Этика в философии Канта

1.Этика в системе философии  И.Канта 
 
Иммануил Кант осуществил по существу переворот в европейской философии, закладывая основы понимания философии как специфического, особого рода науки. Обосновывая свою новую теорию познания, он одновременно критикует предшественников XVII - XVIII вв.с их эмпирическими теориями, трактующих познание как некий слепок с бытия. «Кант переводит проблему в иную плоскость и фактически задает гносеологическое направление в философии, которое рассматривает процесс познания как субъектно-объектное отношение» . 
Познающий субъект - это не конкретный индивид, а некое абстрактное представление, концентрирующее в себе лишь познавательные способности человека и источники его знания. Совокупность указанных способностей, которые существуют в сознании человека, помогают ему упорядочивать окружающий мир с помощью априорных форм чувственности и разума. Это не значит, что человек не имеет индивидуальных, личностных характеристик, но они не должны играть ведущей роли в процессе познания. 
Субъект чувственным образом воспринимает воздействие на него некой вещи, предмета или явления. Это порождает многообразие ощущений, которые упорядочиваются с помощью априорных форм созерцания. Но на этом этапе знание остается субъективным. Далее в дело вступает рассудок, который облекает имеющиеся знания в форму понятий, то есть выявляя в них нечто общее. Поэтому, в конечном счете, лишь познающий субъект, объединяющий восприятие и рассудок, создает единство, которое можно считать знанием. 
Соответственно можно дать некоторое описание различных форм знания. 
Таким образом, естествознание возможно, так как законы опыта берутся из рассудка, который опять же интерпретирует природу соответствующим образом. Понимание философии подвергается Кантом критике, так как оно базируется не на схемах рассудка, а на принципах психологии (субъективности переживания), космологии и теологии.  
Одновременно «Кант «расчищает» место для нового понимания философии как особого рода науки, формулируя ее принципы и критерии» .  
Философия - это особая наука, которая не может быть сведена только к чистому знанию. Философия должна исследовать фундаментальные цели человеческого разума, и в этом смысле она имеет абсолютную ценность и придает ценность другим знаниям, пронизывая и пропуская их через себя, что позволяет ей выступать как учению о мудрости. 
Вершиной философии у Канта выступает этика, базирующаяся на понимании человека как высшей ценности. «Во всем сотворенном мире все что угодно и для чего угодно может быть употреблено всего лишь как средство; только человек, а вместе с ним каждое разумное существо есть цель сама по себе» .  
Этика выступает у него как особая часть философии, которая регулирует отношения между людьми. Но любая регуляция таких взаимоотношений реально выражается в системе нравственных норм, которыми предписывается поступать так, а не иным образом. И Кант ставит проблему того, как и кем могут быть обоснованы такие нормы, чтобы иметь характер общей обязательности для людей. 
Анализируя существующие системы нравственных правил, Кант считает, что они не должны опираться на религиозные догмы, исходить из них как из богоустановленных. Одновременно он не допускал возможности их социально-исторического формирования на основе жизненного опыта людей.  
И то и другое не могло быть достаточным основанием нравственности, так как не исходит из понятия истины, не зависящей ни от Бога, ни от накапливаемого опыта. Кант пытается выработать основу нравственности наподобие априорных схем рассудка, которые находятся в сознании человека, предзаданы ему и помогают, как мы показали выше, упорядочивать ощущения, то есть нравственный закон должен существовать внутри человека, тогда он будет истинным и самодостаточным. 
Кант писал в своей книге «Критика практического разума: «Две вещи наполняют душу всегда новым и все более сильным удивлением и благоговением, чем чаще мы размышляем о них, - это звездное небо надо мной и моральный закон во мне». 
Этот внутренний нравственный закон обозначается им как категорический императив. Соответственно нравственным является то, что связано с исполнением долга. Соответственно, именно «этике долга» мы и посвятим следующую главу нашего исследования. 
