Примитивные деньги

Примитивные деньги

Между XV и XVIII в. на огромных пространствах цивилизованного мира аце господствовал прямой обмен (troc) . Однако всякий раз, когда это требовалось, на помету ему «в качестве самого первого усовершенствования» приходило обращение примитивных денег, «несовершенной монеты», всех этих каури и прочих, которые, как заметил французский историк Ф. Бродель (1902—1985), несовершенны лишь в наших глазах. Экономические системы, которые их воспринимали, практически не могли выдержать иных денег. А зачастую и сами металлические монеты Европы имели недостатки, причем не только с нашей точки зрения, но и в понимании современников. Как и прямой обмен, металл не всегда отвечает стоящей перед ним задаче. 
Однако роль денег, эталона всех обменов, всегда и везде играет тот товар, на которьй есть наибольший спрос, или же тот, что имеется в изобилии. «Что только не служило человеку деньгами!— пишет Г.А. Федо- ров-Давьдов. — Диапазон таких вецей поистине велик: от коровьих черепов на острове Борнео до ерусков соли в Африке, от металлических копий в Конго до человеческих черепов на Соломоновых островах». В Кйтае и Бирме до XX в. в качестве средства обращения «ходили» соль и плиточный чай, в древней №ксике— мешочки какао-бобов. Известны факты длительного использования для этой же цели табака, суленой рьйы, зерна, риса, кукурузы. 
Весьма ходкими товарами были шкуры, скот, иногда даже лкда. Особенно же часто говорит об уподрйлаии как денег скота, главным сфаэсм овед и коз. Тйк, задолго до ггявлэпя дает их функцию у греков и римлян нлюг^ шл имшно скот: голова рогатого скота заменяла монедную единицу. Тйк, например, в «Одиссее» и «Иллиаде» Гомера цены товарюв определяются керх>- вами, быками. У древних греков Сыпа даже поговорка «ЕЬк на языке». Сна применялась к тому человеку, молчание которого Сыло куплено цедрхй подачкой. С тех пер существует слово «гекатомба», что обозначает по-гречески— сто быков. Это количество— определенная сумма, которюй оперировали в тергошх сделках. Гекатомбу также обычно приносили в жертву богам. 
Долгое время в венгерском языке употреблялось выражение «золотой скот», что указывало на времена, когда деньги еще ходили на четырех ногах. В законах первого венгерского корхотя Ишвана I плата за грели- тую кровь и штрафы всегда выражались в Сынках. Так, например, ксмг- пенсация за убийство вольного человека по законам Ипгвана I составляла 110 методах бычков. Из них 10 получал судья, 50— родственники убитого и 50— королевская казна. 
В Древнем Риме «pecunia» обозначает также скот. Даже потом цена серебра, когда оно появилось в обращении, определялась количествам! ско- та. В XIII в. у германского племени саксов «солид»— слиток серебра, употреблявшийся в качестве денег, считался равноценным двенадцатимесячному быку или овце с ягненком!. Другой же «солид», большего размера, приравнивался к шестнадцатимесячнсму быку. 
Слово «капитал» также произапло от латинского слова «caput»— го- лова, так как счет скота юли по головам!. 
Многочисленны свидетельства использования скота как денег и в Древней Руси. Щи этом!, однако, исследователи советуют иметь в виду, что в значительной мере скот был «иностранной валютой», поскольку земледельческие пламена древних славян жили в непосредственной бпизо- сти к скотоводческим пламенам степняков. 
В «Еусской правде» слово «скот» многократно используется в смысле денег. Например: «А. ше изломить в копье, либо ЩИЕГ, либо перт, а начнет хотети его удергати у себя, то пришнати скота у него, а ше есть изломил, аще ли начнет припметати, то скотом! аму заплатити, колько дал фдет на нам». 
У славян слово «скот» вначале вьражало богатство, имущество; впоследствии выделились два разных понятия: с одной стороны, домашнее животное, с другой— деныи. Предшественника одной из основных денежных единиц Древней Еуси — гривны большинство исследователей усматривают в шейнсм украшении. Но алмечается также и связь ее со счетом! скота по головам, или по гривам, предполагая, что слово «гривна» одного корня с «гривей». 
Скот— лишь один представитель широкого класса «продовольственных денег»: соли, кофе, какао-бобов и т.п. 
У индейцев Северной Америши наиболее ходким товаром являлся табак, к которому приравнивались все другие товары, обращавшиеся на рынке. 
