика должна
быть не только теоретической, но и практической,
т. е. призывать к нравственному преобразованию
жизни, не только к усвоению ценностей,
но и к их переоценке. При этом можно использовать
научные данные по истории культуры, социологии,
мифологии, психопатологии и т.д., но этика
прежде всего должна быть профетической
и опираться на личный духовный опыт. Она
призвана раскрывать чистую совесть, незамутненную
социальной обыденностью. Осн. вопрос
этики - критерий добра и зла. Но задача
заключается в познании не происхождения
и развития нравственных идей о добре
и зле (как считают эволюционисты), а самого
добра и зла. Вопросу о различении добра
и зла Бердяев предваряет проблему происхождения
свободы, порождающей возможность зла.
Он считает, что свобода как потенция коренится
в добытийном "ничто ", из к-рого Бог
сотворил мир и человека. Ничто и свобода
- первичнее Бога. Он в принципе не мог
победить потенцию зла в свободе, т. к.
для этого ему пришлось бы уничтожить
и саму свободу. Поэтому с Бога как творца
снимается ответственность за свободу,
породившую зло. Человек не вправе перекладывать
на него эту ответственность. В ортодоксальной
теологии, считает Бердяев, о свободе вспоминают
лишь тогда, когда речь идет о грехопадении,
вине и наказании, а применительно к творчеству
человека ее отрицают. Между тем творчество
возможно лишь посредством акта свободы.
Бердяев исходит из того, что учение о
человеке есть, прежде всего, учение о
личности. В отличие от индивидуума, к-рый
есть категория натуралистически-биологическая,
личность - категория религиозно-духовная.
Ценность личности предполагает существование
сверхличных ценностей, верховной ценности
Бога. Под влиянием духовного начала происходит
преображение биологического индивидуума,
конституирование личности. В мире всегда
происходит борьба социального нравственного
сознания и личного нравственного сознания.
Отсюда возникает различие между правом
и нравственностью. Ссылаясь на 3. Фрейда,
К. Г. Юнга и Розанова, Бердяев подчеркивает,
что человек есть не просто половое существо,
но и бисексуальное, совмещающее в себе
мужской и женский принципы в разных пропорциях,
к-рые не только стремятся к соединению,
но и ведут постоянную борьбу друг с другом.
Этим характеризуется полярность человеческой
природы. Человек хотя и обладает разумом,
но есть существо иррациональное. Достоевский
и теоретики психоанализа показали конфликт
сознания и бессознательного, а также
последствия этого. Бердяев считает, что
есть 3 типа этики: теологическая, гуманитарная
и теоандрическая (богочеловеческая).
Исходя из того, что этика не может быть
основана на разрыве Бога и человека, он
ставит своей задачей обосновать богочеловеческую
этику. Во 2-й ч. труда ("Этика по сю сторону
добра и зла") рассматривается диалектически
противоречивое соотношение этики закона
(в дохристианской и социально-обыденной
формах), этики искупления (христианская
мораль) и этики творчества. Этика закона
организует жизнь человеческих масс, демонстрирует
господство об-ва над конкретной личностью,
над внутренней жизнью человека. Парадокс
в том, что закон имеет и положительное
значение, ибо он не только калечит личную
жизнь, но и охраняет ее. Этика И. Канта,
по Бердяеву, есть законническая этика
потому, что она интересуется общеобязательным
нравственным законом, одинаковой у всех
природой человека и оставляет в тени
живую конкретную личность с ее нравственным
опытом и духовной борьбой. Нравственная
максима Канта, что каждого человека нужно
рассматривать не как средство, а как самоцель,
подрывается тем, что человек все же оказывается
средством осуществления безличного,
общеобязательного закона. Этике закона
Бердяев противопоставляет этику творчества.
Он считает, что внес вклад в разработку
этой проблематики уже в своей ранней
работе "Смысл творчества" (М., 1916).
Новое в этике творчества заключается
в том, что она утверждает ценность индивидуального
и единичного. По пути этого утверждения
тли С. Кьеркегор, Ф. Ницше, Г. Ибсен, Достоевский,
М. Шелер и др. экзистенциальные мыслители.
Только в творчестве обнаруживается призвание
и назначение человека в мире. Для этики
творчества свобода означает не простое
принятие закона добра, а индивидуальное
творчество добра. Человек не есть пассивный
исполнитель законов этого миропорядка.
Он - изобретатель и творец. Этика творчества
есть этика энергетическая, ибо в основе
жизни лежит энергия, а не закон. Борьба
со злом должна происходить не столько
пресечением его, сколько творческим осуществлением
добра и преображением злого в доброе.
