Роль экономической науки в развитии общества

На протяжении длительных временных интервалов и в случае крупных промышленных циклов эти  исследователи денежную массу рассматривают  как экзогенную величину, изменение которой — основная причина колебаний номинального дох ода субъектов экономики в долговременном плане и в периоды крупных колебаний производства.

Публикация монетаристской версии причин делового цикла вызвала  значительный резонанс в экономической литературе. Главным предметом критики стал вопрос об определяющей роли денег в механизме развития циклов и кризисов. С критическим анализом в данном направлении выступали Г. Крус, Дж. Тобин, У. Пул, Б. Хиггинс, М. Фридмен. Последний, в частности, указывает на опасность поспешного принятия на веру выводов о циклических колебаниях денежных факторов. Взаимозависимость денежной массы и реальной экономики должна описываться с помощью более сложных моделей, содержащих многие переменные величины и использующих нелинейные связи.

Длительный генезис  теоретических концепций денежного  анализа экономических систем выразился, таким образом, в трансформации  количественной теории денег в двух разнополярных направлениях — монетаризме  и кейнсианстве. [8,43-47]

Сравним общие моменты и принципиальные различия в вопросах о роли денег и факторах, формирующих спрос на деньги.

1. Как кейнсианская  теория, так и монетаризм основывают  свой анализ на специальных  уравнениях. Кейнсианская теория  делает упор на совокупные  расходы и их компоненты, постулируя, что совокупный объем расходов равен общей стоимости проданных товаров: Са + Iр +Хn + G =GNP.Основополагающим уравнением монетаризма является уравнение обмена MV=PQ. Левая часть уравнения представляет собой общее количество расходов покупателей на приобретение объема произведенных благ. Правая часть представляет собой общую выручку продавцов этого обмена. Согласно монетаристскому подходу общие расходы есть не что иное, как предложение денег, умноженное на скорость их обращения. Следовательно, является монетаристским эквивалентом (Са +Iр +Xn + G). Обращается внимание на техническое различие между левой частью кейнсианского уравнения и левой частью монетаристского уравнения: первая показывает планируемые или предполагаемые расходы, а вторая отражает действительные расходы субъектов экономики.

2. Кейнсианское уравнение  отводит деньгам второстепенную  роль: изменение кредитно-денежной  политики изменяет предложение  денег, в свою очередь, изменение  денежного предложения воздействует на процентную ставку, влияя тем самым на уровень инвестиций. Монетаристы видят в денежном предложении единственный важнейший фактор, определяющий уровень производства и цен. Расширение денежного предложения повышает спрос на все виды активов, а также на текущий объем производства.

3. Принципиально расходятся  взгляды представителей этих  концепций по вопросу стабильности  скорости обращения денег. Однако, как указывалось ранее, скорость  денежного обращения никогда  не рассматривалась как константа  (постоянная величина). С позиций монетаристов факторы, воздействующие на скорость обращения денег, меняются постепенно и предсказуемо. Кроме того, скорость обращения денег не меняется в зависимости от их предложения. По мнению кейнсианцев, скорость обращения денег изменчива и непредсказуема: она меняется прямо пропорционально ставке процента и обратно пропорционально предложению денег.

3.2 Неолиберальная школа

Неолиберализм, в отличие  от либерализма, не отрицает полностью  государственное регулирование  экономики, рассматривая свободный рынок и неограниченную конкуренцию как основное средство обеспечения прогресса и достижения социальной справедливости, возможных прежде всего на основе экономического роста, который измеряется валовым внутренним продуктом. Возникновение неолиберализма связывается с наступлением «второй эры глобализации» (не путать с новым либерализмом). Неолиберализм сформировался в качестве оппозиции развитию в середине XX века идей социал-либерализма, предполагавшего социальное сотрудничество и защиту, сочетания конкуренции с государственным регулированием и социальными программами.                                     Известный либеральный публицист Марио Варгас Льоса считает что никакого самостоятельного явления под названием «неолиберализм» не существует, а термин был придуман противниками либерализма «с целью семантически обесценить теорию либерализма».                                                      

В соответствии с этой доктриной вмешательство государства  в экономику и сферу социальных отношений должно быть минимальным. Капитал должен быть свободен от любых ограничений. Государство должно отказаться от большинства социальных программ и минимизировать налоги на прибыль корпораций, отменить прогрессивную шкалу налогов на доходы, провести масштабную приватизацию. Максимальная прибыль и свобода частной экономической инициативы являются приоритетными в любых сферах, если же экологические или социальные нормы этому препятствуют, они должны быть отменены. Апологеты неолиберализма являются сторонниками ограничения прав профсоюзов. Неолибералы обычно придерживаются доктрины свободы частной жизни, но подчас довольно лояльно относятся к ограничению политических прав граждан (вплоть до установления диктатуры) в тех случаях, когда это происходит в интересах крупных корпораций. Часто отмечают, что неолибералы являются сторонниками краткосрочных контрактов во всех сферах – от трудовых до семейных отношений. При этом неолиберализм отличается от ряда других, схожих по названию доктрин. Так, от классического либерализма его отличает более терпимое отношение к авторитарным режимам. От социального либерализма – отрицание заметной роли государства в экономике и социальных гарантий. Кроме того, стоит помнить, что в американской публицистике либералами (без приставки «нео») часто называют как раз представителей социал-либеральных течений, а иногда в статьях авторов из США можно встретить утверждение, что социалистическая и коммунистическая идеология – также формы либерализма. В России же, напротив, говоря о либералах, чаще имеют в виду именно сторонников неолиберальной доктрины.