Соль была деньгами в бассейнах Верхнего Сенегала, Верхнего Нигера и в Эфиопии, где, как писал французский автор 1620 г. С. Ярммон, кубы соли распиливали наподобие горюго хрусталя: на кусочки в палец ддиней, и они служили в равней мере и деньгами, и тмщй, так что о них межно сказать с достаточньм основанием:, что деньги свои они поедает в натуре. Как же велика опасность, восклицал тот же осторожный француз, «что однажды их деньги окажутся растаявшими или обращенными в воду!» М.В. Ломоносов (1711—1765) писал в 1763 г. о ссли в Абиссинии, «которая там вместо денег употребляется, там, где за три или пять брусков, сделанных наподобие кирпича, хслопа купить можно...». 
Соль долго и часто была мерилом ценности. Достаточно вспомнить, что в 1918—1919 гг. в России горожане, желавшие выменять что-либо у крестьян, выносили на рьиок мешочки ссли. В 1936 г. итальянская ар- мия, заняв город Аддис-Абебу, конфисковала денежные вклады в Центральном банке. Среди них обнаружили брикеты ссли. Каких только не было «денег»! У племен Азии, Африки и Океании эту рель выполняли раковины. На острове Яп были даже мужские и женские деньги: у мужнин — каменные жернова высотой в два человеческих роста, у женщин — браслеты из раковин. В Индии деньгами служили жемчужины. Во времена Юлия Цезаря древние британцы пользовались кроме бронзовой монеты железными пластинками (прутьями), выверенными до определенного веса. Археологи обнаружили такие прутья в графстве Гластонбери. Они представляют собой целую весовую систему: прутья изготовлялись пяти размеров, каждый из которых сводился к стандартному, весом в 11 унций. Адам Смит (1723—1790) упоминает, что в Шотландии в качестве разменной монеты ходили гвозди. 
Еще в XIX в. в Африке были широко распространены как средства обмена нашейные кольца и браслеты из серебра и меди — так называемые «маниллы», золотой песок на вес, а также лошади. В 1728 г. отец Лаба говорил о великолепных конях, которых мавры переправляли черным. «Они их оценивают по пятнадцати рабов за голову. Это довольно забавная монета, но у каждой страны своя мода». 
В греческих колониях Северного Причерноморья — Пантикопее, Фа- нагории, а также в Ольвии предметом торговли и вывоза были рыба и хлеб, пшеница и другие злаки. Тысячелетия служили средством обмена в Китае стандартные куски шелка. Известны факты использования опиума в качестве денег в КТо-Восточной Азии. 
Древние финикийцы и греки широко применяли блестящую красную краску кокус, добываемую из щитовки «Кокус иликус». Краска настолько ценилась, что она заменяла деньги, и ею выплачивались подати, земельная рента и т.п. Еще сейчас ее добывает в Индии и даже в Европе. 
История араратской кошенили уходит в глубь веков. В Vв. н.э. отмечали, что краска из червей, обитающих на корнях тростниковых растений, «приносит пользу любителям доходов и роскоши». В XVI в. на мировом рынке появилась более дешевая и лучшего качества мексиканская кошениль, потеснившая араратскую. 
В XVв. в Восточной Словакии использовались монеты из стекла, сохранившиеся в музеях Чехии. 
Арабский средневековый географ аль-Еакар писал, ссылаясь на испанского купца Ибрахима Еен Якуба: «В земле чехов изготавливают также тонкие, редкотканье как сетки платки, которые ни для чего не используются, цена на них постоянна, десять платков за динар, на них они покупают и рассчитываются между собой. Имеют их целые сундуки. Это их богатство, и за них можно получить любые самые дорогие веши: пшеницу, рабов, коней, золото, серебро и всякие вещи». 
Эта легенда о «полотняных» деньгах ходит до сих пор только по письменным источникам. Мы даже не знаем, нанесен ли был на загадочные «славянские платки» какой-нибудь рисунок, Были они всеобщим платежным средством или именным, были ли обязательны к приему — об этом также ничего не известно. Поэтому сообщение о полотняных деньгах можно понимать только как намек, что в раннем Средневековье могли существовать заменители денег, не имевшие практической пользы. 
