Децентрилизация и коррупция: данные по разным странам

Децентрилизация и коррупция: данные по разным странам.

Раймонд Фишман

Columbia Business School и

Исследовательская группа, Всемирный банк.

 

Роберта Гатти

Исследовательская группа, Всемирный банк

 

Краткое описание.

Отношения между децентрализацией государственной деятельности и степени извлечения ренты со стороны частных лиц, является важным элементом в недавних дебатах по институциональной структуре. Теоретическая литература делает неоднозначные прогнозы относительно этих отношений, и она осталась практически без рассмотрения эмпириков.  В данной работе мы делаем первую попытку изучения этого вопроса эмпирически, глядя на межстрановые отношения между фискальной децентрализацией и коррупцией, которые измеряются рядом различных показателей. Наши оценки показывают, сильное негативное отношение между фискальной децентрализацией в государственных расходах и коррупцией. Более того, мы видим, что происхождение правовой системы отлично работает, как инструмент для децентрализации. Таким образом, по оценкам отношения между децентрализацией и коррупцией становятся еще сильнее.

 

В последние годы происходило значительное количество дискуссий по существу децентрализации государственного управления. Те, кто выступал в пользу передачи полномочий по сбору доходов и расходов местным властям, руководствовались, в значительной степени, полагаясь на обоснование, впервые высказанное Тибу (в 1956), что децентрализация приводит к большему разнообразию в предоставлении общественных благ, которые специально создаются для более точного удовлетворения потребностей местного населения. С другой стороны, Танци (в 1996) утверждал, что существует много недостатков в местном предоставлении услуг, которые могут помешать осуществлению выгод от децентрализации. Например, местные чиновники могут быть плохо обученными, таким образом неэффективными в предоставлении общественных товаров и услуг.

Однако в последнее время, Besley и Coate (1999) показали, что теоретической поддержки требований относительно дифференциального оказания услуг очень мало. Таким образом, они утверждают, что децентрализация должна быть обоснована объяснениями политической экономии. Одной из таких возможностей, которая получила наибольшее внимание, является то, что подотчетность чиновников может отличаться между централизованной и децентрализованной системами.

Недавние исследования произошли на противоположных сторонах этого вопроса: например, Уэйд (1997) предполагает, что в сверхцентрализованной Индии, их структура сверху вниз в значительной степени несет ответственность за коррупцию в ирргационной бюрократии. В противоположность этому, Брюкнер (1999) утверждает, что коррупция, скорее всего, является проблемой среди органов местного самоуправления. До сих пор наиболее всеобъемлющее теоретическое исследование этих вопросов происходит от Bardhan и Mookherjee (1998). Они утверждают, что централизованная бюрократия создает стимулы отвлекать ресурсы на небедных, благодаря их готовности платить взятки. Этот эффект уступает уязвимости местного самоуправления к «захвату» со стороны местных богатых, кто стремится присвоить львиную долю местного питания. В общем, они считают, что отношение между децентрализацией и степенью извлечения ренты со стороны частных лиц неоднозначно.

Таким образом, в то время как есть смысл, что децентрализация и коррупция в правительстве тесно связаны, есть много разногласий о том, что должны ли быть между ними чистые отношения. Таким образом, это в первую очередь вопрос эмпирический, который остался почти полностью без внимания до сих пор. Единственная работа, которая по нашим данным рассматривает этот вопрос, является Huther и Shah (1998), который обратил внимание на отрицательную корреляцию между коррупцией и децентрализацией. Тем не менее, они рассматривают только безусловную связь между фискальной децентрализацией и коррупцией. Есть много факторов, которые, очевидно, тесно связаны с обеими переменными: в частности, доход в значительной мере связано с «качеством управления", однако измеренный так же сильно коррелирует с децентрализацией (хорошо известно, что развитие, как правило, сопровождается децентрализацией). Таким образом, проблемы опущенной переменной предвзятости будут крайними в таком анализе.

В данной работе мы делаем первую попытку систематического изучения этого вопроса эмпирически, глядя на межстрановые отношения между фискальной децентрализацией и коррупцией. Мы считаем, что фискальная децентрализация государственных расходов неизменно связана с более низкой измеренной коррупцией. Этот результат является статистически и устойчивым к широкому спектру характеристик, в том числе все из тех, что были использованы в недавней межстрановой литературе по коррупции. Более того, мы находим происхождение правовой системы, очень хорошим инструментом для регулирования степени децентрализации государственного управления, и наши результаты показывают, что в таком случае, просматривается еще более сильный эффект децентрализации в отношении коррупции.

Остальная часть этой статьи организована следующим образом: Раздел I описывает переменные, используемые в нашем анализе. В разделе II, мы предоставляем результаты регрессии о взаимосвязи между коррупцией и децентрализацией, используя данные на уровне страны, а в разделе III мы делаем заключение.

 

II. Межстрановые показатели

II.a Анализ данных

Данные для нашего теста взяты из широкого круга источников. Приложение предоставляет подробное описание переменных и их источников.