  
2. Кантианская этика долга 
 
 
        Согласно философским воззрениям И. Канта, единственно, что изначально предопределено в человеке - его стремление к счастью. 
Самые фундаментальные потребности и интересы людей, в конечном счете, сводятся к достижению блаженства. И.Кант писал «Чистое представление о долге имеет на человеческое сердце ... гораздо более сильное влияние, чем все другие мотивы» .  
Но если даже эту фундаментальную природу человека можно отличить от наличной психологии людей и предписать человеку некий «первородный» интерес и стремление в отличие от его непосредственных, фактических склонностей и желаний, то все равно в этом случае мораль будет сведена к некоторому «разумному эгоизму».  
Кант рассуждает здесь, прежде всего как моралист, с точки зрения самого нравственного сознания, последовательно проводя собственную логику. В данном случае он отстаивает чистоту морального мотива.  
Принцип счастья, говорит Кант, «подводит под нравственность мотивы, которые, скорее, подрывают и уничтожают весь ее возвышенный характер, смешивая в один класс побуждения к добродетели и побуждения к пороку и научая только одному —  как лучше рассчитывать, специфическое же отличие того и другого совершенно стирают» .  
Подлинно моральный настрой человека должен состоять в том, чтобы не ожидать наград ни в этом, ни в ином мире, а исполнять свой долг безотносительно к каким-либо надеждам, пусть даже желание счастья.  
Если нравственность основывать на стремлении человека к счастью, то побуждение к действию, пусть даже правильному, будет обременено инородными, «гетерономными», не свойственными самой морали мотивами —  надеждой на достижение успеха, на обретение блаженства в этом или потустороннем мире, на вознаграждение добродетели, наконец, на получение внутреннего удовлетворения от сознания правильности своих поступков.  
         Мораль, как считает Кант, нельзя рассматривать лишь как способ достижения какого-то результата. При такой интерпретации нравственность превращается в чисто техническую, прагматическую задачу, в вопрос о «благоразумии», умении и способности эффективно достигать поставленные цели.  
Такие принципы действия, конечно, имеют место в человеческой жизни. 
Кант называет их условными, гипотетическими императивами: «если желаешь достичь такого-то результата, следует поступать так-то».  
Но все дело в том, что такие правила, определяя средства (методы, способы, пути, технику) осуществления искомой цели, оставляют в стороне вопрос об определении самих целей. Действительно, моральные требования к человеку нельзя свести к каким-то техническим предписаниям, которые указывают лишь то, как можно эффективно достигнуть преследуемую цель.  
Во-первых, далеко не каждая цель может быть признана нравственной; успешное действие может иметь и противоморальную направленность.  
Во-вторых, даже во имя благой цели могут быть применены средства, притом эффективные, которые могут быть аморальными.  
Таким образом, гипотетический императив, будучи руководством к действию технического порядка, еще ничего не говорит о нравственном характере действия. Целесообразность вовсе не всегда совпадает с требованием морали,  вот какая проблема возникает в данном случае.  
Решение ее сводится к следующему:  в жизни люди преследуют различные цели, но из этих -  особенных, частных, «эмпирических» -  целей еще невозможно вывести нравственность.  
Напротив, это нравственность признает правомерными одни и осуждает другие цели.  
Стало быть, не понятие цели обосновывает моральное долженствование, а наоборот, эмпирические цели могут быть обоснованы или отвергнуты с точки зрения морали. Поэтому «цель, которую ставят, уже предполагает нравственные принципы. Например, идея высшего блага в мире... следует из морали, а не есть ее основа» .  
         Кант сторонник приоритета долженствования над ценностью в морали, в этом он видит специфику нравственности, кроме того, он первым в истории этики обратил внимание на всеобщий характер нравственных требований, на то, что они в своем обязующем значении распространяются на всех людей, в конечном счете, на человечество в целом. Кант обращает особое внимание на то, что в морали человек должен сам осознавать необходимость (долженствование) определенных действий и сам понуждать себя к этому. В этом он и видит специфику моральности, отличая ее от легальности (просто исполнения вменяемых человеку требований, внешнего подчинения). Мораль не выводится Кантом из анализа человеческого бытия, истории, общества, а просто постулируется как нечто изначально данное разумом и как некое особое измерение мира. 