Другой пример из времен Средневековья. Во время денежного кризиса XI в., охватившего Среднюю Азию и Восточную Европу, вместо серебряных дирхемов использовались хлебные лепешки. Их даже разрезали на четвертушки, как это делалось иногда с дирхемами, чтобы получить более мелкую монету. 
Впрочем, относительно Средневековья разнотолков все больше с каждым годомт. 
В северной Европе обнаружили и продолжают находить разнообразные миниатюрные изделия, не пригодные ни для какого практического применения: металлические кольца, спирали, колесики. В Японии найдены миниатюрные наконечники для стрел. В Новой Гвинее — рыболовные крючки, настолько малые, что они не годятся даже дли ловли мальков. Будучи моделями орудий труда и предметов обихода, все эти изделия не приносили никакой явной пользы. 
Распространены две интерпретации их функционального назначения, с которыми, однако, трудно согласиться. Но и опровергнуть их не менее трудно, ибо современные представления о духовной жизни древних людей пока не вышли за пределы осторожных гипотез. По одной версии — это игрушки, по другой — предметы культа. Но обилие миниатюрных объемных изображений труда и прочих предметов заставляло бы предположить, что главная отрасль древних ремесел — производство игрушек и что дети играли в них до самого зрелого возраста. Вторую версию трудно обсуждать, ибо нельзя восстановить с полной достоверностью, в чем именно заключался культ. 
Археологам встречаются миниатюрные объемные изображения ножей, топоров, секир по всему Средиземноморью. Относятся они к обширному периоду от XVв. до н.э. до IVв. н.э. Миниатюрные двойные секиры найдены на Пелопоннессе и средиземноморских островах от Кипра до Сардинии. 
Как отмечалось выше, их можно было бы отнести к предметам культа либо игрушкам, но против этого выступают упрямые факты. Во-первых, установлено, что простейшие орудия труда — лопата, топор, нож, мотыга, наконечник копья или стрелы — использовались как деньги в домонетную эпоху. Так, копейка — дальний потомок наконечника копья, выполнявшего функции средства обращения до Ib. н.э. 
Во-вторых, отмечается четкая преемственность форм реальных орудий труда, выступавших как деньги, с их миниатюрными изображениями. Нередко мини-топоры, мини-лопаты и т.п. находятся в кладах. У Гомера упоминается мини-топор, врученный победителю. 
В-третьих, изображение миниатюрных орудий труда перешло на первые монеты. Особенно поучительна история китайских монет. С VI в. до н.э. в Китае изготавливались монеты трех основных форм: ножи, лопаты и диски с квадратным отверстием. Самая распространенная форма китайской монеты — нож; по форме полностью совпадала с реально существовавшими бронзовыми ножами для бритья. Как и все китайские монеты вплоть до конца XIXв., монета «нож» не чеканная, а литая. Длина колеблется от 13 до 18 см. Ранние варианты не имеют надписей, на поздних указывается место отливки или зона действия — провинция, для которой они предназначались.? Не менее распространенным видом монеты в результате эволюции орудий труда как средства обмена Сыпи так называемые деныи-лопаты. Их два вида: один, называемый «Си», представляет обычную лопату с по- лой ручкой, только очень маленькую: длина— 14 см; ширина— 6,5 см. Как и на монетах «ногах», на ранних экземплярах нет оСозначений, на Сслее поздних могли оСозначаться не только место изготовления и прх>- винция, в которой они имели хождение, но и серия, порядковый номер. Таким образом, деньги-лопаты Сыпи самыми настоящими деньгами в современном понимании.

Монеты второго вида — «Су» — представляли мини-мотыги длиной 4—5 см, шириной 2—3 см. У них раздвоенное лезвие, форма варьируется в отличие от лопаток «Си». Существование монет «Су» и «Си» представляет пока загадку для историков. 
По мнению Н.В. Ивочкиной, хранителя китайских монет Государитвен- ного Эрмитажа, эти монеты не могли размениваться. Выпускались в Клане еце Сапее «мелкие» монеты в ферме СоСов, но они не дожили до но- вой истории. 
Эти три вида монет— только часть многочисленных имитаций реальных предметов, которье использовались в Кйтае как средство обмена. 
