Экономика переходного периода в России

Стержнем экономической политики первого индустриального рывка в СССР 1929 - 1934 гг. было снижение уровня крестьянского потребления, масштабное изъятие ресурсов из деревни.

Обеспеченные массированным ресурсным потоком из аграрной сферы капиталовложения позволяют добиться высоких темпов роста промышленного производства. Официальные данные ЦСУ за этот период (16,8% в среднем в год за 1928-1940 гг.) и скорректированные с учетом реалистичных дефляторов цифры, полученные исследователями социалистической индустриализации (от 10 до 14% в среднем в год за 1928-1940 гг.) , отражают аномально высокие темпы роста. В 30-х годах в СССР ярко проявляется первая характерная черта социалистической модели роста: расходящиеся траектории развития промышленности и сельского хозяйства, необычайно высокие темпы роста промышленного производства на фоне кризиса и стагнации продуктивности сельского хозяйства. Коллективизация сняла рыночные ограничения на мобилизацию ресурсов традиционного сектора и экспорт сельскохозяйственной продукции. И все же рост экспорта оказался крайне неустойчивым. Ему мешали торговые барьеры, крайне неблагоприятная конъюнктура основных экспортных рынков. Хронический дефицит валютных ресурсов приходилось покрывать масштабным экспортом золота, применять жесткие меры экономии, отказываться от услуг иностранных специалистов. Нет никакой информации о том, что советское руководство в этот период сознательно вело линию на ограничение внешней торговли. Напротив, первый пятилетний план предполагал форсированное наращивание объема экспорта. Но реальное развитие событий толкало в другую сторону. Несмотря на активные усилия по наращиванию экспортных поступлений, падает не только доля внешней торговли в ВВП, но и абсолютный обьем внешнеторгового оборота.

После второй мировой войны в СССР линия на максимальную мобилизацию ресурсов из аграрного сектора была продолжена. Разница закупочных и розничных цен на продовольствие достигла максимума. Теперь “барщина” была дополнена натуральным денежным “оброком” с приусадебных участков (обязательства по поставке сельскохозяйственной продукции и налогообложении приусадебных хозяйств) .

Уже к началу 50-х годов становится ясно, что модель ранней индустриализации за счет ресурсов аграрного сектора подходит к пределу своих возможностей. Урожай зерна в 1948-1952 гг. были примерно равны средним за 1928-1930 гг. (соответственно 77,9 млн. и 76,1 млн. т.) . Но с ростом населения среднедушевая обеспеченность продуктами питания продолжала падать.

В начале 60-х годов на смену быстро снижающемуся налогу с оборота на сельхозпродукцию приходят дотации аграрному сектору. Роль традиционного сектора в мобилизации финансовых ресурсов для индустриализации исчерпана. В 1958 году объем импорта сельскохозяйственной продукции сравнивается с объемом ее экспорта. В начале 60-х годов СССР начинает в крупных масштабах закупать зерно за границей. Состояние обескровленного социалистической индустриализацией сельского хозяйства становится долгосрочной проблемой, сюда приходится направлять все новые ресурсы, используемые с заведомо (учитывая предшествующую историю) низкой эффективностью.

Исчерпание возможностей мобилизации ресурсов из традиционного сектора радикально меняет экономическую ситуацию. Начало 60-х годов в СССР - время, когда вместо экономических преимуществ, получаемых за счет масштабного изъятия ресурсов из аграрного сектора, рождается жесткая необходимость расплачиваться за подобные изъятия. Начинают сказываться болезненные долгосрочные последствия реализации избранной социалистической модели индустриализации.

При сохранении той же политико-идеологической оболочки базовые характеристики социально-экономического развития претерпевают качественные изменения. В это время формируется образ поздней социалистической экономики, для которой характерно падение темпов экономического роста на фоне устойчивости сформировавшихся на предшествующем этапе производственных структур. Но содержание устаревших неэффективных отраслей и производств обходится все дороже. Вновь начинает увеличиваться структурное отставание от развитых рыночных экономик в ключевых отраслях, определяющих научно-технический прогресс. Да и за саму стабильность, ставшую символом веры, приходится платить все дороже.