Из отождествления Кантом морали и свободы (как способности человека давать себе самому законы) вытекает его формализм в понимании нравственности.  
По Канту «безусловно добрая воля, принципом которой должен быть категорический императив, неопределенная в отношении всех объектов, будет содержать в себе только форму воления вообще, и притом как автономию» ; это и есть «единственный закон», не имеющий никакого другого содержания. Он считает, что из чисто формального закона в решении любой конкретной моральной проблемы всегда следует только один возможный вывод, предписание к действию, принцип. 
Теснее всего нравственность у Канта сплетена с правом. Если какого-либо человека долг заставил сделать выбор не в пользу своего ближнего, то для Канта это служит свидетельством его нравственности.  
В действительности здесь проявляется лишь абстрактный гуманизм —  ведь отнюдь не всегда это справедливо на самом деле, то есть отнюдь не всегда «любовь к дальнему» нравственнее «любви к ближнему». Кант прав  в том, что нравственный императив требует оказания людям нужной помощи, но совсем не вынуждает любить их за это. И, действительно, чувство долга как будто исключает чувство любви, ибо любить по обязанности невозможно.  
Но Кант не прав, считая, что они никогда не могут совпасть, поскольку подлинная человечность предполагает любовь ко всем людям, а тогда и сострадание, и жалость будут адекватными долгу (скорее даже будут заменять долг). «Людей, поступающих согласно принципам, совсем немного, что, впрочем, очень хорошо, так как легко может случиться, что в этих принципах окажется ошибка, и тогда вред, отсюда проистекающий, распространится тем дальше, чем более общим будет принцип и чем более непреклонным лицо, которое им руководствуется. Людей, действующих из добрых побуждений, гораздо больше и это превосходно» . Но Кант снижает ценность таких добрых побуждений: это скорее инстинкты, которые не следует переоценивать, хотя и нужно хвалить. 
          В этике Кант развивает учение об автономии морали: утверждая свободу, человек выступает творцом собственного нравственного мира, он сам себе предписывает закон действий. Кант провозглашает нравственную установку, характер и законы которой, существенно отличаются от тех, что преобладают в периоды спокойного и размеренного постепенного развития, отличаются радикализмом предъявленных требований: «эти законы повелевают безусловно, каков бы ни был исход их исполнения, более того, они даже заставляют совершенно отвлечься от него», людям «достаточно того, что они исполняют свой долг, что бы ни было с земной жизнью и даже если бы в ней, быть может никогда не совпадали счастье и достойность его» .  
В отличие от условных правил поведения долг выступает по своей сущности абсолютным требованием, следовать которому надлежит безусловно. В обстановке громких требований прав человека и его свобод Кант своим категорическим императивом напомнил об ответственности, требования всегда поступать так, чтобы максима поступка могла в то же время стать принципом всеобщего законодательства. Действие не «сообразно с долгом», а «из чувства долга» - вот что имеет истинно нравственную ценность. Человек поистине нравственен только тогда, когда исполняет долг не ради какой-либо внешней цели, а ради самого долга.  
         Поведение, закон которого совпадает с законом природы, не имеет, по Канту, никакого отношения к нравственному закону. То, чего нет в естественном законе,  — это внутреннее принуждение. Моральную способность «свободного самопринуждения» Кант называет добродетелью, а поступок. исходящий из такого умонастроения (из уважения к закону), —  добродетельным (этическим) поступком. «Добродетель есть твердость максимы человека при соблюдении своего долга —  всякая твердость узнается через те препятствия, которые она может преодолеть, для добродетели же такие препятствия -  это естественные склонности, могущие прийти в столкновение с нравственным намерением... всякий долг содержит понятие принуждения со стороны закона, этический долг содержит такое принуждение, для которого возможно только внутреннее законодательство .           