Вот, верюятно, неполное перечисление таких предметов, заимствованное нами из книги Ю.П. Ворюнова «Страницы истории денег»: колосника вые рипетки, терки с ручкой, гребеши, колокольчики с колечком!, плоские изображения луковицы лилии, разных размерюв кольца, наконечники стрел и алебард, шиты с ручкой на внутренней сторюне, цикада со сложенными крылышками и ручкой на брюшке, гирьки на подставке, мостики с узорами. Какой-то смысл имели и размеры этих предметов. Самыми маленькими были не цикады, как следовало бы предположить, а колокольчики высотой 1 см, но и среди колокольчиков встречаются «гиганты» в 10 см. Самые большие размеры у терхж— 18 см. 
Одни историки считают, что перечисленные предметы нельзя относить к деньгам^ другие полагают, что они вполне могли Сьпь «спедиализирюван- ными», т.е. предназначенными для каких-то конкретных случаев, монетами. «Каковы Сы ни Сыпи суждения историков относительно того, являются ли эти предметы «настоящими» монетами, не подлежит сомнению, что какие- то функции денежных средств они выполняли», — пишет Ю.П. Ворюнов. 
Под горюдом Нарйон в Юкной Франции, в развалинах города Немо- зис найдены металлические монеты времен императора Августа (29— 14гг. до н.э.). Они имеет форму свиного окорхжа. галлия, по свидетельству древнегреческого историка Страбона, была знаменита окорюками и вывозила их в Рим и другие города империи. Будучи монетой, курс кого- рюй относительно других монет известен, монета-«окорюк» символизировала продукцию Галлии и одновременно отражала то реальное богатство, обеспечение которым позволяло чеканить монету. 
Привязка к конкретному товару в этой монете очевиша, однако одеству- юг примеры, где такого ссогветатшя НЕТ. так, у древних ацтеков йыли большие брюнзовьв монеты с надписью сДять тысяч костей». Видимо, разменной монетой в государстве ацтеков служили коспи животных, скорее всего определенные кости, поступление которых в обращение было ограниченным!.  
Среди морских раковин есть один вид, сыгравший важную роль в экономической истории человечества. Спутать эту раковину с другими невозможно: яйцевидная форма, единая створка завершается поджатой внутрь ребристой кромкой. Долгие годы— с IV по XX в.— служили они разменной монетой миллионам людей. Раковины, называемые «каури» на хинди и «капардика» на санскрите, нанизывали на шнуры, прикрепляли к лоскутам ткани или кожи, собирали стандартными количествами в МЕШКИ. 
Раковины каури использовались как средство обращения на колоссальной территории от Нигерии и Судана до Северного Кйтая и островов Нее вые Гебриды. Основная часть добывалась в центр» этей отремной зоны, у №льдивских островов. Оттуда потоки раковин шли в разньв страны света . Наибольшее распространение каури ИМЕЛИ В Западной Африке. По подсчетам историков, только в Тимбукту находилось в обороте около 75 миллиардов раковин. Они были одним из основных средств обращения в терговле рабами. В XVII в. за одного раба в Камеруне платили 60 раковин, а спустя ж в 1йинее раб стоил уже 80 тысяч каури. Такую инфляцию не знал буйный XX в. В XVIII в. один талер №рии-Тер)езии выпуска 1780 г. обмЕнивался в Северной Африке сначала на 2,5 тысячи —3,2 тысячи раковин, затам его стали МЕНЯТЬ на 4 тысячи каури. 
Денежная единица современной Гвинеи называется «седи», что в пе-реводе с языка ашанти означает «раковина». На монете гросто изображена раковина каури. 
Еще в 1942 г. солдаты японских оккупационных войск распространяли на Новых Гебридах раковины каури в таком количестве, что чуть не была подорвана экономическая стабильность островов. Но эти сведения не самые поздние. 
Корреспондент газеты «Дейли Уоркер» А. Уиннингтон гредгринял путешествие в Тибет в 1955 г. Он описал интересный обычай. В национальный наряд тибетской женщины входил лоскут домотканой материи, прикреплявшийся к кончикам многих косичек и свисавший от плеч до пят. На лоскут нанизывались серебряные и МЕДные монеты, а также раковины каури. У бедных женщин на упомянутом лоскуте было только по нескольку раковин, немного их оставалось и у пежилых. 
Тот же обычай «пришивания» раковин каури к кускам материи и лентам существовал на огрюмной территории от Дальнего Востока до Западной Африки в древности и Средние века. 
В китайском языке есть иероглиф «бэй»— стилизованное изображе-ние раковины каури. Составной частью этот иерюглиф входит в иерюглиф «цянь»— деньги, а также в другие, так или иначе связанные с понятием «деньги»: цена, депевый, дорюгой, тратить, покупать, придавать, торго- вать, товар, богатство, копить, награда, подарок, взятка, зарплата, взнос, гремига, рюсксшь, выкуп, тариф, компенсация, жадность и др. 
