Этические взгляды Аристотеля

Вопрос о том, познаваем ли мир, в гносеологии имеет следующую формулировку: как относятся наши мысли об окружающем нас мире к самому этому миру? В состоянии ли наше мышление познавать действительный мир, можем ли мы в наших представлениях и понятиях о действительном мире составлять верное отражение действительности? Данная формулировка более строга в том смысле, что предполагает сложность познания предметов, процессов, ситуаций, наличие не только внешней их стороны, но и внутренней, сущностной; она учитывает трудности познания внешней стороны явлений и особенно сущности материальных объектов, не только раскрываемых в своих проявлениях, но и скрываемых в них. Поэтому вопрос состоит не в том, познаваем ли мир, – этот вопрос в буквальном смысле никем не ставится, – вопрос заключается в том, можно ли достоверно познать предметы, их сущности и проявления сущности. Это и есть подлинная философская проблема, не видеть которую не могли трезвомыслящие философы.

В истории философии сложились две позиции: познавательно-реалистическая и агностическая, и не всегда в активе первой было чуткое улавливание реальной сложности проблемы.

Агностицизм (греч. α – не, gnosis – знание) – философское учение, согласно которому не может быть окончательно решен вопрос об истинности познания, получена объективная характеристика окружающей человека действительности. Термин был впервые употреблен английским естествоиспытателем Томасом Гексли (1825 – 1895), который считал себя сторонником Д. Юма, доказывая, вслед за ним, что никогда нельзя достоверно знать истинную причину наших ощущений. Эту свою позицию в философии Гексли и охарактеризовал словом "агностицизм". Разновидностью агностицизма является теория иероглифов.

Теория иероглифов – это гносеологическая концепция, стремящаяся доказать, что при помощи ощущений в сознании создаются не образы, отражающие черты предметов и явлений, а символы, знаки, иероглифы, не имеющие ничего общего с вещами и их свойствами. Теория иероглифов была разработана Г. Гельмгольцем на базе т. н. "закона специфической энергии органов чувств", сформулированного И. Мюллером. Согласно этому закону, психическое есть переживание организмом состояния своих собственных нервов, а специфика ощущений зависит не от внешних воздействий, а от особенностей органов чувств.

Помимо теории иероглифов, представители прагматизма и позитивизма, очищая кантианство от "вещи в себе", пытаются доказать невозможность познания мира как он существует сам по себе.

Наиболее последовательно в агностицизм проведён в системе Д. Юма. Утверждая, что единственным источником познания является опыт, Юм исходил из невозможности подвергнуть его проверке, а отсюда следовала, по его мнению, и невозможность установить адекватность между данными опыта и объективным миром. Например, понятие причинности возникает как результат многократного повторения следования одного явления за другим. Обобщая эту повторяемость, мышление делает вывод о существовании причинно-следственной связи между соответствующими явлениями. Однако в действительности, полагал Юм, такой вывод есть лишь продукт мышления. Аналогичным образом и всё познание имеет дело лишь с опытом и принципиально не может выйти за его пределы, а потому не может судить о том, каково отношение между опытом и реальностью.

Точка зрения Юма и его предшественников явилась своеобразным выражением понимания того, что познание не есть простое копирование действительности, а является сложным процессом освоения объекта субъектом, причём в этом процессе многое определяется творческой активностью субъекта.

В настоящее время одним из характерных выражений агностицизма является гносеологическая позиция т. н. конвенционализма (т. е. философская концепция, сулящая о том, научные теории и понятия являются не отражением объективного мира, а продуктом соглашения между учеными), согласно которой отношение между фактом и относящимся к нему высказыванием – чисто условно, поскольку возможно описание одного и того же факта в различных высказываниях. Отсюда делается вывод о произвольности познания. Но в действительности между различными языками описания обычно могут быть установлены достаточно жёсткие соответствия, не говоря уже о том, что различные, описания, если они соответствуют действительности, дают в принципе одинаковый результат при их практическом применении. Виднейший представитель конвенционализма – французский математик и методолог науки А. Пуанкаре (1854 – 1912). Он отделял отношения между вещами от сущности самих вещей, считал, что познаваемы только отношения, но природа вещей непознаваема. Пуанкаре говорил, что "не только наука не может открыть нам природу вещей; ничто не в силах открыть нам ее, и если бы ее знал какой-нибудь бог, то он не мог бы найти слов для ее выражения".

Конвенционализм как система мировоззренческих взглядов и принципов научного познания широко распространился в последние десятилетия в западной философии, а также в логике и методологии науки. С конвенционалистскими установками выступали К. Поппер, И. Лакатос, П. Фейерабенд и многие другие ученые.

Другой характерной для неопозитивизма формой агностицизма является отказ от какого бы то ни было решения вопроса об отношении познания и действительности под предлогом того, что этот вопрос относится к числу "метафизических" и не допускает "строгого" решения. Неубедительность этой позиции доказывается уже самой историей неопозитивизма, который, вопреки первоначально провозглашенным тезисам, всё более и более вовлекается в обсуждение "метафизических" проблем.