Одной из первых групп, заложивших основы неолиберальной теории, стало  Общество Мон-Перелин (по названию курорта  в Швейцарии), объединившееся в 1947 году вокруг австрийского философа Фридриха фон Хайека. Среди других его известных участников оказались философ Карл Поппер, критик социализма Людвиг фон Мизес и экономист Милтон Фридман. Постепенно у неолиберальных теоретиков нашлись влиятельные покровители – представители крупного бизнеса, которых пугало усиление роли государства в экономике в развитых странах и рост корпоративных налогов. Кроме того, настороженность у них вызывал постепенный рост левых настроений среди молодежи. Со временем влияние неолибералов росло и в академических кругах – например, в Чикагском университете, откуда и пошло популярное, в том числе в России 90-х, обозначение неолиберальных реформаторов как «чикагских мальчиков». Возможность влиять на реальную политику у неолибералов появилась в 1970-е годы, когда в мае 1979 года премьер-министром Великобритании стала Маргарет Тэтчер. В октябре того же года председателем Федерального резервного банка США стал Пол Уолкер, а хозяином Белого дома в январе 1981 года – Рональд Рейган. В качестве рецепта борьбы с серьезными экономическими трудностями, переживаемыми их странами, эти политики объявили снижение налогов и резкое сокращение системы социальных гарантий – что привело к конфронтации с профсоюзами и массовым акциям протеста. На периферии капиталистического мира неолибералы впервые смогли реализовать свои экономические теории в Чили. Пришедший к власти в этой стране в 1974 году генерал Аугусто Пиночет привлек «чикагских мальчиков» в качестве экономических консультантов своего правительства. С тех пор чилийский руководитель стал героем для многих неолибералов, мечтающих о «просвещенном диктаторе», который станет прикрытием для реформ, проводимых «просвещенными экономистами». Сегодня ультраправые (в том числе отечественные) любят вспоминать об очагах этнической преступности Нью-Йорка. Между тем «криминальную революцию» породили именно неолиберальные реформы, первым полигоном которых этот город стал в середине 1970-х годов. Тогда ведущие кредиторы отказались продлевать договоры займа для города, а президент США Джеральд Форд под влиянием своего министра финансов Уильяма Саймона, отказал Нью-Йорку в финансовой поддержке. В результате город, оказавшийся на грани банкротства, фактически перешел под внешнее управление финансовых институтов, которые стали определять его экономическую политику. Все финансовые поступления шли сначала на погашение долгов, а потом уже на нужды города. Была сокращены социальные и инфраструктурные расходы, стало платным обучение в Университете Нью-Йорка, потеряли свое влияние профсоюзы. Вместо социальных программ приоритетом городских властей стала поддержка корпораций. Это привело как к деградации городской инфраструктуры (нью-йоркское метро надолго стало примером того, каким не должен быть городской транспорт), так и к маргинализации целых кварталов города, которые и стали очагами преступности. Важнейшими инструментами неолиберальной политики стали международные финансовые организации – Всемирный банк, Международный валютный фонд, Всемирная торговая организация и т.д. (хотя даже МВФ, например, иногда подвергался критике теоретиков неолиберализма). Основой политики МВФ и Всемирного банка стало предоставление займов странам периферийного капитализма в обмен на проведение там неолиберальных реформ. Первым примером подобной практики оказалась ситуация в Мексике, которая в 1984 года согласилась принять условия внешних финансовых институтов. Затем подобная практика неоднократно повторялась – в том числе в случае с постсоветской Россией. Результат практически везде был одинаков. Страны, принявшие условия МВФ и Всемирного банка, переживали рост безработицы и падение зарплат работников, при этом экономику страны это позволяло реанимировать лишь на короткое время. Однако транснациональные корпорации получали возможность практически за бесценок скупать интересующие их объекты. С другой стороны, страны, отказавшиеся принимать рекомендации МВФ (как Малайзия и Южная Корея в ходе азиатского кризиса 1997–1998 годов), сумели восстановить свою экономику раньше «послушных» соседей. Неолиберализм действительно приобрел к началу XXI века значительное влияние. В академической и экспертной среде многих стран он превратился в одну из доминирующих экономических доктрин. Постулаты неолиберальной политики приняли даже многие социал-демократические европейские политики, которые в 1990-е стали проводить демонтаж институтов социального государства, созданные теми же социал-демократами несколько десятилетий назад. Положения неолиберализма, касающиеся свободы личности, оказались привлекательны для части людей, которым были близки левые убеждения. В свою очередь, защита неолибералами интересов крупных корпораций позволило их идеям найти понимание и у консервативных сил (в частности, республиканцев США). Конец XX века был ознаменован ростом доходов корпораций и социального расслоения в тех странах, где доктрина неолиберализма была взята на вооружение. Доминирование неолиберализма придало огромную силу финансовому капиталу и финансовой сфере вообще. [13,17-20]