         Кант заботится о чисто интеллектуальном «строгом образе мыслей», подчиняющем эмпирические суждения и действия «принципу исключения между добрым и злым». Он пишет: «Для учения о нравственности вообще очень важно не допускать, насколько возможно, никакой моральной середины ни в поступках, ни в человеческих характерах, так как при такой двойственности всем максимам грозит опасность утратить определенность и устойчивость» . По Канту, из двух добродетелей, если они конфликтуют друг с другом, действительно добродетелью может быть только одна, та, что составляет долг.  
Но Кант знает о разрушающей веление долга естественной диалектике, под которой он разумеет «наклонность умствовать наперекор строгим законам долга и подвергать сомнениям их силу, по крайней мере их чистоту и строгость, а также, где это только возможно, делать их более соответствующими нашим желаниям и склонностям, то есть в корне подрывать их и лишать всего их достоинства, что в конце концов не может одобрить даже обыденный практический разум» .  
Кант знает и другую диалектику, которая «возникает в обычном нравственном сознании, тогда оно развивает свою культуру и восходит к практической философии, чтобы избавиться от двусмысленности, рассматривающей нравственные принципы» .     
         Для Канта нравственное начало сводится лишь к субъективному сознанию долга. Долг есть долг —  чистый долг, исполнять его следует единственно  из уважения к нему. 
Обосновывая это требование, Кант апеллирует к совести.  
Действительно, совесть человека является наилучшим судьей в вопросах морали, высшей способностью нахождения моральной истины и выработки правильного решения и подлинно нравственной точкой зрения, если она не только субъективна, но и соединена со знанием объективной истины. Но у Канта, совесть как раз и появляется там, где голос разума умолкает, где мышление не справляется с познавательными проблемами. Так что совесть у Канта уже в своем появлении по необходимости оказывается субъективной.  
В кантовском учении наряду с эстетической и разумной потребностью человека в совести имеет значение и сфера религиозного опыта, своего рода «религиозно-совестливая» установка. Речь идет о первоначальных задатках моральности, в которых склонности, порыв к действию, само действие требуют волеизъявления, не обходящегося без совести; временные ступени выражения этих задатков, а также формы их осознания (смутная, отчетливая и религиозно-верующая) придают учению о совести законченный вид. Учение о совести —  это, по сути дела, учение о благе, имеющем всеобщее значение - это  деяние, воля и сознание морального человека.  
В 60-е годы Кант приходит к убеждению, что в Бога следует верить, но доказать его существование трудно, а может быть, и не нужно, ведь теоретические и религиозные принципы не совпадают с нравственными. В работе «О единственно возможном доказательстве бытия бога» (1763) он напишет: «… необходимо, нужно быть убежденным в существовании бога, но вовсе не столь необходимо доказать это. Если человек совершает какой-либо нравственный поступок из-за боязни воздаяния за гробом, то  на самом деле это безнравственно, так как Богу тогда подчиняются, как подчиняются деспоту; тогда это вовсе не грех, а политичное неблагоразумие» .  
Не подобное корыстное благоразумие и непрактическое благоразумие являются источником нравственности.  
Нравственный императив (так в эти годы уже называет нравственные требования немецкий философ) ценен сам по себе и поэтому безусловен: «Цель при моральном императиве в сущности неопределена, поступок определяется не целью, а восходит к свободному выбору, цель же может быть какой угодно. Моральный императив повелевает, таким образом, абсолютно, невзирая на цель» . Мораль указывает, следовательно, на внутреннюю абсолютную человеческую самоценность; она выходит за границы познавательного отношения, не включается в компетенцию теоретического разума.  
         Принцип «уважения к моральному закону» является сердцевиной кантовской этики, поскольку в нем открывается измерение гуманного поведения.  