Характерными чертами развитого социализма являются: - постоянный рост бюджетной нагрузки, обусловленной дотированием сельскохозяйственной продукции (вместо масштабного изъятия ресурсов из аграрной сферы) ; - устойчивый рост импорта продовольствия, пришедший на смену его внушительному экспорту на этапе индустриализации ; - нарастающий дефицит продовольствия.

Исчерпание возможностей традиционной модели социалистического роста составляет для коммунистической элиты две возможные линии: либо начать перестройку механизмов экономического регулирования, попытаться вновь подключить рыночные регуляторы, позволяющие устранить внутренние ограничения на экономический рост в рамках социализма, создать предпосылки снижения энергоемкости валового внутреннего продукта (ВВП) , повышение качества и конкурентоспособности продукции обрабатывающей промышленности, ее доли в экспорте, либо принять как данность утрату экономического динамизма, сделать упор на стабильность и устойчивость сложившихся структур.

Объективные трудности реформирования зрелой индустриальной социалистической экономики, а также опыт Чехословакии, где такие реформы проложили дорогу политической дестабилизации режима, - все это побудило руководство ЦК КПСС к концу 60-х годов твердо отказаться от серьезных рыночных экономических преобразований. В этой ситуации структурная регидность экономики, богатая ресурсная база и тоталитарный политический контроль, казалось, гарантировали СССР и его восточноевропейской империи долгосрочную устойчивость при низких или нулевых темпах экономического роста. Потенциал социалистической индустриализации исчерпан, экономика вышла на предельный уровень продуктивности, определяемый базовыми характеристиками избранной экономической модели, и может долго функционировать вблизи этого рубежа.

Однако особенности самого социалистического роста в 70-80е годы предопределили исторически быстрый крах весьма прочной на первый взгляд экономической системы. Два близких по времени события сыграли определяющую роль в развитии поздней социалистической экономики: открытие высокоэффективных месторождений нефти и газа в Западной Сибири и скачкообразное повышение цен на топливо на мировых рынках после 1973 года.” Нефтедоллары” заменили ресурсы традиционного сектора. Появились новые источники финансирования развития, заменившие прежний налог с оборота на сельскохозяйственную продукцию (быстро растущие доходы от внешнеэкономической деятельности) , валюта для обеспечения комплектных поставок технологического оборудования и закупок сельхозпродукции, энергоресурсы, позволяющие наращивать и дальше производство и повышать доходы на душу населения без роста показателей энергоотдачи. Вместо того чтобы направить дополнительные свободные ресурсы на обеспечение “мягкого” выхода из социализма, запуска рыночных регуляторов, их используют для поднятия душевого ВВП выше уровня, который может устойчиво поддерживаться в рамках социалистической модели.

С начала 70-х годов в СССР доля экспорта сырья быстро растет, а доля экспорта продукции обрабатывающие отраслей падает. В структуре экспорта в развитые капиталистические страны доля машин, оборудования и транспортных средств снижается с 5.8% ВВП в 1975 г. до 3.5% в 1985 г.

Продолжает расти и так высокая доля оборонных расходов в ВВП. В силу специфики учета военных расходов СССР и диспропорций в ценах точные оценки этого процесса затруднены. Но доступная информация об объемах выпуска вооружений в натуре, общеизвестный факт достижения именно в это время военного паритета с США подтверждают оценки специалистов, отмечающих рост военной нагрузки на экономику в 70 -х годах.

Советское руководство в начале 70-х годов сделало ставку на использование оказавшихся в его руках крупных энергетических, финансовых и валютных резервов для того, чтобы продолжить соревнование с Западом и в военной области, и в уровне жизни населения. Наиболее яркое воплощение такой политики - резкий рост импорта продовольствия, который становится важнейшим фактором, определяющим рост потребления продуктов питания.