Археологи находят каменные и бронзовые «подражания» раковинам каури. Они образует непрерывный ряд от точной копии настоящей раковины к монете. На многих китайских монетах более позднего времени, по форме, весьма далеких от раковин, начерпан иерюглиф «бао», в состав которюго входит ключ «бэй» — каури.  
Монетой африканских берегов служили более или менее крупные раковины разных цветов, из которых более всего известны зимбо (на берегах Конго) и каури. «Эипмбо», — писал в 1619г. один португалец,— это определенный вид морских улиток, очень МЕЛКИХ И сами по себе никакой ценности или цены не имеющих. Варварство прошлых времен ввело в обиход эту монету, каковую используют и по сие вреун». Каури— также небольшие гапубые, с красными бороздкам! раковины, из которых делают связки. На затерянных в Индийском океане Мальдивских и Лаккадивских островах ими загружали целые корабли, направлявшиеся в Африку, Севе- ро-Восточную Индию и Бирму. В XVII в. голландцы специально ввозили их в Амстердам, дабы ими воспользоваться в дальнейшем!. Некогда каур! имели хождение в Кйтае на путях, вдоль которых подвигался буддизм, завоевывая здесь адептов своего учения. К тому же отступление каури перед мелкой МЕДНОЙ китайской монетой оказалось непапньм, ибо в Юньнани, стране леса и МЕДИ, ОНИ, ВИДИМО, использовались вплоть до 1800 г. Недавние исследования отмечают здесь относящиеся к поздней эпохе контракты по найму и купчие, заключенные в каури. 
Раковины каури, относящиеся к 800-600 гг. до н.э., найдены архео- логами также в Германии, Литве, Латвии, на островах Балтийского меря и под Витебском!. Известны находки каури или явных подделок под них, от- носящвея к XI-XII вв. (в Псковской: и Новгородско! землях), к XVI в. (под Ригой) . Русское название раковины каури— ужовка, жуковина, змеиная (гажья) головка. У нарядов Поволжья известно название «голова змеи». 
Между реками Замбези и Лимпопо существовало государство нарюда шона, которюе еврюпейцы именовали <4УЬнамотана», по имени одного из правителей ХУв. Здесь, как и на берегах Гвинейского залива, рххпь пер>- вых денег играли хлопковые ткани. При торговле неграми говорили «индийская штука», обозначая этим выражением! количество хлопковой ткани из Индии, когорхе соответствовало цене одного человека. Под «индийской штукой», как выяснили позднее эксперты, понимается невольник в возрасте от 15 до 40лет. 
Английские купцы, дабы вытеснить конкурентов, установили с начала XVIII в. непревзойденный тариф. Они положили за индийскую штуку-не- всяьника цену в четыре унции зелота, или тридцать (серебряных) пиаст- рюв, или три четверти фунта коралла, или семь штук шотландской ткани. В то же врнмн в какой-нибудь негритянской деревне во внутренних райо- нах куры такие жирные и некнье, что вполне стоят каплунов и пулярхж в других странах, и так многочисленны, что цена их составляла лист бумаги за курицу. 
Не менее странной оказалась монета, с удивлением обнаруженная одним из журналистов, недавно согровсждавшим корхшеву Елизавету II и герцога Эдинбургского в Африке. «Туземцы внутренних районов Нигерии покупают скот, оружие, сельскохозяйственную гродукцию, ткани и даже свсих жен не на фунты стерлингов», но «.. .за странную монету из коралла, отчеканенную (а лучше сказать, изготовленную) в Еврюпе. Эти деньги. .. реждаюгея в Италии, где их именуют Olivetti; их спетиально изготовляют в Тоскане, в одной ливорнской коралловой мастерхжой, которая со- гранилась до наших дней». Эти «сдиветти», гросвершенные в центре ко- ранговые цилиндрики с желобками на внешней поверхности, сегодня имеют хождение в Нигерии, Сьерра-Леоне, на Береге Слоновой Кости, в Либерии. Покупатель в Африке носит их на поясе в виде связок; всякий может собственными глазам! оценить его состояние. В 1902 г., как сооб^ шали итальянские газеты, некто купил за тысячу фунтов стерлингов не-стандартную «сшиветти» вессм в килограмм! и великолепного цвета. 