Только личность, согласно Канту, может выражать это уважение, которое является априорным чувством; осознание этого уважения идентично осознанию законообразного долга и имеет характер необходимой всеобщности. Уважение к закону есть единственная движущая сила морального долга.  
Человек, по Канту, не просто разумное существо, он призван побуждаться разумом к моральному поведению, что выражается в почитании морального закона. Казалось бы, здесь нет речи о личном стремлении к счастью. Но противоречие долга и стремления к счастью -  лишь кажущееся. Кант преодолевает его, утверждая, что счастье отдельного человека и блаженство всего человечества достижимо лишь тогда, когда их поведение подчиняется моральному закону. Смысл жизни —  в связи добродетели и блаженства. Только такой долг, который способствует счастью человека и человечества, имеет этическую ценность. Учение Канта о долге, таким образом, есть забота о достоинстве человека и о счастье человечества.  
Долг - «мост» между личным счастьем и общественным благом, точка оптимального их соединения. 
Невозможно замкнуть все многообразие проблем, поставленных Кантом в этике, на деятельности чистого разума. Поэтому в последние годы отмечается тенденция рассматривать физические, социальные, терминологические аспекты его практической философии. В частности, большое внимание уделяется анализу проблемы деятельности, условия реализации свободы. Этому вопросу мы посвятим третью главу. 
 
  
3.Свобода и этика по Канту 
 
 
          Свобода -  «обнаженный нерв философии Канта», она «является одним из краеугольных камней морали и религии, а также ключом для систематического построения чистого разума и разума спекулятивного» -  так характеризует значение проблемы свободы в философии Канта специалисты, настроенные метафизически .  
И.Кант писал: «Для того, кто привык к свободе, нет большего несчастья, чем быть отданным во власть такого же существа, как он, которое может принудить его отказаться от своей воли и делать то, что он хочет» . 
Кант, как дуалист, знает только два уровня причинности —  в рамках природы и свободы, причем в первом она понимается механистически,  во втором —  метафизически, а поскольку человеческая свобода исключается из природной, постольку природа, тело и дух абсолютно отделены друг от друга, тем самым идеи и гипотезы  о них никогда не могут различить у Канта правильного различения. Как возможна свобода разумного существа в мире, где правит необходимость, то есть господствует необходимая, а не свободная причинность? Кант называет понятие свободы «ключом к объяснению автономии воли». Идею универсальной воли развивает категорический императив, но он требует третьего связующего звена между утверждаемой им волей человека и универсальным моральным законом. Этим третьим звеном и является понятие свободы. Благодаря Идее свободы Кант выявил особенность природы человеческого разума —  его «виновность», которая несет в себе роковое несоответствие между требованиями природы и уровнем его возможностей. Все попытки решения смыслообразующих жизненных вопросов являют собой  метафизическую лестницу человеческого существования, которое погружено в трагическую ситуацию. Кант видит выход в поиске путей к новой метафизике. Именно с этой целью его позитивная критика стала попыткой представить спекулятивную философию как «предтечу» морали, как путь к практической философии. Кантовская философия отвергает спекулятивную метафизику, но лишь с тем, чтобы открыть двери метафизике «этизированной», она «ограничивает претензии спекулятивного разума, позволяя безгранично развиваться разуму практическому; ...короче,  она  открывает метафизике новый путь...» . 
В ранних набросках к своей моральной философии Кант исходил из комплексного понятия практики, выражаемого тремя различного рода практическими ценностями: умением, благоразумием и мудростью. Соответственно каждая из них лежит в основе классификации видов человеческой деятельности —  технической, прагматической, моральной. На основе такого понимания практики Кант осуществляет разделение видов блага на проблематичное, прагматичное и моральное, как из этой триады выводится различие гипотетического, практического и категорического императивов. Умение, по Канту, требует прагматического измерения практики, это своего рода «тактическое» умение, направленное на собственное благо. Мудрость уже направлена на осуществление морального закона. «Императив нравственности содержит ограничительные условия всех императивов благоразумия» . 