Однако уязвимость финансовой политики неолиберальных экономистов  в итоге породила глобальный экономический кризис 2000-х, который стал поводом для разговоров о конце неолиберализма. Впрочем, заговорили об этом, возможно, слишком рано. Во-первых, большинство «отцов неолиберальной экономики» вовсе не потеряли своих должностей и авторитета после кризиса. Во-вторых, во многих странах под лозунгом «возвращения кейнсианства» проводится политика в интересах корпораций и банков, а не населения – что вполне в духе неолиберализма. И, наконец, в-третьих, в неолиберальной доктрине многие видят возрождение тех принципов, которые уже господствовали в экономике западных стран в начале XX века, но потеряли авторитет после Великой депрессии, однако с 1970-х годов все равно начали отвоевывать свои позиции. Так что с неолиберализмом и его апологетами миру, похоже, прощаться рано.

3.3 Институционально-социологическое направление

Институционально-социологическое  направление – возникло и сформировалось на рубеже XIX–XX вв. (от лат. institutio – обычай, наставление, указание).

 Институционализм  – это совокупность теорий, в  которых акцентируется внимание на роли социальных институтов в экономическом развитии.  Термин «институционализм» впервые применен американским экономистом У. Гамильтоном в 1916 для обозначения системы взглядов на общество и экономику, в основе которой лежит категория «институт».                  Принципиальное отличие этой концепции от других состояло в том, что в ней экономические процессы объяснялись не только экономическими, но и социально-политическими, правовыми, социально-психологическими, этическими условиями жизни, а также обычаями, традициями и привычками, существующими как в жизни отдельного человека, так и общества в целом. По мнению первых авторов этой теории, модель А. Смита homo economicus («экономического человека, непрерывно сопоставляющего полезность благ и тяготы их приобретения») безнадежно устарела. На самом деле экономическое поведение  человека в значительной мере определяется социально-правовым устройством общества и его «неписаными» законами, которые должна исследовать экономическая теория.  Поэтому в экономическом анализе предлагалось учитывать различного рода «институции», закрепленные обычаем, и «институты» (порядки, закрепленные в законах и в деятельности различного рода учреждений). «Институции» (обычаи, традиции, навыки) – это набор неформальных правил. В число формальных правил (институты) входит, с одной стороны, система учреждений (рынки, фирмы, профсоюзы, государство), с другой стороны – система правовых норм (законы, указы, постановления и т. д.).

В настоящее время  понятие «институции» ушло из экономического лексикона. Термин «институты» вобрал в себя как институции (обычаи), так и собственно институты (учреждения, законы), так как объединил в себе как формальные, так и неформальные «правила игры».  В основе И. – с. н. лежит идея синтеза социологического и экономического анализа, материалистического и одновременно субъективно-психологического начала в толковании общественных процессов, что нашло отражение в двойственном названии этого направления. Существуют две основные ветви институционализма: традиционный, или старый, и новый, или неоинституционализм. Предпринимателей он делит на владельцев капитала и организаторов производства. Владельцы капитала заинтересованы только в прибыли на капитал, который они не вкладывают в производство, а лишь предоставляют в кредит. Источником их дохода служит не реальный сектор,  а ценные бумаги,  обращающиеся в финансовой сфере. В этом смысле владельцы капитала составляют праздный класс. Производительным классом являются рабочие и организаторы производства – менеджеры, не имеющие своего капитала. Господство праздного класса ведет к чрезмерной роли кредита. Большая часть капитала используется в спекулятивных целях и не идет на развитие производства. Возникает кредитная инфляция, за которой следуют требования погашения ссуд. Итог – массовые банкротства и депрессии.

 Разрешение антагонизма  между праздным и производственным  классами приведет к тому, что  власть перейдет в руки технократии.  Собственность на капитал примет  акционерную форму и перестанет  быть частной.

 Коммонс в работе  «Институциональная экономика» (1924) основной упор делал на правовые  категории, юридические учреждения, определяющие, по его мнению, развитие  экономики.  Особое внимание он  уделял роли корпораций, профсоюзов  и политических партий в процедуре установления согласованности в действиях индивидов. В основе экономической теории Коммонса лежит понятие сделки. Сделка понимается как: 1) конфликт интересов;  2) осознание взаимозависимости этих конфликтных интересов; 3) разрешение конфликта путем установления соглашения, устраивающего всех участников сделки. Роль арбитра берут на себя правовые структуры государства. Оно является не только арбитром, но и силой, принуждающей к выполнению взятых сторонами обязательств. В итоге, по мнению Коммонса, существующий порядок сменится не технократизмом, как у Веблена, а административным капитализмом.  Митчелл был ведущим теоретиком Гарвардской школы конъюнк-туроведения, которая разрабатывала методы борьбы с экономическими кризисами.