Стереотипы, мешающие преподаванию прав человека

Однако традиции и система их охраны нужны для накопления и передачи исторического опыта, для стабильности общества. Таким образом, складываются два полюса, два типа сознания: традиционный и антитрадиционный, инноваторский. С одной стороны, нужна большая доля членов общества, которые являются носителями традиций, стоят на страже традиций. С другой стороны, для нормального развития нужны инноваторы, причем их требуется гораздо меньше. Тип сознания, который отрицает индивидуальную свободу, который считает, что личность должна подчиняться обществу, — не патологичен. Его природная функция — поддержание традиций, «сохранение устоев». Ценностям личной свободы и автономии такие люди предпочитают ценности «порядка», обеспечиваемого «сильной властью». Характерный признак этого типа сознания — потребность в делении людей на «своих» и «чужих». (Или — «правых» и «неправых» при жестокой непримиримости, нетерпимости к «неправым» и полном отрицании их интересов.) Возникает серьезная проблема: идея индивидуальных прав, которая предполагает большую степень независимости, активности, ответственности за себя самого, а также терпимости к другим, трудна для реализации и соответствует природе не каждого человека. Однако это культурно-психологическая сторона вопроса, ее нельзя смешивать с моральной и правовой.

Как уже упоминалось, реализация прав человека зависит от их существования в неформальной традиции. Права человека как жизненная философия — это прежде всего философия великодушия. Хотя многие думают, что права человека и демократия — это одно и то же, в некотором смысле они противоположны. Демократия — это право большинства, защита интересов большинства. Права человека означают защиту интересов меньшинства, фактически за счет урезания интересов большинства. То есть большинство добровольно отказывается от части своих прав, чтобы права меньшинства не были ущемлены. Если нет серьезного противоречия, этот принцип кажется простым и очевидным. Например, можно снисходительно относиться к публикациям в оппозиционной прессе. Но если речь идет о серьезной вражде и неприязни, то великодушие к врагу — дело очень трудное.

Рассмотрим пример. Многодетная мать, один ребенок болен детским церебральным параличом, получено направление в московскую больницу. В Москве живет ее бывший муж, который согласился побыть с остальными детьми, пока она будет находиться в больнице с больным ребенком. По прибытии в Москву мать попадает на проверку паспортного режима; обнаружив, что у нее нет московской регистрации, начальник отделения милиции требует немедленно выехать из квартиры; у родителей отбирает паспорта. Они прячут детей у знакомых, освобождают квартиру и просят вернуть документы, потому что иначе мать не примут в больницу. Начальник отказывает, требует покинуть Москву. Рассказываешь об этом — люди недоумевают: зачем мешать лечению больного ребенка? Однако узнав, что семья приезжих — чеченцы, а проверки происходили в период «зачисток» после московских взрывов, начинают понимающе кивать: «Это другое дело». Репортажи об этнических чистках в Москве по стилю напоминают рассказ о ликвидациях последствий техногенной аварии: «столько-то процентов ликвидировано, в течение двух суток планируется завершить работы». О том, что страдают невиновные люди, в этом контексте не задумываются, поскольку «они» — враги — не вполне люди.

Сейчас редко встретишь человека, который, ознакомившись с текстом Всеобщей декларации или других документов по правам человека, выразил бы несогласие с выраженными там принципами. На рациональном уровне сознание современного человека созрело до понимания их необходимости для нормальной жизни. Но в ситуации конфликта интересов начинаются трудности. Шокируют общественное мнение действия правозащитников в такой, например, ситуации.

Молодой человек из экстремистской организации взорвал памятник Николаю II. Правозащитники обратили внимание на серьезные нарушения процессуальных норм в ходе судебного процесса и выступили с протестом. Публика негодовала — как можно защищать такого человека, не до правосудия тут.

То есть на бытовом уровне принцип равенства перед законом не признается.

Стереотипы, мешающие преподаванию прав человека

Весьма мешает пониманию сущности прав человека связка-оппозиция «права и обязанности». Именно так переводят на русский язык выражение «rights and responsibilities» в международных документах по правам человека. В то время как надо переводить «права и ответственность». Именно такую оппозицию рассматривают в других странах. В чем разница?

Сначала уточним: обязанность означает «я должен кому-то», меня «обязали», т. е. означает внешний контроль над моими действиями. «Я обязан приходить на работу к 9.00. Иначе начальник рассердится и уволит меня».

