Валютные спекуляции в СССР

Валютные спекуляции в СССР

Спекуляция (от позднелатинского speculatio, буквально — высматривание), по советскому уголовному праву - одно из опасных хозяйственных преступлений, посягающее на нормальную деятельность сов. торговли, на интересы покупателей. Состоит в скупке и перепродаже товаров и иных предметов с целью наживы.

В СССР спекуляция считалась вариантом нетрудовых доходов и являлась уголовным преступлением.

Валютная спекуляция регулировалась статьей 88 Уголовного кодекса РСФСР 1960 года "Нарушение правил о валютных операциях" и предусматривала уголовное наказание за спекуляцию иностранной валютой и валютными ценностями. Осуждение по ст. 88 предполагало в зависимости от состава преступления лишение свободы на срок от 3 до 15 лет, конфискацию имущества, ссылку на срок до 5 лет и смертную казнь.

Мелкая спекуляция - это когда человек занял очередь с ночи, и, простояв полдня, купил сапоги за 60 рублей, а потом решил, что они кривят ему ноги, продал за 120. Так из обычного законопослушного гражданина, счастливый обладатель сапог становился спекулянтом, которому грозит два года изоляции или штраф в 300 рублей.

В СССР спекулировали все. Нет такого советского человека, который хоть раз не «наварил» на дефиците. Каждый знал - спекуляция - риск, но все равно старался купить побольше, и продать подороже.

Для этого в УК РСФСР была отдельная часть статьи - «Мелкая спекуляция, совершенная повторно, — наказывается исправительными работами на срок до одного года или штрафом до двухсот рублей с конфискацией предметов спекуляции». 

Но особенно остро в СССР стояла проблема валютной спекуляции в крупных размерах.

К излету советской эры самой суровой мерой — смертной казнью — Уголовной кодекс карал двадцать два вида преступлений. Среди них — несколько экономических. Расстрел полагался за хищение государственного и общественного имущества в особо крупных размерах и валютные операции (включая сделки с золотом).

Показательно, что в конце сороковых годов экономические статьи из списка расстрельных были изъяты. Их возвращение состоялось по личному требованию Генерального секретаря Никиты Хрущева – он решил снова закрутить гайки, заставив воров, взяточников и спекулянтов вспомнить расстрельные ленинские и сталинские годы. Когда Хрущеву сообщили, к каким срокам можно приговорить за экономические преступления, он воскликнул:

– Да за такое самих судей судить надо!

По инициативе Хрущева в 1961-1962 годах были внесены изменения в Уголовные кодексы союзных республик. Теперь они предусматривали смертную казнь за хищение государственного и общественного имущества, за изготовление или сбыт поддельных денег и ценных бумаг, валютные операции, а также получение взятки. Высшая мера наказания применялась, как только размер похищенного или полученного от взяткодателей превышал 100 тыс. руб.

Интересна причина, которая побудила Хрущева пойти на ужесточение законодательства. По свидетельству очевидцев, на принятие данного закона, предусматривающего расстрел, повлиял знаменитый "кухонный спор" между Хрущевым и вице-президентом США Ричардом Никсоном, состоявшийся в 1959 году. Оба политических деятеля приводили различные аргументы, доказывая преимущества своего государственного строя. В ходе спора Никсон указал Хрущеву на большое количество всевозможных спекулянтов, фарцовщиков и валютчиков в СССР. Это, якобы, так разозлило советского лидера, что он велел немедленно представить ему отчет о реальном положении дел. Чекисты взялись за дело и вскоре досконально выяснили, что творится на нелегальном валютном рынке СССР: Торговля иностранными деньгами на черном рынке представляла собой чрезвычайно прибыльные дело, учитывая те ограничения, которые власти налагали на денежный обмен.

Сердцем «черного рынка» была «плешка» (улица Горького — от Пушкинской площади до отелей «Националь» и «Москва»). Еженощно, невзирая на погоду, валютчики выходили на «охоту» в поисках потенциальных продавцов валюты — иностранцев.

«Охотников» в народе прозвали фарцовщиками (производное от «форселщик», что, в свою очередь произошло от вопроса, задаваемого иностранцу: «Have you anything for sale?» — «Имеете что-нибудь на продажу?», существовали также и представители низшего звена «бегунки», или «рысаки». Собранные деньги они передавали выше, «шефам». А те — настоящим крупным валютным спекулянтам, «купцам». В таком виде система функционировала долгие годы, если не все десятилетия советской власти.

Но при Хрущеве ситуация радикально изменилась. По еще одной версии в 1961 году первый секретарь Никита Сергеевич Хрущёв ездил в Берлин (ГДР), где во время встречи с немецким представителем ему заявили, что такого страшного чёрного рынка, как в Москве, нет нигде в мире. Это была публичная пощечина всему социализму. По возвращении домой Хрущев потребовал от КГБ справку о том, как ведется борьба с валютчиками и контрабандистами.