За нашу основную меру коррупции мы берем индекс коррупции согласно Международному руководству по страновым рискам (CORRUPT). Это мера, которая наиболее часто используется в предыдущих работах в экономической литературе. Эта переменная предназначена для отображения вероятности того, что высокопоставленные чиновники в правительстве будут требовать специальные платежи, и той меры, в какой незаконные платежи пройдут на более низкие уровни власти (см. Knack и Keefer, 1995). Для лучшего согласования с предыдущими исследованиями, CORRUPT имеет преимущество самого широкого охвата стран, которое максимизирует наш размер выборки. Для простоты и удобства изложения мы пересчитали этот и все другие индексы коррупции так, чтобы значения варьировались от нуля (наименее коррумпированные) и до единицы (наиболее коррумпированные).

Нашей мерой децентрализации (DECENTR) является субнациональная доля в общем объеме государственных расходов. В числителе этой меры стоит общий объем расходов субнациональных (государственных и местных) органов власти, в то время как знаменатель - общая сумма расходов на всех уровнях (государство, местное и центральное) правительства. Наши данные для этих вычислений берутся из статистики государственных финансов Международного валютного фонда за 1980-1995 годы.

В целях минимизации возможного смещения опущенной переменной на коэффициент нашей меры децентрализации, мы включаем в нашу основную регрессию ряд элементов, которые являются стандартными в межстрановой эмпирической литературе о коррупции.

В дополнение к управлению по уровню экономического развития, мы включаем в регрессию индекс гражданских свобод, чтобы отобразить, в какой степени свободная пресса и свободные политические объединения могут выступать в качестве проверки на коррумпированность в государственном секторе. Индекс гражданских свобод был впервые разработан Gastil и колеблется от 1 (наибольшей свободы) до 7 (наименьшей свободы).

Размер страны также является важным источником потенциальной ложной корреляции. Если крупные страны используют экономию от масштаба в предоставлении общественных услуг (Alesina и Wacziarg 1997), и, следовательно, имеют низкое соотношение между государственными пунктами обслуживания и населением, люди могут вернуться к взяткам, «чтобы опередить очереди». В то же время, крупные страны могут принять более децентрализованные налоговые системы, чтобы лучше удовлетворить разнообразные предпочтения своих граждан. Для контроля этих эффектов, мы включаем в регрессию (натуральный) логарифм населения. Кроме того, мы включили в регрессию меру размеров государства как показатель, заменяющий общие государственные расходов в виде доли от ВВП.

Ряд других переменных, как оказалось, также являются важными объясняющими переменными в нашей регрессии. Мы включаем такие переменные как: доля импорта на ВВП, то есть открытость в торговле (OPEN) как это было предложено Адес и ди Телла (1997) и Гатти (1999), этническая Раздробленность (ETHNIC) как указал Мауро (1995) и Шлейфер и Вишни (1993). Наконец, мы включили региональные и колониальные фиктивные переменные.

В то время как многие из наших переменных имеют ежегодные наблюдения, относительно мало внутристрановых вариаций. Таким образом, в нашем анализе, мы используем средние значения всех наших 6 переменных за 1980-1995 года (период, в течение которого у нас есть наблюдения по коррупции).

Таблица 1 представляет выборку соответствующих переменных.

 

II.b Эмпирические результаты

Наше основное уравнение имеет вид:

CORRUPTi = a + b1*DECENTRi + b2*log(GDPi) + b3*CIVILi + b4*log (POPi) + ei

Таблица 2 представляет коэффициенты после оценки методом наименьших квадратов данных из поперечного сечения 57 стран. Значение оценки основано на скорректированных стандартных ошибках согласно тесту Уайта.

Наша мера децентрализации имеет сильно значимый отрицательный знак, указывающий, что страны с более децентрализованными расходами имеют лучшие оценки коррупции. Размер коэффициента означает, что увеличение на одно стандартное отклонение в децентрализации, будет связано с улучшением рейтинга коррупции в стране на 40 процентов стандартного отклонения.

Результаты, представленные со 2 по 6 колонки, подчеркивают, что включение многих переменных изменяет угловой коэффициент взаимосвязи лишь незначительно и не влияет на его значение.

В целях дальнейшей проверки надежности наших результатов, мы используем два других индекса коррупции, которые обычно используются в экономической литературе. К ним относятся так называемые Немецкий экспортный индекс коррупции (GCI), разработанный Питером Нейманом (1994), и индекс коррупции из Отчета о конкурентоспособности в мире (WCRCI); см. приложение для описания этих переменных. Используя WCRCI как зависимую переменную, мы получили результаты, которые были похожи на те, о чем говорилось выше, с точки зрения значимости и величины эффекта от DECENTR. При использовании GCI, коэффициент по децентрализации был несколько меньше, а его размер и статистическая значимость были гораздо более чувствительны для уравнения. Таблица 3 представляет расчетные коэффициенты и Т-статистики.

Можно утверждать, что наши оценки страдают от для эндогенности смещения. Например, коррумпированные чиновники центрального правительства иногда неохотно позволяют финансовую децентрализацию, так как это ослабило бы их способность извлекать ренту. Более тонкий аргумент в пользу существования эндогенности относится к составу государственных расходов: различные программы расходов могут иметь различные потенциалы для извлечения ренты. Если это так, коррумпированные правительства могут лоббировать расположение управлений с высоким потенциалом добычи ренты (оборонные программы) в центре, децентрализуя управления с низким потенциалом извлечения ренты (образовательная деятельность).