Ответственность означает внутренний контроль — «я должен самому себе».

Например, я ощущаю ответственность за здоровье своих близких (и сограждан), потому должен что-то сделать для прекращения вредных выбросов химкомбината.

Когда противопоставляют права и обязанности, подразумевается, что человек может претендовать на какие-то «права» в той мере, в какой он исполняет обязанности — по отношению к обществу, государству. Эта модель неявно означает, что кто-то оценивает, взвешивает мой вклад и решает, сколько прав я получу. Именно так права гражданина интерпретировались в рамках коммунистической идеологии: заслуги или провинности перед государством означали дозу социальных благ. Отметим в этой модели два момента. Первый: права человека подменялись идеей социальной защиты. Второй: права дает государство.

Повторим: категория естественных прав означает минимум безопасности для человека, без чего невозможна нормальная человеческая жизнь. Можно сказать, что все права сводятся к основным принципам — право на жизнь и личную неприкосновенность и равенство перед законом. Если человек не имеет никакой защиты от произвола, вряд ли это можно компенсировать гарантированным материальным обеспечением. Самый явный вариант такой жизни — заключенный в концлагере. Историки доказали, что система сталинских лагерей рухнула из-за полной экономической неэффективности, несмотря на дешевизну рабского труда. Оказалось, что эта система просто не способна к развитию. То же можно сказать об обществе принуждения в целом. Равенство перед законом — единственно возможный вид равенства, все попытки навязать иные формы равенства (имущественного, социального) также оказались без-успешными.

Сегодня общеизвестно, что никакое «идеальное государство» не в силах обеспечить все многообразие интересов и потребностей разных людей. Социальный организм нормально живет и развивается, только если человек в нем имеет право распоряжаться собой. В частности, заботиться о себе и других людях, следовать своим природным склонностям и т.д. Поскольку человек живет в обществе, его интересы сталкиваются с интересами других, возникают разнообразные противоречия — так что какая-то система урегулирования, управления нужна. Потому существуют системы норм — моральных и правовых. Некоторые задачи решаются посредством системы управления, именуемой государством. Эта система управления — не самоцель, а средство обеспечения жизни людей.

Не государство решает, какие права дать человеку, а гражданин решает, какие права дать государству для обслуживания жизни — своей и других людей.

Легко видеть, что свобода распоряжаться собой не абсолютна: она ограничена свободой других. Жизнь в обществе означает, что я добровольно ограничиваю реализацию своих прав ради сосуществования с такими же, как я. Это возможно, если я осознаю ответственность за соблюдение прав — своих и чужих; если я несу ответственность за последствия реализации своих прав. Например, принцип свободы слова и печати означает отсутствие государственной цензуры. Я как журналист не подотчетен государству. Однако я несу ответственность за то, чтобы никакая публикация не нанесла урон чьим-нибудь правам. Например, нельзя публиковать призывы к дискриминации кого-либо — скажем, призыв не покупать продукты в магазинах, принадлежащих представителям другой национальности. Нельзя публиковать сведения о частной жизни кого-либо. Нельзя называть преступником человека, о котором еще не вынесено решение суда. (Среди тележурналистов развитых стран не принято показывать лица арестованных, подозреваемых, пока нет приговора.) Все это не является обязанностью журналиста; только его гражданская ответственность является залогом справедливости и порядка.

Легко видеть, что свобода слова и печати для авторов, которые хотели бы напечатать агрессивные статьи, урезана. Но иначе нельзя. (Коллизии, связанные с противоречиями между различными правами, — отдельная большая тема. Всегда это становится предметом серьезного общественного анализа, так что каждое общество решает для себя, какое право должно доминировать. Например, американцы считают, что свобода слова требует во многих случаях разрешать расистские выступления; Западная Европа, пережившая ужасы фашизма, предпочитает ограничивать свободу слова и печати всегда, когда есть элементы разжигания межнациональной розни и призывы к насилию.)

Ответственность — дело добровольное. Только сам человек может решить, какой объем ответственности он в состоянии «взвалить» на себя. Дело в том, что пользование правами чаще всего означает некие активные действия. Например, я пользуюсь свободой информации, не задумываясь о том, что в нашей стране выходят газеты, отражающие точку зрения разных политических партий, и я могу сопоставить информацию из разных источников. Однако подразумевается, что я хочу сформировать собственное мнение, я хочу самостоятельно ориентироваться в окружающем мире. Если это важно для меня, то меня будет тревожить попытка незаконно закрыть одну из газет — пусть даже несимпатичной мне партии. Потому что если такой произвол допустим, моя любимая газета может стать следующей. Я могу не задумываться о принципе неприкосновенности личности, пока меня никто не пытается беспричинно арестовать. Но если я наблюдаю неправомерный арест другого человека, я отдаю себе отчет в том, что я могу оказаться следующим, и начинаю противодействовать произволу. И наоборот, защита моих прав поможет другим.