Самыми заметными фигурами среди московских валютчиков были на тот момент Ян Рокотов (он же Косой), Владислав Файбишенко (кличка Вадик) и Дмитрий Яковлев (Дим Димыч). Им удалось наладить прочные связи с сотрудниками иностранных посольств, которые поставляли им инвалюту. Рокотов также был близок с учившимися в военных академиях арабскими офицерами, которые в больших количествах снабжали его золотыми монетами, также вмиг расходившимися по подпольным каналам.

Осенью 1960 года КГБ в течение короткого времени задержал всех преступников с поличным. При обыске у них нашли золотые монеты общим весом 12 кг, большое количество иностранной валюты и другие ценности. По подсчетам следователей, за все время деятельности троицы ее общий оборот составил более чем 20 миллионов в рублях, имевших хождение до 1961 года, или 2 миллиона новых для того времени рублей. При этом при обыске у Рокотова было изъято около 1,5 миллиона долларов США в разной валюте и золоте.

Суд приговорил всех троих к восьми годам заключения, — максимально возможное наказание за валютные преступления, существовавшее на момент их совершения Яковлевым, Файбишенко и Рокотовым. Уже в ходе судебного разбирательства Указом президиума Верховного Совета СССР срок наказания за незаконные валютные операции был увеличен до 15 лет. Но поскольку новации были приняты после ареста главных фигурантов валютных дел, эта мера не могла быть применена к ним задним числом. Всё это пытались объяснить Хрущеву, но…

По личному настоянию Генсека в аппарате ЦК КПСС была спешно подготовлена записка в Политбюро, где обосновывалось изменение статей Уголовного кодекса, касающихся незаконных валютных операций в сторону ужесточения наказания вплоть до смертной казни. 1 июля 1961 года Председатель Президиума ВС СССР Леонид Брежнев подписал Указ «Об усилении уголовной ответственности за нарушение правил о валютных операциях», которым вводилась расстрельная статья за валютные операции. А Генпрокурор Руденко моментально подал протест на «мягкость» приговора. Дело принял к рассмотрению Верховный суд РСФСР, и по итогам длившегося два дня открытого судебного процесса приговорил троих валютчиков к расстрелу. Несмотря на многочисленные протесты, они были расстреляны в ближайшие дни.

 Практически одновременно с поправками, вводящими смертную казнь за валютные операции, высшая мера наказания была введена и за хищения социалистической (читай — государственной) собственности в особо крупных размерах. Под эту статью можно было подвести практически любое нелегальное производство в тогдашнем СССР. Что и произошло в отношении киргизских трикотажников.

Большая часть эпизодов дела цеховиков из Фрунзе, как и аресты большинства из них, тоже происходили до принятия поправок, вводящих смертную казнь за экономические преступления. Однако, как и в случае с Рокотовым и Файбишенко, судья без колебаний применил их задним числом.

Волна подобных процессов прокатилась по всему СССР. Крупный цех, кстати, тоже трикотажный, был разгромлен в Москве. Бизнес был организован неким Ройфманом.

В 1957 году запустил производство неучтенной продукции в трикотажном цехе производственного комбината общества глухонемых в Калинине. Потом купил за 2000 рублей должность заведующего мастерскими психоневрологического диспансера Краснопресненского райздравотдела города Москвы и перебрался в столицу.

Из сотрудников диспансера теневик собрал команду управленцев для своего дела. Однако помимо официального производства, Ройфман оборудовал и настоящий цех.

Интересно, что, цех при московском психдиспансере был выявлен случайно. В итоге у Ройфмана и его помощника Шакермана обнаружили несколько десятков килограммов золота. Хищения в особо крупных размерах и незаконные золотовалютные операции — этого хватило, чтобы приговорить хозяев московского цеха к высшей мере наказания. Ройфман и Шакерман были расстреляны.

Количество смертных приговоров в 1961 году, когда была введена смертная казнь за экономические преступления, выросло по сравнению с 1960 годом более чем втрое — до 1990. В 1962-м высшая мера наказания была применена 2159 раз. В дальнейшем количество смертных приговоров сократилось. В 1973 году, в разгар брежневского застоя, когда нравы, особенно в Закавказских республиках, значительно смягчились, в Азербайджане был расстрелян Теймур Ахмедов, отец предпринимателя Фархада Ахмедова, сегодня — одного из богатейших людей в России, номер 103 в списке журнала Forbes.

Вот другие примеры решения судов эпохи перестройки:

- в 1986 г. рецидивиста, раннее  судимого за спекуляцию, суд приговорил  к 9 годам лишения свободы за  перепродажу 2 пар кроссовок и  получение наживы в размере 140 руб.;

- в 1991 г. домохозяйку, купившую  женские костюмы за 2120 руб. и продавшую  их за 3195 руб., осудили на 5 лет  с конфискацией имущества за спекуляцию в особо крупных размерах.