Здесь возникает возможность конфликта между благоразумным и мудрым поступком, причем только в моральном измерении человек может обрести полную свободу и интенсивность. 
А как быть в том случае, когда человек выбирает поступок, противоречащий долгу?  
Концепция свободы у Канта допускает неоднозначное толкование и может пониматься, во-первых, как «положительная свобода», при которой человек свободен только тогда, когда его действия определяются моральным законом, и, во-вторых, как «нейтральная свобода», имеющая место в случаях выбора человеком правильных или неправильных действий именно тогда, когда он предпочитает поступок, противоречащий долгу.  
Для теории Канта оба эти аспекта свободы весьма существенны, так как, с одной стороны, только обусловленность действия категорическим императивом, то есть чисто рациональное действие согласуется с истинным характером ноуменальных сущностей, а с другой —  необходимостью оставить возможность моральной ответственности для людей, действующих вопреки закону нравственности, делая существенной концепцию нейтральной свободы. Однако, эти две концепции свободы несовместимы, когда субъект действует вопреки велению долга, он будет свободен в нейтральном смысле и несвободен в положительном. 
Подобная трактовка проблемы свободы лишь отчасти может быть основана на этике Канта путем различения понятий воли и произвола. Причем если в ранних работах понятие воли использовалось для обозначения как воли, так и произвола, то в поздних работах воля есть чистый практический разум источник объективного закона нравственности, а произвол содействует выбору между директивами воли и чувственности. Употребляя понятие воли в двух различных значениях как воли и как произвола Кант утверждает, что оба эти, по-видимому, противостоящие друг другу концепции вполне способны к примирению и что, следовательно, человек теоретически обладает свободой выбора. Проблема воли и произвола связывается с попыткой Канта объяснить изначальное зло в человеческой природе, не отвергая при этом свободы человека. Склонность ко злу, хотя и имеет свою основу в свободе, есть проявление произвола. Действительно, Кант приходит к «антиномии виновности человека из-за естественной склонности человека ко злу» . Это противоречие воспроизводит дуализм кантовского учения о свободе.  
В «Критике чистого разума» свобода вместе с бессмертием души и существованием Бога оказывается отнесенной к той области, которая лежит вне познания, то есть находится за пределами и чувств, и разума. Разум нравственный —  это разум особого рода, разум практического, непознавательного устремления, к которому чувства не имеют никакого отношения. Вследствие этого возникает антиномия чувств и нравственного разума, счастья и долга.  
В Лекциях по этике Кант начинает отличать действие от намерения, в чем следует видеть зародыш последующего принципиального различения сущего и должного: «свободные поступки являются добрыми:  
1) в своих следствиях (соответственно их степени) —  физически благие;  
2) по своему намерению (соответственно их степени) —  морально благие... морально свободные поступки имеют благость, которая ценится не в соответствии с действием, а в соответствии с намерением. Иначе моральное было бы меньше, чем физическое» .  
Кант потому и отделяет сферу свободной нравственности от природы, что здесь имеет значение не причинное действие, следовательно, не действие вообще (поскольку последнее не бывает без причины), но намерение, мотив, должное. Это намечает путь основательной проработки Кантом принципа свободы, ибо свобода —  это осуществление свободного выбора и свободного действия независимо от требований наличной, чувственно воспринимаемой действительности. 
Не чувство, не природа, а разум, в конечном счете, —  особый, не познающий разум определяет нравственные поступки человека. А исток нравственных поступков субъекта -  свобода как один из определяющих аспектов нравственного разума.  
Таким образом, Кант приходит к выводу о свободе как такой существенной характеристике специфически человеческого бытия, которая возвышает его над всем животным миром. Свобода —  это сфера не внешнего, но внутреннего чувства, его можно назвать чувством человеческого достоинства и человеческой автономии. Пока еще свобода не признается областью интеллигибельной, но уже объявляется стоящей выше животного царства и являющейся принадлежностью разума, причем особого разума. 