Годами действовало Постановление Правительства РФ: если утеряно (например, украдено) водительское удостоверение, водитель пересдает экзамен в ГАИ (а это дело хлопотное, долгое, трудоемкое). Наконец автолюбитель из уральского поселка подал иск в суд. Дело дошло до Верховного Суда, который отменил и Постановление Правительства, и должностные инструкции ГАИ как противоречащие закону. Разумеется, любители взяток в ГАИ попытались проигнорировать решение Верховного Суда, и тут выявились разные категории людей: одни находили в себе мужество идти на открытый конфликт и настаивать на выполнении решения суда, другие — ощущая полную зависимость от воли автоинспектора — соглашались на пересдачу, даже зная о незаконности такого требования. Но сильные граждане со временем победили, практика повторных экзаменов кончилась.

Можно сказать, что у меня столько прав, сколько ответственности — за себя и других.

Если помнить об этом, снимается и другой вопрос: Что же, мы собираемся учить детей «качать права»? Мы растим скандалистов, эгоистов, капризных людей?

Действительно, есть житейское понятие «качать права», за которым стоит набор стереотипов. Если я прав, значит, он не прав. Если я реализую свои права — это за счет кого-то другого, кто-то будет ущемлен. Или черное — или белое. Ошибка в том, что игнорируется идея компромисса, баланса интересов. Формально любой педагог

с идеей компромисса знаком, многие знают принцип «мои права ограничены только правами другого», но это знание не применяется для ответа на злополучный вопрос.

Отдельное замечание насчет «эгоизма». На самом деле тот, кто защищает свои права, помогает другим. В правоведении известна проблема соотношения закона и обычая: закон, противоречащий обычаю, работать не будет. Так же и права человека: они не могут насаждаться «сверху», они существуют только при поддержке «снизу». Под воздействием поступков отдельных граждан меняется общественное мнение, со временем меняются обычаи.

Пример: альтернативная гражданская служба во всех странах, где она есть, явилась продуктом многолетней борьбы, массы судебных процессов. Эта работа начата и в России. Все больше молодых людей обращаются в суд для защиты своего конституционного права на отказ от военной службы по убеждениям. Количество выигранных судебных процессов будет расти, затем силы гражданского общества добьются изменения закона.

Стереотип: противостояние «человек—государство». Иногда говорят, что философия прав человека означает жизненную позицию «я один против всех». На самом деле права человека «работают» посредством сил гражданского общества: свободные граждане объединяются для защиты своих (и не только своих) интересов. Философия прав человека предполагает желание и способность к кооперации, сотрудничеству, взаимодействию. В норме государству противостоит не индивид, а гражданское общество. Не обязательно в виде оформленных общественных организаций: группе граждан проще «скинуться» и нанять адвоката, ходить в суд по очереди, добиваться административных решений. (А иногда в ходе такой работы выясняется, что можно обойтись своими силами.)

Проблема неоправданных ожиданий. При первом знакомстве с идеей прав человека порой возникает курьезная манера — не только у детей, но и у взрослых: в ситуации, когда можно сказать «он поступил непорядочно», «ты меня обижаешь» и т.п., говорить о «нарушении» неких «прав вообще». Например, ученики нарушили правила техники безопасности в кабинете химии: «они нарушили права учителя!». Или ребенок обижен на замечание: «вы нарушаете мои права!». Неразличение прав, непонимание, что значат конкретные права и свободы, создает проблемы не меньшие, чем отрицание прав.

В целом надо заметить, что права человека сами по себе не обеспечивают благоденствия, благосостояния и т. п. Они дают лишь необходимую защиту от насилия, произвола, унижения — прежде всего самого сильного из возможных субъектов — государства. Это не достаточное, а необходимое условие для нормальной жизни.

Никакой добрый правитель не может заставить людей быть свободными. Нельзя заставить людей пользоваться своими правами. Это акт свободного выбора. Сама суть прав человека подразумевает, что их гарантом должны выступать граждане.