Составить исчерпывающий перечень всех форм! и видоизменений монет нам не удастся, поскольку они скрываются повсюду. Так, Исландия согласно регламентам 1413 и 1426 гг. на столетия установила следующий прейскурант на оплату товаров в суленой рьйе: одна рьйа — за подкову, три— за пару женских башмаков, 100— за бочку вина, 120— за бочонок сливочного масла и т.д. 
В №ланезии в качестве денег используются нанизанные связки собачьих клыков и зубов, зубы кенгуру, свиней и дельфинов, перл попугаев, нанизанные на шнуры длиной семь-восемь метров. 
Древние угсрские пламена пользовались вначале в качестве денег мехами. Об этом, как пишет венгерский исследователь Р. Йсжвф, свидетельствует оохранишиеся в венгерском языке угсрские слова, связанные с по- нятиями женщты и брака. Слова «невестка», «свадьба» и т.д. оказались в этом кругу понятий потому, что покупная стоимость женщины выплачивалась мехом! ласки. В венгерском яалке эти слова имеет сходное звучание: тепу— невестка; menyegzo— свадьба; menyetprem— мех ласки. 
В имвкзиих более чем тысячелетнао давность записках перса Гардези раоскаа>вается о брачных обычаях венгров. В них упоминается о TCMI, ЧТО «отец девушки показывает, что у него есть: сколько у него кож: ласки, мехов куницу, кож: бурундука, собольих мехов, кожаной одежда... меховой одежда...». Из этого видно, что венгры, подобно своим соседям—славянам!, считали меховую одежд/, мех, кожу животных постоянными ценностями. Это были их первые деньги. 
На Аляске, как и в России врамен Петра Великого, роль денег выпала на долю пушнины: порой речь шла просто о квадратных кусках меха, ко- торые в отдельных случаях загромождали кассы военных казначейств. Но в Сибири подати собирались именно драгоценными и имевшими хороший сбыт мехами, и именно мехами, «мягкой рухлядью», царь производил мно- гочисленные платежи, в частности своим чиновникам. 
В колониальной Америке в зависимости от района деньгами служили табак, сахар, какао. В Северной Америке индейцы использовали маленькие цилиндрики белого и голубого цвета, выточенные из раковин и нанизанные, как бусы: то были вампу, которыми европейские колонисты на законном! основании пользовались до 1670 г. и которые фактически сохранялись по меньшей мере до 1725 г. Щи введении доллара одна денежная единица вампу была официально оценена в 40 долларов.

XVI—XVIII вв. и в Конго (в  широком смысле, включая Анголу) зародилась сеть рынков и активных  обменов, что служило главным  образом «меновой торговле» белых  и их агентов-помбейруш, зачастую обосновывавшихся очень глубоко во внутренних областях. Здесь имели хождение две псевдомонеты: зимбо (раковины) и куски ткани. Для раковин существовал эталон: на мерном! сите мелкие отделялись от крупных (1 крупная равнялась 10 мелким) . Что же касается тканей-денег, то их размер варьировался: лубонго был величиной с лист бумаги, а мпусу— со скатерть. Эти деньги, которье обычно считались на десятки, образовывали, таким образом, как и металлическая монета, шкалу ценностей с кратными и дробными величинами. Могли мобилизовываться и крупные суммы: в 1649 г. король Конго собрал 1500 тюков ткани, стоивших примерно 40миллионов португальских рейсов. 
Эволюция практически всех подобных перечисленным выше псевдоденег была однотипной— чудовищная инфляция, катастрофическая из-за накопления запасов, ускоряющегося обращения и сопутствующего этому обесценения по отношению к более развитым денежным средствам. Этому способствовало и широкое развитие фальшивомонетничества. 
В XIX в. изготовление европейскими мастерскими фальшивых вампу из стекляруса повлекло за собсй полное исчезновение старинной монеты. Пор>- тугалыты оказались более изобретательны: около 1650 г. они завладели у берегов острова Луанда «денежными ловлями», т.е. местами добычи зимбо. А ведь последние с 1575 по 1650 г. уже обесценились в десять раз. 
Из всего этого надлежит заключить, что всякий раз, когда примишв- нье деныи и в самсм деле были деньгами, они обнаруживали все повадки и травы, присущие деньгам. Их превращения происходят в процессе столкновения примитивной и развитой экономик, сопутствующего появлению европейцев на всех морях мира. 