Позицию агностицизма защищает и критический реализм. Один из главных представителей этого направления, американский философ Дж. Сантаяна, утверждает, например, что познание носит принципиально символический характер и что самое большое, на что можно надеяться, - это окружить объект подходящей символикой, а затем, быть может, посредством удачного проникновения воображения (которое само по себе недостоверно), постичь сущность объекта. Согласно Сантаяне, убеждение в истинности познания коренится в конечном счёте в свойственной человеку животной вере. Эта, как и все другие многообразные современные формы агностицизма, основывается на преувеличении отдельных сторон процесса познания, на игнорировании органической взаимосвязи мышления и предметно-практической деятельности.

Однако история подобного мировоззренческого подхода началась много раньше, в Древней Греции, где была оформлена в рамках соответствующей школы скептиков, хотя истоки скептицизма и агностицизма были заложены еще ранее, софистами.

Сущность скептицизма и его истоки  . Скептицизм (греч. skeptomai – сомневаюсь) – философская концепция, подвергающая сомнению возможность познания объективной действительности. Последовательный скептицизм смыкается с рассмотренным выше агностицизмом и нигилизмом (точка зрения абсолютного отрицания, не связанного ни с какими положительными идеалами). Скептицизм получает наибольшее распространение в те периоды развития общества, когда старые общественные идеалы уже расшатаны, а новые еще не укрепились. В качестве философской доктрины скептицизм возник в период кризиса древнегреческого общества (IV в. до н. э.) как реакция на предшествующие философские системы, которые с помощью умозрительных рассуждений пытались объяснить чувственный мир, нередко при этом вступая в противоречие друг с другом. Своей вершины скептицизм достиг в учениях Пиррона, Аркесилая, Карнеада, Энесидема и Секста Эмпирика, о которых подробнее будет сказано ниже. Продолжая традиции софистов, которые, опираясь на общую и неразличимую текучесть, устанавливали свою вполне релятивистскую позицию, причем в отношении всего существующего, и прежде всего в отношении самого человека, первые скептики указывали на относительность человеческого познания, на его формальную недоказуемость и зависимость от различных условий (обстоятельства жизни, состояние органов чувств, влияние традиций и привычек и т. п.). Эти умозаключения непосредственно исходили из известной формулы софиста Горгия: "первое положение гласит, что ничто не существует; второе – что если что-либо существует, то оно непознаваемо для человека; третье – что если оно и познаваемо, то все же по крайней мере оно непередаваемо и необъяснимо для ближнего".

Пиррон (360 – 270 гг. до н. э.), основатель школы скептицизма, резко противопоставлял догматическое знание, основанное на научных данных и доказательствах, и феноменализм, то есть то, что нам является в субъективном смысле слова и должно нами пониматься как чистая кажимость. Отсюда прежде всего следует то, что мы ничего не знаем, даже того факта, знаем ли мы или не знаем, и вообще, существует ил что-нибудь или нет. Отсюда Пиррон делает вывод о том, что подлинное знание принадлежит лишь богам. Следовательно, раз уж для человека знание недоступно, то, так как все течет и меняется, ни о чем вообще сказать нельзя, поскольку все говорят не о том, что действительно есть, но только о том, что им кажется, и откуда и проистекает та всеобщая противоречивость суждений, которая мешает признать что-либо за ложь. Далее, раз уж мы ничего не знаем, то должны воздерживаться от всякого рода суждений, в результате чего мы должны поступать только так, как поступают все обычно, согласно местным нравам и порядкам.

Пиррон впервые ввел термины атараксия (невозмутимость) и апатия (бесчувствие, бесстрастие), поскольку именно таково должно быть внутреннее состояние мудреца, отказавшегося от разумного объяснения действительности и от разумного же к ней отношения. В противовес Аристотелю, отстаивающему созерцательный образ жизни как нравственный идеал, Пиррон именно с атараксией и апатией связывает блаженство.

Скептицизм ученика Пиррона, Тимона Флиунтского (325 – 235 гг. до н. э.), выражен в том ответе, который он дает на три поставленные им же вопроса. Во-первых, в каком виде существуют вещи? Ответ Тимона гласит: вещи неразличимы и неустойчивы. Во-вторых, как мы должны относиться к вещам? Ответ: мы не можем доверять ни нашим восприятиям вещей, ни нашим представлениям о них, ибо то и другое из-за непостоянства вещей не является истинным, ложным. В-третьих, какое отсюда вытекает для нас поведение? Ответ: мы не можем ничего решать о вещах, ничего высказывать о них и должны иметь полную свободу своих суждений, из которой вытекает непоколебимость нашего духа.