Нравственной целью жизни должно быть
не самоспасение, не искупление вины, а
творческое осуществление правды, бескорыстная
любовь к божественному в жизни. Тайна
жизни скрыта в любви - жертвующей, дающей,
творческой. В ходе дальнейшего анализа
Бердяев высказывает суждения по конкретным
вопросам нравственной жизни человека
- о любви, браке, семье, сексуальной и эротической
этике, совести, страхе, сострадании и
др. Трагизм нравственной жизни, подчеркивает
он, не в столкновении добра и зла, а в столкновении
одного добра с другим, одной ценности
- с другой. Человек, будучи свободным,
постоянно вынужден делать тот или иной
выбор, лично решая при этом вопрос, что
лучше и что хуже. Выбор же зачастую связан
с проявлением жестокости, необходимостью
преодолевать сострадание, причинять
страдание, чтобы избежать большего страдания.
Разрешение нравственных конфликтов порождает
трагизм жизни, к-рый ставит нас перед
проблематичностью добра. Парадокс: борьба
со злом нередко порождает новое зло -
нетерпимость, фанатизм, жадность, зависть,
жестокость, злобные чувства, к-рые обладают
способностью возрождаться под видом
добра. Зло также может оказываться новой,
еще не осознанной формой добра. И добро
и зло могут принимать противоположные
формы. Но, с другой стороны, когда люди
"к добру и злу постыдно равнодушны"
и отказываются от нравственной борьбы,
наступает деморализация и разложение.
Лишь евангельская мораль прорывает порочный
круг в борьбе добра и зла, провозглашая
любовь к врагам, неосуждение ближних
и грешников. Однако Бердяев считает, что
христианская этика нуждается в восполнении.
Любовь в ней становится риторической,
условной ("стеклянной", по терминологии
Розанова), а не сердечной и душевной. В
христианской этике нет проблем космической
этики, любви к животным, растениям, земле,
звездам. Даже любовь к ближнему понимается
в ней лишь как путь самоспасения, как
аскетическое упражнение в добродетели.
Между тем любовь не может быть лишь путем
искупления и спасения. Она есть творчество
"новой жизни", понимание к-рой связано
с эсхатологическими проблемами этики.
В 3-й ч. ("О последних вещах. Этика эсхатологическая")
Бердяев рассматривает проблемы смерти
и бессмертия, ада и Царства Божьего. Смерть
есть самый глубокий факт жизни. Жизнь
в этом мире имеет смысл именно потому,
что есть смерть, и если бы ее не было, то
жизнь лишена была бы смысла. Смысл связан
с концом и лежит за пределами этого замкнутого
мира. Смысл нравственного опыта человека
на протяжении всей его жизни заключается
в том, чтобы привести его к должному отношению
к смерти. Смысл смерти в том, что во времени
невозможна вечность. Жизнь есть непрерывное
умирание, постоянная борьба со смертью
посредством любви ко всему живущему.
Поэтому следует относиться к себе и др.
существу так, как будто ты сам и др. человек
могут умереть в любой момент. Бердяев
считает, что дерзновенную идею Федорова
о воскрешении всех умерших надо продолжить
и углубить: не только все умершие должны
быть спасены от смерти и воскрешены, но
все должны быть спасены и освобождены
от ада, выведены из ада. Царство Божье
все равно лежит по ту сторону нашего понимания
"добра" и "зла". Зло и злые появились
потому, что добро и добрые были плохи,
что в них было мало добра. Бердяев считает,
что в словах Гоголя "грусть от того,
что не видишь добра в добре" поставлена
самая глубокая проблема этики. Религиозная
этика, основанная на идее личного спасения
души, есть минималистская этика. Она призывает
человека благополучно устроиться при
неблагополучии других людей и мира. Однако
райское блаженство невозможно для одних
добрых, потребовавших для себя привилегированного
положения. Бердяев призывает создавать
новую, эсхатологическую этику: учение
о добре превратить в профетическое учение
о сверхдобре. Ницше, перенесший наше посюстороннее
понимание зла по ту сторону добра и зла,
не смог прорваться туда. Бердяев считает
важным преодолеть исторически сложившееся
понимание Апокалипсиса как ожидания
конца света и Страшного суда. Ибо возможно
понимание Апокалипсиса как призыва к
творческой активности человека, к героическому
усилию и подвигу. Конец будет тем или
иным в зависимости от действий человека.
Исходя из этого, Бердяев завершает свое
исследование призывом: "...поступай
так, как будто бы ты слышишь Божий зов
и призван в свободном и творческом акте
соучаствовать в Божьем деле, раскрывай
в себе чистую и оригинальную совесть,
дисциплинируй свою личность, борись со
злом в себе и вокруг себя, но не для того,
чтобы оттеснять злых и зло в ад и создавать
адское царство, а для того, чтобы реально
победить зло и способствовать просветлению
и творческому преображению злых" (О
назначении человека. С. 252).