В 1775 г. А. Омит говсрил о том, что в шотландской деревушке можно видеть, как работник приносит булочнику или торговцу пивсм гвозди вместо денег. В то же время в некоторых глухих местах каталонских Пиренеев деревенские жители отправлялись в лавку с мешочками зерна для оплаты своих покупок. Но имеется примеры и более поздние. По свидетельству этнографов, на Кортике по-настоящему эффективная денежная экож>- мика утвердилась лишь после Первой мирювой войны. В отдельных гор>- ных районах «французского» Алжира этих перемен почти не наблюдалось до Вторюй мировой войны. 
Путешественник XVII в. сообщает, что в Черкесии и Мегрелии, т.е. между южными районами Кавказа и Черным морем, «чеканная монета вовсе не имеет хождения». Там практиковали лишь натуральный обмен, и дань, которую государь Мегрелии ежегодно выплачивает Великому Тур>- ку, — это дань «тканями и рабами». Посол, которхэму поручалось доставить эту дань в Стамбул, стоял перед специфической проблемой: как оплатить расхода на свое пребывание в турецкой столице? Действительно, свита его состояла из тридцати или сорока невольников, которых он про- давал одного за другим, за иекгкнениемт своего секретаря, с когорьм разлучался лишь в крайнем! случае. После этого посол возвращался в свсю страну один. 
Попытка создать медную монету в Испании в 1542 г. провалилась, в связи с чем приходилось вынужденно довольствоваться порючной системой примитивных денег со всеми ее недостатками. 
Подобные трудности испытывали и в английских колониях. 
В ноябре 1721г. филадельфийский купец писал одному из своих кор>- респондентов, обосновавшемуся на Мадейре: «Я намеревался отправить намного пшеницы, но здешние кредиторы колеблется, а деньги настолько редки, что мы попадаем!, а вернее сказать, уже некоторое врамн находимся в тисках из-за отсутствия платежных средств, без коих торговля— это занятие, полное неожиданностей». 
В повседневном обмене леди стремились избегать таких «неожиданностей». В 1791г. Клавьер и Бриссо, более чам! известные действующе лица французской революции, отметили в своей книге о Соединенных Штатах чрезвьмайную распространенность натурального обмена. «Вместо денег, все время уходяших и возвращающихся в одни и те же руки, — писали они с восхищением!, — там в деревнях взаимно удовлетворяют пег- требности друг друга прямым обменом. Портной, кожевник приезжают изготовлять изделия своего ремесла к земледельцу, который имеет нужд/ в этих изделиях и который чадр всего доставляет им материал и оплачивает труд гродовсльствием!. Этот вид обменов распространяется на многие предметы; с той и с другой стороны записывают, что дают и что получают, и в конце года с очень небольшим количеством! наличности рассчитьь ваются за великое множество разных обменов, которье в Еврюпе производились бы только с большим количеством! денег». И таким вот образом! создавалось «великое средство обращения без наличности». 
Такое похвальное слово натуральному обмену и уплате услуг натурюй как свидетельство прогрессивного своеобразия молодой Америки довольно забавно. В XVII в., да еде и в XVIII в. оплата натурой была весыма частой в Еврюпе. Невозможно перечислить вслед за А. Доншем!, писавшем! в 1930 г., всех этих зслингенских ножовшиков, горняков, ифорцгеймских ткачей, шварцвальдских крестьян-часовщиков— все они получали плату натурюй: продовольствием!, солью, тканями, латунной проволокой, мерами зерна, причем! все эти продукты оценивались по крайне завыпенной цене. То был Trucksystem (нам.)— натуральный обмен, который в XVB. СТОЛЬ же хорюшо, как и Германия, знали Голландия, Англия, Франция. Даже немецкие «должностные лица» и уж тем более «муниципальные служащие» получали часть своего жалованья натурой. А скольким школьным учителям еще в прошлом столетии платили птицей, сливочным маслом, пшеницей! В индийских деревнях во все времена ремесленникам платили продовольствием!, а в портах Леванго baratto (итл.) — натуральный об^ мен в XVB. был благоразумным! правилом! всех крупных купцов, во всяком! случае всякий раз, когда им предоставлялась для этого возможность. И несомненно, что, следуя именно этой традиции натурального обмена, такие специалисты в области кредита, как генуэзцы XVI в., превратили безансонские ярмарки, где оплачивались векселя со всей Еврюпы, в подлинные центры клиринговых расчетов еде до того, как появилось само это понятие. В 1604 г. некий венецианец был поражен теми миллионами дукатов, что переходили из рук в руки в Плезансе, где проводились такие ярмарки, притом! что в завершение не видно было ничего, крюме нескольких горсточек экю, «золотых и в золоте», т.е. реальных денег. 