Лишь в ограниченной мере удается поддерживать сложившиеся масштабы энергопотребления. Сложность этой задачи связана со спецификой экономики нефтяной промышленности, от положения в которой в определяющей мере зависит устойчивость экономик СССР. Экономика, которая приспособилась к потреблению масштабной нефтяной ренты, генерировавшейся на ранних этапах разработки масштабных месторождений, и использовала ее для наращивания военных расходов и импорта продовольствия, сталкивается с неразрешимой задачей взрывного роста капиталовложений в топливно-энергетический комплекс для того, чтобы хотя бы поддерживать сложившийся уровень добычи нефти.

Явные признаки исчерпания модели роста, основанной на нефтяных доходах, начинают проявляться уже в начале 80-х годов. Несмотря на продолжающийся быстрый рост капиталовложений в ТЭК (в 1985 г. они в два раза превысили уровень 1975 г.) и доли ТЭК в общем объеме капиталовложений, рост объема добычи нефти остановился: 1980 г. - 603 млн. т., 1985 г. - 595 млн. т. (по данным Госкомстата) . Стабилизируется экспорт нефти: 1980 г. - 119 млн. т., 1985 г. - 117 млн. т. В 1970 -1980 гг. физический объем экспорта вырос лишь на 60%, а стоимостной объем в результате благоприятной динамики экспортных цен увеличился в 3,7 раза. В 1980 -1985 гг. физический объем экспорта вырос лишь на 7.4%, а его стоимостной объем достигнув максимума в 1983 г. (91.4 млрд. долл.) начинает сокращаться (в 1985 г. - 86.7 млрд. долл.) .

С этого момента включается механизм катастрофического развала социалистической системы, соответствующего резкого падения производства и уровня жизни. Лихорадочные попытки остановить падение добычи нефти 1986-1987 гг. привели лишь к перефорсированию месторождений и ускорению темпов последующего снижения добычи. Экономика попадает а порочный круг: “недостаток средств для капиталовложений на поддержание добычи нефти - падение добычи нефти - углубление кризиса в энергоемком народного хозяйства - дальнейшее сокращение капиталовложений в нефтяную промышленность - ускорение падения производства” . Добыча топливных ресурсов в РСФСР падает с 542 млн. т. в 1985 г. до 462 млн. т. в 1991 г. и стабилизируется на уровне 307 млн. т. в 1995 г. (1971 г. - 304 млн. т.) (по данным Госкомстата) .

К началу 80 - х годов СССР утратил былую свободу финансового маневра. Активное привлечение товарных кредитов на финансирование многочисленных строек привело к тому, что в 1981 г. средства, поступающие от обслуживания предоставленных СССР кредитов (2 млрд. долл.) , покрыли менее 30 % платежей по предоставленным кредитам (6.4 млрд. долл.) . Обслуживание взятых кредитов происходило за счет получения новых, причем их структура постепенно ухудшалась, увеличивалась доля среднесрочных и краткосрочных займов. Отражением этого стало постоянное увеличение расходов на обслуживание долга: в 1984 г. они составили 5.9 млрд. долл., а в 1986 г. - 15.1 млрд. долл. К началу перестройки нарастание внешнего долга приобрело лавинообразный характер.

В 1985 г., когда М. С. Горбачев пришел к руководству страной, ее экономическое положение лишь на первый, поверхностный взгляд казалось застойно устойчивым. На деле возможности не только развития, но и сохранения сложившегося уровня производства и потребления полностью зависели от факторов, находящихся вне контроля - мировой конъюнктуры на нефтегазовых рынках, открытия новых месторождений с крайне высокими параметрами нефтеотдачи, возможности беспрепятственного привлечения долгосрочных кредитов на мировых финансовых рынках по низким процентным ставкам. Начавшееся падение цен на нефть на мировом рынке, снижение абсолютного уровня экспортных поступлений (1983 г. - 91.4 млрд. долл., 1985 г. - 86.7 млрд. долл.) свидетельствовали о том, что чуда не произойдет, “мыльный пузырь” , надутый в 70-80х, обречен лопнуть.