После Пиррона и Тимона скептицизм на долгое время исчезает как самостоятельное учение, развиваясь в течение нескольких последующих столетий в рамках, прежде всего, платоновской Академии. Поэтому коснемся вкратце академического скепсиса. Так, Аркесилай (315 – 241) понимал, что ни наука, ни мнение не дают мудрости и не спасают от глупости. Следовательно, должен существовать и какой-то иной критерий для практического действия, а именно – объективное существование смысла сущего. Человеческое действие должно гармонировать с этим смыслом, при этом не обязательно понимая сущность этой гармонии. Другими словами, вместо чистой и безусловной относительности Пиррона Аркесилай все же рекомендует разбираться в чувственной текучести и выбирать из нее то, что создает для человека жизненно-практический успех, который является критерием истины. Другой академик, Карнеад (214 – 129), утверждает, что критерий истины в абсолютном смысле отсутствует, хотя должен существовать относительный критерий, поскольку иначе нельзя будет судить о том, как поступать в жизни. Поэтому, во-первых, мы, обладая представлением вещи, представляем и самую вещь и самих себя, как представляющих. При этом представление может быть как истинным, так и ложным, но им, тем не менее, не должно пренебрегать. Во-вторых, необходимо иметь в виду обстоятельства, которые могут нас отвлечь от представления как некоей специфической данности. В третьих, самое главное требование Карнеада в отношении выставляемой им вероятности заключается в том, что от простой констатации единичности представления мы должны переходить к анализу и всех других моментов, так или иначе участвующих в изучаемом нами единичном представлении.

Самостоятельное скептическое учение вновь возникает в I в. до н. э. благодаря Энесидему, а именно его учению о десяти скептических тропах. Троп в данном случае означает "способ опровержения догматизма", причем все эти тропы доказывают только один тезис, а именно невозможность что-нибудь утверждать и наличие для каждого утверждаемого "да" обязательно и отрицательного "нет". Первый троп доказывает невозможность суждения и необходимость воздерживаться от него на основании того чувственно-познавательного разнобоя, который существует вообще. Второй троп возникает от разницы между людьми. Третий – от различия каналов в наших органах чувств. Четвертый троп касается обстоятельств, т. е. распределения состояний и перемен в человеческой жизни. Пятый троп говорит о зависимости от положения, расстояний и мест; в зависимости от чего одни и те же предметы кажутся различными. Шестой троп гласит о непознаваемости отдельных вещей ввиду их постоянных соединений и взаимодействий. Седьмой троп касается отношений величины и устройства подлежащих предметов. Восьмой – количества и качества вещей. Девятый троп связан с постоянством, необычностью, редкостью явлений. Наконец, десятый троп связан с вопросом нравственности, то есть находится в зависимости от поведения, обычаев, законов, баснословных верований и догматических положений.

Завершает и обобщает античную историю скептицизма Секст Эмпирик (ок. 200 – 250), автор нескольких сочинений, в которых содержится сводка всех аргументов, с помощью которых античный скептицизм опровергал представление "догматической" философии о возможности доказательного, неоспоримого знания. Отстаивая невозможность каких-либо общеобязательных, научных, теологических, этических и других истин, Секст Эмпирик рекомендовал воздержание от всякого решения, знания, чтобы тем самым достигнуть душевного равновесия и блаженства, осуществление которых и есть цель философии. Секст Эмпирик предлагал руководствоваться в жизни естественными потребностями, склонностями, привычками, законами, традициями, и прежде всего здравым смыслом.

Таким образом, сомнение в возможности общепризнанного доказательного знания легло в основу концепции античного скептицизма. Античные скептики проповедовали воздержание от суждений для достижения душевного спокойствия, атараксии, и тем самым счастья, которое и есть цель философии. Однако, интересно, что сами скептики отнюдь не воздерживались от суждений, и многие из них писали сочинения, где критиковали спекулятивные и другие философские догмы, выдвигали доводы и тропы в пользу своего учения.

После Секста Эмпирика скептицизм вновь, в очередной раз, перестал существовать на столь длительное время, что такой школы не существует вплоть до наших дней. Однако это не значит, что скептицизм вообще потерял свою актуальность, отнюдь нет, поскольку он проникает везде и всюду, причем не только в научные, теологические и философские труды, но даже в умы подавляющего большинства людей современного типа, правда, начиная лишь с 17 – 18 вв., когда общество постепенно восставало против догматизма средневековой идеологии. В трудах Монтеня, Шаррона, Бейля и др. подвергались сомнению аргументы теологов, подготавливалась почва для антирелигиозной критики. Впоследствии скептицизм Б. Паскаля, Д. Юма, И. Канта и др. ограничивал возможности разума вообще и расчищал место для религиозной веры. В современной философии скептицизм своеобразно усвоил позитивизм, который считает бессмысленными любые суждения, обобщения и гипотезы, недоступные прямой проверке опытом.