Как же возможны свобода и нравственность?  
Человек, говорит Кант, принадлежит в одно и то же время к двум мирам.  
Один -  мир природы, явлений эмпирического бытия, пространства и времени, внешней необходимости. 
Другой -  мир ноуменальный, вне пространства, времени и всего сущего, мир интеллигибельный, мыслимый лишь в категориях практического разума, мир свободы.  
Соответственно все мыслимые законы подразделяются Кантом на «законы природы» и «законы свободы», или нравственности.  
Свобода для Канта означает не беспричинность, а способность разумного существа самому устанавливать для себя закон в качестве необходимого и универсального. Когда человек сам налагает на себя закон, но при этом такой, который может быть одновременно законом всеобщим, распространяющимся на все человечество (знаменитый кантовский «категорический императив»), тогда он свободен. Это и есть нравственность, тождественная свободе. В том, что этот закон определяется свободным, собственным усмотрением индивида, которое в свою очередь не предопределено никакими природными детерминантами, ничем иным, кроме самого человеческого разума, проявляется субъективный и автономный характер морали; в том же, что этот закон не может быть простым изъявлением личного произвола, а может быть только всеобщим, проявляется его объективность и необходимость, —  объективность не эмпирического, а ноуменального, трансцедентального плана, необходимость, выводящая человека за границы мира природы. Кант высказывает догадку о том, что свобода не предшествует морали как ее изначальная предпосылка, а является выражением специфического характера нравственного долженствования.         
В социальной сфере Кант преподносит идею просветительского здравомыслия о неспешном изменении к лучшему, вместо «революции в образе мыслей». Он уклоняется от строгих моральных оценок общественного прогресса, добро и зло вытесняются у него и подменяются категориями «лучше-хуже», безусловная противоположность этических понятий «размывается» постепенностью улучшений, «бесконечностью движения вперед от плохого к лучшему». Индивидуальный и коллективный эгоизм, считает он, в итоге приносит обществу не ущерб, а внутреннее соперничество между индивидами -  положительное, благоприятное условие совершенствование индивидов и прогресса общества, приближения ко «всеобщему, всемирногражданскому состоянию» . В данном случае Кант оставляет в стороне этический подход и прибегает к социально-нравственной оценке «будущего великого государственного объединения». 
Среди задатков человека Кант выделяет способность «общаться с себе подобными». Общение он сводит к отрицательной форме, к антагонизму между изолированными друг от  друга индивидами, такое «общение» прямо вытекает из «необщительного свойства», заложенного в природе человека, из сильного стремления уединиться, изолироваться, из желания «все сообразовывать только со своим разумением»; такой человек неизбежно ожидает отовсюду сопротивления, так как он по себе знает, что сам склонен сопротивляться другим» . Это порождает только «недоброжелательную общительность» людей, постоянно угрожающую обществу разъединением. Человек утверждает себя среди своих ближних, которых он не может терпеть, но без которых он «не может обойтись». 
Развитие таких задатков в индивидах, как честолюбие, властолюбие, корыстолюбие ведет, по Канту, к расцвету талантов, просвещению.  
Добро с этой точки зрения появляется в истории как побочный продукт морального зла: «Моральное зло имеет то неотделимое от своей природы свойство, что по своим целям (особенно в отношении других, держащихся такого же образа мыслей) он внутренне противоречиво и саморазрушительно и, таким образом, хотя и медленно, но уступает место моральному принципу добра» . Кант утверждает, что от необузданного эгоизма и разгула своеволия через прогресс к дисциплине и просвещению все же можно постепенно прийти к предначертанной человечеству цели и «патологически вынужденное согласие к жизни в обществе претворить в конце концов в моральное целое» . 
Цивилизация воздвигнута на плюрализме эгоистических устремлений, но ведь они, вообще говоря, к добру не ведут. Таким образом, в данном случае Канту приходится отодвигать разрешение нравственной задачи для чувственного мира в «необозримую даль» .