Пройдя в ХХ в. драматичный путь экономического развития, поэксперементировав с социалистической моделью, пережив ее крах, Россия на пороге ХХI в. оказалась примерно на той же дистанции от США, на которой была в начале столетия: в 1913 г. для европейской России ВВП на душу населения составлял 21.8 % от уровня США, в 1994 г. - 17.8 % (по данным Госкомстата) .

Глава 3

Перед российской экономикой встал вопрос выбора: с одной стороны невозможность существовать "по-старому" , с другой - неопределенное будущее. В это время появляется множество альтернатив экономического развития страны.

Объявленный М. С. Горбачевым переход к конфедеративному принципу формирования Союза привел к тому что рамки союзного законодательства сузились до пределов устанавливаемых самими республикам. Законы принимаемые в ВС СССР стали носить общий характер. Их детализация - дело республик. В июле завершили работу два очень важных законодательных собрания. Первое - сессия ВС РСФСР приняла декларацию о независимости России утвердившую приоритет республиканских законов над союзными. Судя по экономической программе с которой выступил Б. Ельцин Россия собиралась проводить более последовательную и либеральную экономическую политику.

В тот политически очень сложный год было разработано две программы. На фоне не прекращающейся борьбы за власть между правительством РСФСР и союзным правительством появилась программа впоследствии получившая название '500 дней'. Эта программа была разработана несколькими прогрессивными или как тогда говорили 'прозападно' настроенными экономистами, ратовавшими за скорейшее вхождение СССР в рыночную экономику и как следствие интеграцию ее в общемировое хозяйство. Правительство СССР выдвинуло конкурирующую программу. В чем похожи и в чем отличались программы?

“Основные направления стабилизации и перехода к рыночной экономике” были предложены союзным правительством. Финансовое оздоровление предложенное в нем было очень простым. Предлагалось увеличить розничные цены примерно на 200 млрд. рублей и выплатить компенсацию населению на 135 млрд. руб таким образом изъяв из обращения 70 млрд. рублей.

Предложенная же программа группы Шаталина-Явлинского стабилизации основывалась на принципиально другом предпосылке. Суть ее заключалась в распродаже гос. собственности малых и средних предприятий, производственных запасов, замороженных строек (коих к примеру в 1990 году было около 305 тысяч) и высвободившихся стройматериалов, ценных бумаг, жилья и др. По сути дела '500 дней ' в 1990 году предлагала сделать то, что сделал Чубайс в 1994 году, а именно - широкомасштабную приватизацию гос. собственности. Одна из целей программы приватизации состояла в том, чтобы поглотить избыточные деньги в экономике. После этого предлагалось отменить государственный контроль над ценами. Тем не менее уже тогда многие полагали, что реализация плана '500 дней' в той ситуации была маловероятна. Отсутствие четкого разграничения между союзным и республиканскими законодательствами делало эту программу не реализуемой. Так как программа Шаталина-Явлиннкого была де-факто программой РСФСР, то союзное правительство сделало попытку взять под контроль ее реализацию. Была создана рабочая группа численностью 19 человек. В состав рабочей группы вошли представители президентского совета, Совета Министров СССР а также эксперты из СМ СССР и независимые эксперты. Как было официально объявлено в нее вошли: Николай Петраков (помощник президента СССР) , Станислав Шаталин (член президентского совета) , Леонид Абалкин (экономист) , Григорий Явлиннкий (представитель от СМ РСФСР) Борис Федоров (министр финансов РСФСР) и Николай Шмелев (член плановой и бюджетно- финансовой комиссии при СМ СССР) . Эта группа была создана благодаря переговорам между тогда еще председателем Верховного Совета РСФСР Б. Ельциным, президентом СССР М. Горбачевым и председателем Совета Министров СССР Николаем Рыжковым. Предполагалось за основу взять проект '500 дней' и создать некую общую схему действий для Союза и для отдельных республик. В результате ее работы был получен новый вариант программы, впоследствии получивший название “президенского” . У исходной формулировки программы и окончательного “президентского” варианта были следующие отличия.