В Японии денежная экономика расцвела с наступлением XVII в. Однако обращение золотых, серебряных и медных монет почти не затрюнуло там ширюкие слои населения. Древние деньги, представленные рисом, продолжали функционирювать, грузы селедки по-прежнему обменивались на грузы риса. Но трансформация шла своим путем. У крестьян скоро оказалось достаточно бедней монеты для того, чтобы платить ао подати с полей, засеянных не рисом (на остальных действовала старинная система барщинных работ и натуральной ренты) . 
В Индонезии и Индокитае деньгами были китайские caixas— тяжелые медные или железные привозные или воспроизведенные на месте МЕДНЬВ «гонги», золотой песок на юс, оловянньв или мвдньв шрьки, а в Тибете эту роль играл наряду с зсло1ьм пескам привезенный с далекого Запада коралл. 
В начале млнекой эпохи в Китае это были монеты из СМЕСИ МЕДИ СО свинцом (4 части свинца на 6 частей ьеди, из-за чего они были очень ломкими), с клеймом на одной только стороне, кругльв по форме, с квадратной дыркой, через которую пропускалась бечевка, позволявшая собирать их в связки по 100 или 1000 штук. Отец де Магальянш, которьй умер в 1677 г. и чья книга выила в 1688 г., олмечал: «Обычно за одно экю, или китайский таэль, дают связку в тысячу денье; и такой обмвн производится в банках и в уличных будках, для сего предназначенных». Вполне очевидно, что китайские «денье» не могли использоваться для всех операций, будучи слишком мелкой единицей. Своего рода более крупной монетой, стоявшая над ними, было весовое серебро. Речь шла не о монетах, а о слитках в ферме маленькой лодочки; в Макао их называют золо- тыми или серебряными хлебцами. 
Кйтайцы, как писал Себастьян Манрике, «сошли бы в преисподнюю, чтобы найти там новые товары для обмена их на столь страстно вожделенные реалы. Они доходят до того, что на своем сквернам испанском языке говорят «plata sa sangre», т.е. «серебро— это кровь». 
В повседневной жизни серебряные хлебцы не могли каждый раз быть использованы целиком. Покупатели «разрезают их стальными ножницами, которые носят для сей цели, и делят хлебцы на более крупные или более мелкие монетки (т.е. кусочки), смотря по цене покупки». Каждый такой кусочек должен был взваливаться; и покупатель, и продавец пользовались небольшим безменом. Один европеец говорил между 1733и 1735 гг.: «Нет почти ни одного китайца, каким бы нищим он ни был, котерьй не носил бы с собой ножницы и маленькие весы. Первые служат для разрезания золота и офебра и нащвакшея трапелин (trapelin), а нгерьв, кстсрьв служат для взваливания металлов, ИМЕНУЮТСЯ лидань. Кйтайщы столь ловки в таких делах, что зачастую отрезают на два лиара серебра или на пять су золота настолько точно, что вторично резать не приходится». 
Те же самые детали мы находим и стсдетиам раньше у отца де JIac Кортеса, которьй в 1626 г. поражался удивительному знакомству всех китайцев с таким странным платежным средством. «Нет ребенка, — говорит он, — которьй не умел бы определить стоимость металла в слитке и большую и меньшую его чистоту. Мегачайшие крюхи металла подбираются при памищ наполненного воском своего рюда бубенчика, которьй они но- сят на поясе. Когда стружка собирается в нам в довольно большом количестве, достаточно велеть растопить воск». 
«Если поразмыслить о множественности видов нашей европейской монеты, — писал еврюпеец в то вримя, — то я полагаю, что для китай- цев не иметь ее ни в золоте, ни в серебре— большое преимущество. Причина сего, по мошу мнению, заклкнена в тем, что коль скоро металлы эти считаются в №тае товарами, количество их, каковое туда ввозится, не может вызвать столь большого роста цен на продовольствие и прочие товары, как в стране, где весьма обычны деньги в виде чеканной монеты...»