Конкуренция и рыночная власть

3.3 Естественные монополии и рынок

Под ключевым термином «естественные» скрывается природная (географическая, климатическая, геологическая) уникальность. Естественная монополия существует независимо от формы собственности. Норильская кладовая, в которой присутствует чуть ли не вся таблица Менделеева, теоретически может принадлежать кому угодно, но она останется естественной монополией. У нее не может быть конкурентов, кроме месторождений, где добываются аналогичные ископаемые. Но поскольку мощности этих месторождений давно известны и пересчитать их можно на пальцах одной руки, то классического конкурентного рынка в этой сфере быть просто не может. То же самое относится и к рынкам драгоценных камней и металлов, произведений живописи и скульптуры признанных мастеров. Естественный монополизм вторгается и в сферу торговли туристическими и рекреационными услугами.

«Бороться» с такого рода монополизмом все равно, что сражаться с ветряными мельницами. Естественная монополия не может быть ликвидирована в силу объективной уникальности производимого ею товара или услуги. Бороться на самом деле надо не с монополией, а с теми злоупотреблениями, которые могут проистекать из монопольного положения продавца. Законодательно должна быть обеспечена информационная прозрачность экономической деятельности монополиста. (10 с. 71)

Центральная же проблема – это защита прав покупателя монопольного товара. Сюда в первую очередь относятся:

·  обеспечение равного доступа всех потенциальных покупателей на рынок монопольного товара;

·  запрет на любые формы сговора продавца с одним или группой покупателей;

·  запрет на выдачу эксклюзивной информации, способной поставить часть покупателей в привилегированное положение;

·  максимальная демократичность правил организации и проведения аукционных торгов;

·  законодательное закрепление системы гарантий и ответственности монополиста за качество предоставляемого покупателю товара и т.п.

Для России проблема контроля и регулирования монопольных рынков чрезвычайно актуальна. Постсоветской системе досталась экономика с гипертрофированным сырьевым сектором. За годы реформ эта гипертрофия лишь усилилась.

Добывающая промышленность и энергетика, будучи довольно жестко привязанными к природным ресурсам, изначально несут на себе печать естественного монополизма. Неразвитость и зачастую безальтернативность транспортных артерий России также обуславливают монопольное положение отдельных видов транспорта в регионах и межрегиональных связях (особенно это относится к железнодорожному транспорту).

Из этого следует, что производственная структура российской экономики заставляет очень внимательно относиться к формированию самой концепции построения рыночного хозяйства в стране. Речь должна идти о гибком сочетании сегментов рынка, базирующихся на свободной, ничем не ограниченной, конкуренции, с зонами регулируемых рыночных отношений, где встраиваются механизмы, блокирующие возможные негативные последствия естественного монополизма. (9 с. 10–11)

К сожалению, все лоббируемые ныне проекты реструктуризации естественных монополий не учитывают объективного характера естественного монополизма. Философия этих проектов сводится:

1) к насильственному расчленению единой хозяйственной системы на самостоятельные блоки;

2) приватизации части этих блоков;

3) внедрению режима конкуренции внутри блоков и между ними.

Таким образом, ставится задача трансформировать модель функционирования естественных монополий в модель классического рынка. Иными словами, вся проблема сводится к чисто организационной, при полном игнорировании производственно-технологической специфики. (10 с. 71)

Такой подход не учитывает как минимум три фундаментальных фактора.

1. Любое расчленение технологической вертикали по разным собственникам является управленческим и экономическим абсурдом.

Конкуренция между промыслом, нефтеперерабатывающим заводом и бензоколонкой бессмысленна, а главное неосуществима. Даже если такая форма конкуренции будет объявлена юридически путем передачи различным собственникам звеньев цепочки «производитель – потребитель», спустя некоторое время одно из звеньев превратится в реальный центр управления всей технологической вертикалью и будет диктовать свои экономические условия остальным контрагентам.

2. Основным аргументом в пользу приватизации отдельных блоков естественных монополий служит тезис о необходимости аккумуляции инвестиционных ресурсов для сохранения и развития производственного потенциала этих отраслей.

Однако потребность в инвестициях столь велика (по расчетам специалистов РАО ЕЭС порядка 25 млрд. долл. в течение пяти лет только в электростанции), что частных инвесторов, способных, а главное желающих, вложить сейчас такие суммы в российскую энергетику просто нет в природе. Сторонники реструктуризации, понимая это, делают ставку на рост тарифов.

Действительно, при искусственном расчленении монополий и приватизации ее отдельных блоков, антимонопольное законодательство перестанет распространяться на энергетику и железнодорожный транспорт в части контроля над уровнем тарифов. Но включение в тариф инвестиционной составляющей является и теоретически, и практически экономическим нонсенсом. (10 с. 72)

3. Естественные монополии в России являются каркасом жизнеобеспечения всего общества, а не просто субъектом хозяйствования. Отсутствие социальных гарантий в обеспечении, например, электроэнергией, нарушает важнейшие права человека, начиная от права на получение информации и кончая правом на жизнь. Что же касается стремления к полной коммерсализации транспорта, то в условиях России мы можем получить полный распад экономического, а затем и социально-политического пространства.

Проблемы развития энергетики и транспорта можно решить с учетом объективного характера трех вышеперечисленных факторов.

Во-первых, нужно отказаться от политики «стерилизации» избыточных денег на банковских счетах, которой сейчас занимается Банк России.

Избыточные деньги следует привлечь в реальный сектор экономики через целевые инвестиционные займы (энергетический, железнодорожный, авиационный и т.п.). Такие займы могли бы стать источником финансирования федеральных инвестиционных программ. Они означали бы стратегический переход государства от политики «коротких» к «длинным» деньгам. Ведь облигации госзаймов можно конвертировать в акции новых предприятий, построенных на собранные средства. Это была бы качественно новая приватизация на инновационной основе: не дележ старой, а создание новой собственности.

Во-вторых, надо освободить энергетику и транспорт от налогов, если их доходы идут целевым образом на производственные инвестиции (а не на покупку телевизионных каналов и беспроцентные кредиты для чиновников).

В-третьих, необходимо создать реально функционирующий механизм долгосрочного кредитования.